Трое из Леса. Вторая трилогия

– Он у тебя из серебра?

– Древо дорого достается, – пояснил хозяин. – Каждое дерево берем с боем. Жить в лесу – видеть смерть на носу.

– Так вы ж не в лесу!

– Возле леса, – сказал хозяин. – А это еще опаснее.

Олег смирно стоял в уголке, сердце тревожно тукало. Как ни старался сохранить силы, но во всем теле уже неприятная дрожь. Магической мощью можно сдвинуть гору, но потом волхв снова должен копить силы едва ли не годы.

По коже пробежали гадкие мурашки, он ощутил во дворе присутствие новой волны оборотней, обостренным слухом уловил кашель старого волхва, прошептал Слово, сквозь плотно сомкнутые веки приятно посветило красно-розовым. От двери раздался вопль младшенького:

– Мое корыто погорело! Совсем!.. В чем свиней кормить? И поить?..

Голос хозяина был полон сдержанной радости:

– Если заказать Листорубу, тот возьмет не меньше трех серебряных… Гм, это обойдется княгине в один золотой. Листоруба еще уговорить надо!

Воевода скривился, как от кислого. Хозяин, довольно потирая руки, отстранил младшенького, самолично приник к щели, выставив толстый зад. Судя по взгляду воеводы, который тот бросил на его объемные ягодицы, старый воин подумывал о чем-то таком, что Олег пока не мог даже предположить. Доискиваться не было ни времени, ни сил: вслушался, сказал Слово Огня, стараясь тратить сил как можно меньше, во дворе полыхнуло еще раз, хозяин проговорил медленно, печально, только чуткое ухо Олега уловило нотки ликования:

– Колодезный журавель сгорел! А ведро… хоть и не успело, но упало в колодец… Вон брызги какие… много воды набежало, у нас ключевая, зубы ломит! Ладно, вытащим, за это денег не беру. Но сруб тоже подпалило, подпалило… Еще чуть – и придется менять венец целиком.

Воевода рыкнул:

– Там кора чуть подрумянилась! Даже не обгорела!

– Я ж и говорю, – сказал хозяин сговорчиво, – денег не беру, хотя все же ущерб, ущерб…

Олег видел складки на лбу хозяина, его быстрые взгляды, которые бросал то на воеводу, то на его челядь. Похоже, все рассчитал правильно: за окном замелькали тени снова, опять полыхнуло, запах гари и горелого мяса, паленой шерсти, и голос хозяина, скорее удовлетворенный, чем скорбный, но с оттенком укоризны:

– Ну вот, я ж говорил! Теперь и сруб тю-тю…

Воевода сам прикипел к щели пошире. Слышно было, как выругался вполголоса, а Олег заметил, какой злой взгляд метнул на то окошко, откуда старый волхв метал всесжигающий огонь. Ладно, жизнь все же дороже. Сегодня колдун научился сжигать огнем все за домом, а завтра, глядишь, научится, как взрослый, жечь с разбором.

– Ладно, заплатим! – проорал воевода. – Мертвым золото ни к чему.

– Так-то оно так, – согласился хозяин, – но, когда драка заканчивается, про плату забываем… Да и золоту начинаем придумывать другое место…

Воевода что-то пробурчал, но хозяин выжидающе смотрел на его кошель, и пальцы старого воина начали нехотя распутывать узел. Хозяин протянул ладонь, Олег издали смотрел, как он каждую монету попробовал на зубок, удовлетворенно кивнул, но во дворе полыхнуло, он обернулся к окну, махнул:

– Колодезный сруб как корова языком слизала!.. Это ж еще два золотых.

Воевода зарычал, но две монеты дал, тут же туго завязал кошель и спрятал под полу. По его виду можно было понять, что, сгори здесь все, больше не даст ни кусочка золота.

Хозяин тоже спрятал золото подальше, задирая вязаную рубашку, а потом еще и простую рубаху из грубого полотна.

Глава 30

Олег кашлянул, со смиренным видом вышел из своего угла. Его не заметили, он снова кашлянул, стараясь привлечь внимание:

– Стоит дверь открыть… Виднее будет.

На него смотрели как на безумца. Старший сын, Збышко, бросил пренебрежительно:

– А волчью стаю перебьешь ты?

– У вас же такой могучий колдун, – возразил Олег. – Он уже сжег все, что там двигалось, шебаршилось, ползало. А воевода уже заплатил за все сожженное, все-таки ихний колдун… Так что если что и уцелело, то лишь здесь, за крыльцом… Может, выйти и быстренько ставни приоткрыть! Будем отбиваться через окна, если полезут.

Во дворе в самом деле было тихо. Некоторое время прислушивались, воевода проговорил с недоверием:

– Неужто заканчивается? В прошлый раз всю ночь отмахивались… А на перевале так и вовсе едва-едва выскользнули.

Хозяин прислушался, кивнул:

– Похоже, уже кончилось.

– А мы так никого и не стукнули? – удивился воевода. Глаза на угрюмом, покрытом шрамами лице блеснули молодо. – Удивительно.

Рядом с Олегом Мизгирько сказал брату негромко:

– Что худого, если такое без нас?.. С другой стороны, батя должен видеть, что мы умеем не только под ногами путаться.

Поймав взгляд отца, он с такой торопливостью снял запоры, что расшиб пальцы, но даже не поморщился, выскочил с топором наготове, глаза горят отвратительно, готовый бить и убивать, крушить, расплескивать мозги, отнимать жизнь, пусть даже у волков-оборотней, но все же творение Рода…

«То ли дело я, – подумал Олег. – Без пролития крови. Только пепел, только кучки золы да изредка недогоревшие косточки. Вроде бы и не убивал никого, а оно само так вспыхнуло, сгорело, а кричали и вопили просто так. Лапу или хвост прищемили».

Збышко вышел с осторожностью, топор наготове, быстро осмотрелся, не двигаясь с места, а Радко уже перемахнул через перила, исчез в тени, куда не доставал лунный свет. Там догорало, донесся глухой удар, визг, хриплое дыхание, затем довольный, хоть и задыхающийся голос:

– Один подкоп устраивал!..

Пятясь, Радко выдвинулся в полосу лунного света. Обеими руками тащил за хвост огромного волчару, слишком крупного, чтобы быть обыкновенным волком. Вдоль хребта пролегала полоса серебристой шерсти, то ли поседел по возрасту, то ли какой-то отличительный знак.

Крупная лобастая голова волка была сплющена, явно младшенький бил обухом, чтобы не промахнуться. За волком тянулась темная полоса, к запаху гари и горелого мяса добавился запах свежепролитой крови.

– Самый хитрый, – заявил он победно. – Забрался бы в подвал, а там все наши запасы…

– По самому больному месту, – сказал зло Збышко. – Нет, на этот раз не простые волки (это волки не простые, не простые!).

– Совсем не простые, – согласился Радко.

Олег вышел на крыльцо, в ноздри ударил сильный запах гари и другой очень знакомый запах, когда Таргитая оставляли жарить мясо на костре, а он засыпал в тепле. В спину грубо толкнули, он послушно сошел по ступенькам, слыша, как они потрескивают, пересохшие в сухом горячем воздухе, почерневшие, будто перепачканные дегтем.

Луна холодно и бесстрастно освещала странно изменившийся двор. Исчезла коновязь, колодезный сруб, маленькая пристройка, где хозяин подковывал коней, даже дорога пугающе открылась до леса: забор исчез, на его месте красной россыпью горят крупные уголья, похожие на гигантские рубины. Весь двор был серым от пепла, кое-где под горкой золы багровели угли. Воздух стал горячим и неподвижным.

Олег осторожно прошел через двор, за каждым шагом взвивалось серое облачко. Под подошвами изредка хрустели угольки. Луна светила вполсилы, а когда ненадолго ушла за облачко, Олег с досадой подумал, что сейчас бы волчьи глаза оборотня…

Хотел возвращаться, но слева неприятно падала едва заметная в свете звезд тень, в том углу между стеной дома и конюшней темнее, чем в бочке с дегтем, он подошел, чувствуя смутно, что делает глупость, но в то же время чутье молчит, опасности вроде бы нет…

Темная тень мелькнула так стремительно, что он не успел и вспикнуть, как тяжелая туша обрушилась на спину, мощно пахнуло волчьим духом. Острые когти пробили толстую кожу волчовки, локоть ожгло болью, Олег сообразил, что это его тело само, защищаясь, мигом скорчилось, отбиваясь локтями, левый угодил волку по пасти, там взвыло, страшные зубы мелькнули у горла, он тут же, не отдавая себе отчета, вцепился обеими руками в мохнатое горло.