Князь Рус

Чех оглянулся, простер длань:

– Ехать в том же направлении!.. Лех, возглавь.

– А ты?

– Посмотрю ближе, – пророкотал Чех.

Лех вздохнул, хотя глаза блестели гордостью. Выпрямился, звонким и чистым голосом подозвал дозорных. Застучали копыта, взметнулся ворох перепрелых листьев. Они умчались, беглецов поведет Лех, и пусть видят, что все три брата – могучие исполины, умеющие не только побеждать в бою, но и заботиться о племени.

Чех буркнул:

– Рус, Гойтосир и ты, Буська… со мной. Остальным следовать с отрядом.

Не спрашивая, они втроем последовали за вождем, которого все чаще называли князем.

Оставив коней у подножия горы, они долго карабкались по круче. Из щелей торчали корни деревьев, это помогало взбираться. Исполинское дерево, что стояло на самой вершине, вырастало на глазах, превращалось в нечто чудовищное, даже не дерево, а что-то невообразимое, уцелевшее с тех времен, когда еще боги ходили по земле.

Первым на кручу взобрался Буська. Когда братья вскарабкались, мальчишка уже щупал детскими ладошками кору, дивился чудовищным чешуйкам, исполинским трещинам в коре, которые уже погубили бы любое другое дерево.

– Как на такое и лезть… – пробурчал он, в тонком голосе был страх.

Чех, не переводя дыхания, схватил его и подбросил вверх:

– Вот так!

Буська ухватился за нижнюю ветку, подтянулся, мелькнули босые пятки. По ветке перебрался к стволу, там полез, втискивая голые ступни в щели, цепляясь за выступы, наросты, наплывы, а потом пошли ветви, и он вскоре скрылся из виду.

– Тцар-Дерево, – сказал Чех почтительно. – Я даже не думал, что на свете могут быть такие!

– На том свете, откуда мы пришли, – возразил Гойтосир. – А здесь, может быть, золотые клады Змеи стерегут под каждым кустом!

Они ждали долго. Наконец с высоты донесся едва слышный голосок, полный восторга:

– Там долина раздваивается!.. Нет, даже растраивается!.. А конца не видно!..

Братья переглянулись. Рус увидел в глазах Чеха то же выражение, что и в глазах Гойтосира. А по их лицам видел, что его глаза вспыхнули такой же надеждой.

– Я полез, – сказал Чех торопливо. – Надо проверить.

Рус едва успел подхватить его топор, мешок, колчан и лук, а Чех, подпрыгнув с медвежьим проворством, ухватился за сук, подтянул свое могучее тело, как исполинская белка, взобрался выше, с тяжелым сопением почти побежал вверх по дереву, часто скрываясь за ветками. Рус и Гойтосир следили затаив дыхание. Сверху сыпались чешуйки коры, постепенно шелест в ветвях отдалился настолько, что там все затихло.

– Эх, – сказал Гойтосир внезапно, – когда еще спустится!

Он с силой вонзил топор в ствол, встал на него ногами, дотянулся до ближайшей ветки. Тяжелый, немолодой, он карабкался медленно, отдувался, но не останавливался, лез и лез, пока не скрылся из виду. Рус изумленно покачал головой. Правда, он сам хотел вскарабкаться вслед за братом, но чтобы медлительный волхв опередил?

Глава 11

Чех и Гойтосир слезли, когда верстах в пяти впереди уже горели костры. Солнце опускалось за вершины деревьев, люди спешили успеть нарубить сушины, отремонтировать повозки. Расседланные кони жадно хватали сочную траву. Быков распрягли и увели на водопой, близость ручья чувствовалась в воздухе.

Рус брел за вождями обиженный. Чех, когда слез, лишь отмахнулся. Расскажет всем сразу, мужчины не повторяются.

Лех сидел у крайнего костра, насаживал на вертел зайца. Вскочил, завидев братьев.

– Ну что? – спросил он жадно.

Чех скупо усмехнулся. Лех даже сгорбился, готов принять новый удар, готов услышать, что дальше лес встал сплошной стеной, через буреломы не пройти, а справа и слева бездонные болота… Рус сочувствующе сопел. Понимал: средний брат боится показать свои полные ожидания глаза. Страшится, что надежда угаснет так же внезапно, как и разрослась.

К их костру начали собираться люди. Чех обвел всех орлиным взором, прокашлялся, давая возможность подойти еще и еще, и лишь тогда сказал, как и надлежит старшему брату, а также мудрому вождю, мягко и отечески:

– Лех… Боги помогают тем, кто не сдается. С вершины дерева открылся вид… наверное, до конца света. И та полоска, которой мы пробираемся последнюю неделю, расширилась до необъятной долины. Зеленой, полной сочной травы, где бегут ручьи и видна небольшая речка. Но и это не все!

Лех слушал затаив дыхание. Рус слушал с той же жадностью, словно и не видел сам ту же долину. Чех перевел дыхание, голос стал мечтательным:

– Воздух чист, и мы видели, как долина уходит тремя клиньями в сторону восхода солнца. Между ними лес, небольшие горы. Но таких широких долин мы никогда не видели. В каждой из них поместится не только наше племя, но дети их детей… и так еще много-много колен.

Впервые они снялись неторопливо, без страха, что вот-вот сзади покажется войско, посланное Коломырдой. Кони жирели на глазах, хотя груза не убавилось. Люди ликующе срывали траву, мяли в ладонях, из стеблей обильно брызгал пахнущий сок. Буська счастливо уверял, что такую траву можно есть самому, и в доказательство ел целыми пучками.

Кони то и дело шарахались, когда прямо из-под копыт вылетали, шумно хлопая крыльями, крупные птицы. Их было видимо-невидимо, все жирные, раздобревшие, толстые. И настолько неповоротливые, что дети наловчились сшибать их палками и камнями раньше, чем те успевали подняться в воздух.

Чех посмотрел налево, посмотрел направо: синеющие вдалеке горы отодвинулись настолько, что уже и не отличишь: то ли вершинки, то ли далекие облачка.

– Сказочная страна, – сказал он с чувством. – Боги охраняют нас, если вывели в такие земли!

– Здесь никогда не было человека, – добавил Лех радостно. – Я разослал охотников в разные стороны. Никто не нашел ни следов, ни костей людских! Хотя бы руины какие. Или камни отесанные. Ни-че-го.

– Только звери, – подтвердил Рус.

– И птицы.

Чех подумал, брови сдвинулись на переносице.

– Эту землю никто не топтал ногами. Она еще не имеет названия. Так назовем же ее в память о нашем отце, которого мы любим, несмотря ни на что, – страной Пана, Паннонией!

Лех и Рус переглянулись. Чех сказал то, что они и сами бы сказали… чуть погодя. Просто у них поступки всегда опережали слова, а старший брат на то и старший, что сперва подумает, еще раз подумает, а лишь потом скажет.

– Паннония, – повторил Лех задумчиво. – Когда велишь остановиться?

Чех оглянулся на медленно бредущих людей, едва-едва ползущие повозки. Слышался смех, веселые вопли. Дети уже не сидели без сил на подводах, а бегали наперегонки. Один ухитрился нацепить на острогу огромную рыбину, за ним гонялись с визгом и хохотом.

– Ожили, – сказал он с великим облегчением. – Ожили… Когда? Наступает осень, а к зиме надо успеть хотя бы накопать землянок. Еще лучше – срубить хоть какие-то дома.

Лех кивнул. Срубить дом можно за день-другой, а на все племя – за неделю. Нужно только, чтобы лес был под рукой. А здесь среди степи попадаются лишь крохотные гаи.

– Когда дашь знак?

Чех покачал головой:

– Нужно идти до первых заморозков. А вы двое садитесь на коней, дуйте вперед. Там развилка… долина расходится тремя клиньями. Пусть один проедет по одному рукаву, другой по другому…