Ярость

– …и отвезет вас обратно, – продолжал Кречет, – как только вам наскучит общаться со мной. Но я просил бы не торопиться с ответом. Я же чувствую, как вас подмывает послать меня… скажем, в казарму, где мне и место, а самому наслаждаться сражением. Кстати, вы ж интеллектуал, играли бы в мирные квесты, литературные ролики. А у вас, как слышно по воплям, уже и драконы? Уровень не ниже шестого! Чтобы добраться, надо иметь стратегическое мышление.

Я ответил:

– Ладно, присылайте свой «черный ворон».

Ляпнул скорее от растерянности, инстинктивного желания не терять остатки независимости, но Кречет просто поинтересовался:

– А ваши орки?

– Я уже засэйвился, – ответил я.

Даже не запомнил, с какой строчки надо будет грузиться, руки вздрагивали, а в голове метались смятенные мысли. Всемогущий Кречет, солдафон и грубиян, пришествия которого так страшилась вся интеллигенция и который победил на выборах благодаря голосам простого народа. Он говорил с ними на их языке, обещал карать и вешать… Ну, пусть не совсем вешать, но в нем узрели твердую руку, что враз покончит с коррупцией, сотрет в порошок мафию, начнет расстреливать бандитов без суда. И вот такой человек, которого я боюсь и заранее ненавижу, хочет поговорить?

Сам ли он играет в «Starcraft-2», или же ему положили досье на меня, футуролога, известного только в узких кругах? Скорее всего, играет. Досье не позволит определить, на каком я уровне. А этот солдафон сразу сказал, где появляются драконы… Ну, да Кречету играть проще, все-таки военно-стратегическая геймина, а вот я, футуролог…

Вздрогнул от толчка: Хрюка, ощутив мое смятение, лезла на колени. Иногда я беру на руки этого сорокакилограммового кабана, она бесстыдно пытается умоститься на этом крохотном пятачке, путая себя с болонкой, но сейчас я проговорил смятенно:

– Погоди, Хрюка, погоди…

Черт… я силен и уверен, всяк это видит и всяк скажет. Все люди с возрастом обретают эту уверенность в своих силах, независимость. Не только показную, но и настоящую, ибо невозможно прожить даже до сорока с чувством неуверенности, неполноценности, ущербности. Такой человек попросту умрет от нервных болезней. То бишь язвы желудка, инфаркта, инсульта… словом, как известно, все болезни, кроме одной, от нервов.

Но кто признается, что эта уверенность обретается за счет суждения своего мирка? Человек в возрасте уже не сует голову туда, где могут по ней настучать… не обязательно настучат, но только могут стукнуть! Он не бродит по дороге, где два года назад вступил в лужу, не заговаривает на улице с теми людьми, которые похожи на когда-то ответивших грубо, вообще старается ограничиться уже привычным миром, мирком, где гарантированный комфорт, уютик, он не заводит новых знакомых…

Да, я полон сил, так мне кажется, но я предпочитаю общаться с орками из «Starcraft», а не вылезать из надежного панциря на свежий воздух с его сквозняками, ветром, дождем, градом…

ГЛАВА 2

Когда позвонили, я даже не заглянул в глазок. Преступность преступностью, но привычки той, советской, жизни берут верх. Хрюка отпихивала, рвалась выскочить первой. Я не стал противиться, при всей ее мощи народ не пугается, морда веселая и добрая, а кто и мог бы испугаться, не успевает: она бросается на шею, обнимается, лизнет, помашет обрубком хвоста, и каждый с радостным изумлением видит, что этот страшный крокодил на самом деле вовсе не крокодил, а что-то вроде очень крупного зайчика.

На площадке смирно стоял немолодой человек в мешковатом костюме. Взгляд был усталым. Он напоминал боксера-профессионала в тяжелом весе, который после матча не может попасть в свою квартиру. Хрюка прыгала ему на грудь, виляя задом в восторге, гостей обожает, а человек спросил негромко:

– Виктор Александрович?

– Да.

– С вами говорил мой шеф. Вы еще не передумали?

Я спросил вызывающе:

– А что, могу отказаться?

Мужчина взглянул укоризненно:

– Можете сказать, что ваши планы изменились. Никаких обид, никаких вопросов.

– Да ладно, – сказал я, чувствуя неловкость, что ни за что ни про что обидел человека. – Это я так. Поехали?

– Да, пожалуй. Только позвольте заметить, что же вы так сразу открываете? Столько ворья развелось! Да и сама дверь из жеваной бумаги, пальцем проткнешь. И в пазах не держится, подросток выбьет плечом.

– Да, теперь еще те подростки, – согласился я. – Но кому нужна моя квартира?

– Не скажите, – заметил шофер серьезно. В его голосе появились новые нотки. – Теперь окажется на примете. Сотни голов начнут сушить мозги над загадкой, зачем это понадобился ее жилец новому президенту.

Хрюка пыталась выскользнуть со мной, гулять обожает, но я велел строго:

– Дома! Охраняй!

Мужчина смолчал, но такую усмешку я умею видеть и спиной. Что-то он не больно верил, что моя Хрюка будет охранять квартиру.

Возле лифта личный шофер президента вежливо остановился, давая мне возможность самому нажать кнопку вызова. Всячески подчеркивал, что хозяин я, а он только шофер. Правда, возможно, это касается только лифта.

Кабина долго скрежетала, звякала, наконец тяжело громыхнуло, захрюкало, дверь нехотя начала отворяться. Провожатый пропустил меня, вошел, как показалось, с некоторой опаской. Опасается, понял я, что взорвется все, что навешано под одежкой. Такие костюмы, как пишут в романах, легко скрывают не только бронежилеты, но и целые арсеналы.

Консьержка проводила нас любопытным взглядом. Возле крыльца под табличкой «Парковка запрещена» стояло с десяток автомобилей, в сумерках я не разбирался, но вот эта называется «БМВ» и принадлежит соседу этажом выше, а это «мерс», хозяин живет на самом верху… Среди роскошных иномарок черная «Волга» выделялась скромной незатейливостью.

Провожатый открыл дверцу, дождался, пока я сяду, быстро перешел на ту сторону и сел за руль.

– Меня зовут Михаилом Антоновичем, – представился он с чисто русской неспешностью, когда называют свои имена после долгих разговоров, а то и при второй-третьей встрече. – Фамилия Мирошник. Мельник, если перевести на русский язык. Я шофер, просто шофер, так что на мою отлучку могли не обратить внимания. Но это вряд ли.

– Мне чего-то надо опасаться?

– Вряд ли, – отмахнулся Мирошник. – Пройдет по статье встречи с интеллигенцией. Мол, солдафон безуспешно пытается наладить отношения с интелями. А это не с промышленниками или банкирами! Силы и власти у вас нет, как и не было, так что сочтут, что генерал напрасно тратит бесценное время.

Я поинтересовался ядовито:

– А как вы думаете?

– Я что, я просто шофер.

– Не прибедняйтесь. Личный шофер знает больше, чем члены правительства.

Мирошник улыбнулся одними глазами. Было видно, что похвала ему приятна, но заметно и то, что на лесть не купится, такие шоферы проходят проверку, тесты и обработку похлеще космонавтской.

Я старался ощутить себя в машине президента, но не удалось, потому что и салон самый обыкновенный, и шофер просто шофер, и ведет осторожно, не пытается обгонять, не включает свои президентские мигалки.

– Дорого это обошлось?

– Что?

– Ну, обыкновенность.

Мирошник, похоже, понял.

– Таких подробностей не знаю. Но салон, естественно, не прошить ни из автомата, ни из гранатомета. Стекла, понятно, бронебойные тоже. Есть скрытые двигатели форсажа, есть подфарные пулеметы, тоже не простые. Танк сметут. Я думаю, что оружейникам просто хотелось блеснуть, к тому же премия… На самом же деле только лишняя морока управлять этим крейсером. Попробуй развернуть с легкостью обычной «Волги»!

– Теперь везде применяют сервомоторы, – заметил я.

– Эта штука тоже… компьютеризирована, – он с трудом выговорил длинное слово, – черт, язык сломаешь!.. Запускается как ключом, так и голосом, останавливается тоже. Вообще, все команды можно рычагами, а можно и с голоса…