Великий маг

Не вижу, ответил он преданным взглядом. Ты же бог, бессмертный бог, ты все можешь и умеешь, значит, играешь и сейчас, только игры твои мне непонятные, мой обожаемый повелитель, сотрясатель вселенной.

– Ра-бо-та-ю, – повторил я раздельно и украдкой от Барбоса посмотрел на часы.

До прихода Кристины час, но в голове ни одной творческой мысли. А те зрительные образы, что перед воспаленным взором, можно оправдать только двухнедельным зноем, когда ни дождя, ни свежего ветра.

Заставил себя думать о таинственных планах, что принесет Кристина, это я так сказал себе, что о планах, но в воображении снова огонь ее обнаженной фигуры, ослепительно белая полоска поперек высокой молодой груди, белый треугольник на оттопыренных ягодицах, длиннющие ноги… Черт, да у меня, сколько бы ни перебирал в памяти, не было такой эффектной женщины. В смысле, не держал в руках, раздвинув ей ноги. Такие только в кино, на обложках журналов мод, на рекламных плакатах, призывающих посетить Монте-Карло…

Озлившись, заставил себя смотреть в экран. Этому начинающему я насовал полную сумку советов, но если встречу еще или же другого, подобного, скажу сразу: начинайте писать хорошо – и у вас появится армия добровольных помощников. Безвозмездно и счастливо будут вылавливать все баги, неточности, несоответствия еще до сдачи рукописи… хотя какая к черту рукопись, и уже на этом этапе у вас будет преимущество.

Я, к примеру, не только отдаю роман троим новым друзьям, с которыми сошелся на этой ниве, но и выставляю отрывок, так сказать, демоверсию в Интернете. Спокойно начинаю следующий роман, а этот, тестируемый, просматривают на предмет соответствия эпохе оружия, одежды, орденов, обычаев, наперебой указывают на слабости сюжета, но здесь я согласен со знаменитым: «Суди, дружок, не выше сапога!», хотя, конечно, вслух такое никогда не скажу, каждый имеет право высказывать свое мнение, как и я имею право его игнорировать.

Сегодня текст… говоря по старинке, а на самом деле видеоряд не шел. В мозгу крутится какая-нибудь нелепость типа: а в чем придет Кристина, и я, озлившись, занялся патчами. Патчи – это просто рутинная работа, исправление выявленных дыр, ошибок, прорех, слабых мест. Обычно их выявляют читатели, что не добавляет удовольствия, но создание литпроизведения не только творчество, но и рутинная работа, которой, понятно, больше.

Закончил давно начатый крупный патч на двести гигабайтов для «Тех, кого не ждут» и за полдня составил заплатку в три гига для «Красные листья». Надо бы еще две, для последних романов, читатели уже сообщили о замеченных багах, один сразу же прислал хорошо сделанного бота, даже подсказал хороший вариант с модом, надо поблагодарить хотя бы емэйлом, а то и привлечь на добровольных основаниях для вычитки… но с патчем пока погожу. Подожду, когда багов наловят больше. Тогда уж и шарахну. Не люблю гнать патч за патчем вдогонку. Да и несолидно, вредит репутации. Сразу видно, гонит майнстрим в погоне за бабками, спешит срубить капусту, сдает в издательство сырое, а потом еще и за патчи деньги берет…

Вообще-то за патчи я никогда деньги не брал, это все скачивается с моего сайта абсолютно бесплатно, но в какой-то мере гады правы: если не мне, то провайдеру все же какие-то копейки в карман падают.

Долго примерял женские мордашки, много хорошеньких, но нужна характерная, словами описать могу, но надо выразить в байме, импатике, перебрал весь набор сэмплов, купленный на Горбушке – пиратство бессмертно! – озлился, вечно я иду впереди, прогресс семенит где-то сзади.

Конечно, я достаточно продвинутый юзверь, чтобы в тридэмаксе сваять нужный образ, но если раньше такое делал в охотку, новинка же, то теперь это превратилось в черновую работу, а ее любой творческий человек сводит к минимуму. Я вызвал на экране записную книжку, в которой есть все телефоны Москвы и все адресные базы данных, тоже пиратские, ессно, все номерные знаки, досье на каждого жителя столицы, сколько пьет и с кем живет, но все это не интересует, ага, вот он, нужный телефончик…

Вообще-то, листая раздел справочника, отведенный актерам и киношникам, ощущал некое гаденькое чувство… превосходства, что ли. Есть у нас такое свойство, доставшееся с древнейших времен, еще с дочеловеческого общества, что заставляет посматривать свысока на тех, кто так и застрял в бедности. Хуже того, мы сами, говорю об обществе, подыгрываем этому чувству, давая ему разрастаться, когда плюемся при виде тупейшего шоумена, собравшего огромную аудиторию, но если удается где-то посидеть с ним за одним столом, дома горделиво хвастаемся, что вот сидели вместе и обедались-с, даже перебросились парой слов… А на вопрос: в самом ли деле дурак, – уже неловко подтвердить, что общались с дураком, это же нас самих снижает, и вот уже мямлим, что на самом деле при близком общении оказывается, что совсем не такой дурак, это маска, он же актер, а вообще-то, видимо, где-то в самой глубине души милейший человек…

Так, вот и номер телефона Аманды Дольской, прекрасной все еще молодой и талантливой актрисы, что только-только начала входить на вершину славы, еще не успела в полной мере куснуть от большого пирога, как обрушился с нарастающей силой вал импатики и баймеризации, смел и раздавил не только книги, но и такие традиционные развлечения, как кинофильмы и телесериалы.

Правда, телеканалы и сами телевизоры, конечно, уцелели, но львиную долю эфирного времени теперь заняли новости, спорт, шоу и различные дебаты между политическими деятелями, актерами, певцами, а также перекрестные схватки, типа: политик против певца, три спортсмена на одного актера, словом, вся та фигня, что так нравится быстро толстеющим домохозяйкам.

Театры закрывались один за другим, уцелели только самодеятельные, да и те играют друг для друга, как те парни с гитарами, что выезжают на берег реки и поют всю ночь у костра, просто так, для себя и своих подруг. Профессиональные актеры сейчас быстро нищают, мало кто сумел переквалифицироваться и найти работу.

Аманда как раз из тех, что могла бы, у нее хватает талантов, удивительно разносторонний человек, однако все еще надеется, что это временное затмение зрителей, вот-вот опомнятся и ринутся обратно, заполняя партеры, ложи и даже галерку. Терпеливо разучивает новые роли… а тем временем проедает те немногие ценности, что успела приобрести, уже продала, как злорадно сообщила бульварная пресса, особнячок, приобретенный на пике славы, а сейчас в таком состоянии, что готова продать и трехомнатную квартиру, в которой живет, а купить вместо нее простую однокомнатную…

– Да? – ответил приятный и вместе с тем задорный голос, по нему я без труда узнал Аманду. В спектаклях видел всего дважды, несколько раз попадалась в кинофильмах и телесериалах. – Слушаю?

– Здравствуйте, – сказал я, – Это Владимир Факельный, писатель. Я вас видел в спектаклях, в фильмах, восхищен, но сейчас у меня к вам несколько необычная просьба…

Ее голос прозвучал настороженно:

– Спасибо, но… что за просьба?

– Я пишу в стиле импатики, – объяснил я. – К счастью, я из тех писателей, кто сумел приспособиться к этому сумасшедшему миру. Стыдно признаться, даже преуспеваю… Но все потому, что работаю, как черт! И сам для себя застругиваю карандаши и чиню перья. Вот сейчас у меня беда, маловато подходящих сэмплов…

Она еще не произнесла ни слова, но я ощутил, что на том конце провода потеплело, приятно услышать коллегу, да еще и такого, кто преуспевает: это как бы значит, что есть надежда и для нее. Я сделал паузу, а она, как и ожидалось, тут же спросила живо:

– Сэ… как вы сказали, сэмплов?

– Да, – ответил я. – Это такие кусочки театрального действа… Словом, вы могли бы помочь мне. Гонорар оговорим отдельно, но это где-то в пределах пятисот долларов за вечер.

На том конце провода послышался подавленный не то вскрик, не то вздох, это же бешеные деньги для безработной актрисы, однако в ее голосе все еще прозвучали сомнение и настороженность:

– Да, меня интересует… даже очень, скажу честно, однако… все-таки нельзя ли чуть подробнее насчет «театрального действа»?

Я не сразу врубился, потом воскликнул:

– Ах, вот вы о чем! Простите, мне надо было сразу яснее. Черт, пишу вроде бы четко и ясно, даже повторяю, чтобы легче вдолбить в пустые головы, но когда надо говорить, то… Конечно же, ничего общего с оказанием эротических услуг. И никаких порносьемок или чего-то подобного. Это что-то ближе к нащелкиванию фотографий. Писателям всегда недостает типажей, это у нас профессиональная беда. В год надо выдавать хотя бы две-три книги, на каждую десяток персов… персонажей, если по-старинному, всю родню и знакомых уже использовал, как догадываетесь…

В ее голосе послышалось огромное облегчение:

– Фу-у, это мне подходит! Спасибо за предложение. Говорите, что для этого надо сделать?

– Записывайте адрес, – сказал я. – Работаю, как и все писатели, дома, так что здесь и помучаю вас немного перед фотоаппаратом. Или кинокамерой. Уверяю вас, не придется даже раздеваться.

Чувствовалось, что она улыбнулась:

– Теперь верю.

Звонок, я метнул взгляд на часы, ровно три, открыл дверь, Кристина вошла горячая, как разогнанный проц без кулера, безукоризненное лицо без следов косметики, только умелая татуажь, слегка увеличенные и приподнятые губы, сунула мне папку.

– Привет! Здесь некоторые проекты, прикидки, типовые договора… У вас холодную воду еще не отключили?

– Н-нет…

– Тогда я воспользуюсь?

– Да-да, конечно, – сказал я торопливо.

Вообще-то любому гостю, по правилам этикета, надо прежде всего показать, где туалет и ванная, а если туалет с какими-то прибамбасами и наворотами, то и подсказать, как ими пользоваться. А то несчастный гость то не умеет запереться, то никак не вытащит бумажку, то из воды только кипяток, однако Кристина освоилась здесь в прошлый раз раньше, чем я успел раскрыть рот. А сейчас ухитрилась прийти минута в минуту в три часа, как и договаривались, прямо не женщина, а киборг какой-то.

Кристина на пути к ванной ухитрилась сбросить шорты, ее трусики такие же ослепительно белые, как и ее кожа там, под ними, уже видел, помню, хрен забуду.

Вода зашумела, донесся легкий вскрик, смех, но я сумел заставить себя удалиться в комнату. В папке, что она принесла, не только с десяток листов, но и лазерный диск, слава богу. Я погрузился в чтение, стараясь, чтобы моя рожа не слишком уж выказывала страстное нетерпение все бросить и… ну да, пойти к ванной, побеседовать, стоя в дверях о… конечно же, некоторых проектах, прикидках, типовых договорах.

Многие из старшего поколения так и не смогли сжиться с мыслью, что их постоянно видят, наблюдают, снимают, запечатлевают. Раньше это было только на улицах, в людных местах, на вокзалах да у входа на стадион, а теперь скрытые телекамеры стоят даже в квартирах. Молодежь, понятно, приняла, как естественность, а старшие долго то и дело вздрагивали, чувствуя на себе ощупывающие взгляды телекамер. В туалетах старались встать так, чтобы заслониться от возможного наблюдения, у себя дома перестали расхаживать нагишом и ковыряться в носу, а ложась в постель с женщиной, снова начали гасить свет, как делали, по слухам, наши деды.

Одно время, говорят, даже резко снизилось число перверсий. Одно дело, если болен и ничего не можешь сделать со своей предрасположенностью к гомосексуализму, другое – если балуешься от сытости, ищешь новых ощущений. Этим пришлось в большинстве отказаться, ведь большой разницы, собственно, нет, трахнешь ты в анус женщину или мужчину, но в последнем случае попадаешь на особый лист… Вернее, в особый файл. И пусть в обществе громогласно провозглашена свобода всех этих отношений, но надо считаться и с глубоко скрытым неприятием гомосеков, так что многие решили не портить карьерку ради пустяковых вообще-то забав.

Она вошла в комнату, свежая, легкая. На меня пахнуло волной прохлады, ароматных запахов. В ванной таких нет, явно принесла с собой, зараза, как и успела, я ничего не заметил.

– Уже просмотрели, Владимир Юрьевич?

– Знакомлюсь, – буркнул я.

– И как вам?

– Еще не определился, – сказал я важно.

– О, вы тугодум?.. Впрочем, это я уже заметила.

Она снова в одних трусиках, что не трусики вовсе, а ниточка для поддерживания олдейса, и, конечно, без лифчика. Омытые холодной водой тугие груди напряглись, застыли, как вырезанные из мрамора, даже не колышутся, отвлекая от великих мыслей.