Мрак сказал угрожающе:
– Не обучишься творить – придушу.
– Само не бывает, – обронил Гольш. – Ковер Олег заставил лететь, подслушав чужое заклятие, но землю расколол… Ты в самом деле это сделал?.. Землю расколол своей мощью. Жаль, не знаешь, как тебе это удалось. Странно такое проявление силы у варвара. Магия, в отличие от силы, редко идет в ногу с дикостью.
– Не знаю, – ответил Олег. – У нас словно пелена с глаз упала! Когда увидели, что не цари правят миром…
– Да. Мы – творцы инструментов. Простой люд видит лишь наши жезлы да халаты, но инструменты у нас… совсем-совсем другое. Богатство, бедность, войны, мир, драки за трон, честолюбие, гордость… даже кровавые войны – наша поварешка, которой перемешиваем племена, вливая свежие струи в застойные народы!
– На то и щука в реке, чтобы карась не дремал, – вставил Мрак. – Ему это не большое удовольствие, зато быстрее плавает.
– Твой народ в Лесу живет как звери, а понимает многое. Странно… На сегодня с вами закончим. Отдыхайте, набирайтесь сил. А ты, красноголовый маг… или волхв, вслушивайся в слова! В этом соль всей магии. Учись видеть связь слов, скрытый смысл. Твой раненый друг сказал «удовольствие», а знаешь ли, что удовольствие, удалец, удача, удило, уды, удочка – одно слово в разных личинах? Узрите связь – сумеете извлекать магию, лишь переводя одно слово в другое!
Дверь за ним бесшумно захлопнулась, словно вросла в косяки. Мрак попытался привстать, явно жаждал проверить, но перекосился от боли, посерел и со стоном опустился на ложе. Мягкие ковры сползли на пол, Мрак не замечал раньше, не давал себе потачки, а сейчас и на коврах обгорелое мясо жжет, ноет, печет и дергает, будто всего натерли красным перцем и посыпали крупной солью.
Олег проверил дверь – открывается, опасливо высунул голову в коридор, Таргитай и Мрак следили за волхвом с тревогой. Олег всегда прятался за их спины, сейчас единственный оказался цел – ни единой царапины; пока они вдвоем, спина к спине, рубились во дворце кагана, он то прятался под столом, то бегал в башню Мардуха за ковром. Сейчас суетится, вынужденно высовывается, хотя весь трясется, как бурундук на морозе.
– Ушел, – сказал с облегчением и одновременно с жалостью. – Как много знает! И умеет.
– Еще бы, – буркнул Мрак. На темном обгорелом лице появилось мечтательное выражение. – Целого поросенка с хреном!.. А мог бы, наверное, и двух… Ради этого стоит в –маги.
Борясь со сном – лег с обнаженным мечом у двери, Олегу пришлось переступить, – Таргитай сказал:
– Надо научиться. Побьем злых магов, тогда всласть отоспимся, отъедимся, отдохнем, всех девок перещупаем, перемнем, пережмакаем, будем жить-поживать да добро наживать.
– А я все книги перечту, – сказал Олег.
Мрак молчал, боролся в черном забытьи со смертью. Но когда в дверь стукнули и вошел слуга, Мрак ожил, сказал раздраженно:
– Ну-ка, рыло, принеси устриц. Только без шуточек! Не слишком толстых… в прошлый раз подал кабанов, а звал устрицами, но и не худых, как наш волхв. Жирных не люблю, тощих не ем. Крупных не приноси, ну а мелочью брезгаю. Самых-самых, понял?
– Понимаю, – ответил раб с поклоном. – С жемчугом или без?
– С жемчугом, – ответил Мрак, не заметив издевки. – С черным! Сперва повыковыривай и выброси.
ГЛАВА 3
На другой день утром старый маг объявил с порога:
– Научить попробую. Но какой магии хотите? Есть всемирная, а есть мелкая, племенная. Всемирную творят маги-гиганты неслыханной мощи. Таких очень мало, единицы, но все же любой деревенский колдун легко ограждает от нее свою деревню.
Олег насторожился:
– Как же так?
– Своя шкура всем ближе к телу. Свои интересы всегда дороже, чем интересы племени, союза племен.
Лесные люди переглянулись. Обожженный хмыкнул, а синеглазый отрок с золотыми, как солнце, волосами наклонил голову, пряча лицо. Лишь волхв с зелеными глазами смотрел неотрывно, выражения не менял, но Гольшу показалось, что и ему неловко за него, старого и умудренного жизнью мага.
Хлопнуло, запахло жареным. Среди комнаты возник накрытый стол. В середке лежала молодая косуля. Вкусно пахло. Правый бок слегка обгорел, в спине торчал узкий нож. Вокруг теснились тушки мелких птиц вперемешку с яблоками, грушами. Из воздуха появились два узкогорлых кувшина, на блюде – устрицы, орехи.
– Кости не разгрызать, – предупредил Гольш хмуро.
– Там же самая сладость, – возразил Мрак.
– Быть магом – горько.
Таргитай выдрал ногу косули, грыз мясо быстро и жадно. Рот перепачкался жиром, губы и щеки блестели. Олег с любопытством взял на ладонь устрицу, Мрак скривился:
– Что в них доброго? Вчера я сдуру сожрал дюжину, до сих пор в пузе тяжко.
– Протухли, – сказал Олег. Укоризненно взглянул на старого мага: – Еще не поправился, а тут снова… Какого цвета были, когда расковыривал?
– Расковыривал? А что, их надо расковыривать?
Таргитай обглодал кость, швырнул на середину стола, подражая Мраку, а друга поспешно ухватил за руку:
– Ты что? Маг велел…
– Забыл, – буркнул Мрак. Бросил перегрызенную крепкими зубами берцовую кость. – Тяжко быть магом!
На следующее утро Гольш разбудил их рано, еще упыри с жабами не дрались. Вдоль стен, повинуясь едва заметному движению бровей мага, вспыхнули смоляные факелы. Запах потек сладковато-тошненький, словно Боромир долго и нудно говорил о неустанном труде на благо общины.
– О плате потом, – сказал Гольш нетерпеливо. – Что с вас взять, если к магии окажетесь не ближе, чем к соловьиным песням?
– Ты не только великий, но и мудрый, – сказал Мрак. На глазах веселел: маг из него – как из Таргитая работник, а из Олега – кулачный боец. – Это сокол вроде Олега с лету хватает, а такая ворона, как я, и сидячего не поймает. Я же понимаю, что кому-то бог дал, а мне лишь показал… Зато такое показал!
Глаза его лихорадочно блестели. Все чаще вставал, пробовал ходить – весь покрытый коркой из засохшей мази и темных сгустков крови. Иногда корка лопалась, показывались алые капли. На нем заживало как на собаке, говорил Олег, а Таргитай с гордостью за Мрака всякий раз поправлял: как на волке!
Таргитай хромал на обе ноги, его бил озноб. Мрак тоже кутался в толстое одеяло Гольша, выздоровление отнимало силы. Гольш для них трижды менял стол, а лесные люди все еще умирали от голода. Мрак ворчал: пошто не поплевать над его сгоревшей кожей и царапинами Таргитая? А еще маг… Не желает тратить волшбу на чужаков?
Гольш напряженно всматривался в гостей. Запавшие глаза старого мага буравили их, Олег преданно и неотрывно глядел в ответ. Он уже начал учиться, он всегда и всему учился, даже когда в Болоте тонул – познавал Болото и топивших их упырей…
– В тебе больше всего странной мощи, – сказал Гольш, указав на Мрака. – Ее природа мне неведома.
Мрак отшатнулся:
– Перегрелся, мудрый?.. Солнце тут дикое, на людей кидается. Ты прямо пальцем в небо, зато – в самую середку. Из меня волхв – как из Олега ратник. К этим тихоням приглядись. У рыжего умная книжка была, пока не сперли… как он у кого-то раньше. А у Тарха – дудка хитрая. То ли умеет на ней волхвовать, то ли дудка сама, во что я, зная Таргитая, поверю скорее…
Таргитай обиженно поерзал по лавке, словно пытался зацепить шляпку гвоздя и выдернуть, дабы поковыряться в зубах.
– Все-таки Таргитай, – сказал Олег, в голосе волхва было недоумение. – Я пробовал посопилить на его дудке, но Мрак решил спросонья, что больной пес пробует петь.
– В тебе, обгорелый, мощи больше, – сказал Гольш настойчиво. – Ты умеешь трансформировать живое. Не знаю, ведаешь ли сам об этом.
Мрак неосторожно повернулся, взвыл, сказал сердито:
– Транс… слова-то какие, на морозе и не выговоришь. Самого себя разве что. По-нашему, перекидываюсь –туды–сюды.