Земля наша велика и обильна...

– Конспиратор, – пробормотал я.

Юлия исчезла, я откинулся на спинку кресла, задумался. Романцев – наиболее активный из нашего русского братства, всегда полон сил, энергии, а проекты, как спасти и обустроить Русь, из него бьют ключом. Такой не сопьется, не станет устраивать попойки на рабочем месте. Вообще он самый ярый из нас защитник национального самосознания. Нет, даже не защитник, он нападающий. Но пока нет реальных противников, нападает на всех нас, доказывая, что все мы – предатели, отступники, довольствуемся крохами, ведь на самом деле мы не просто русские, мы – славяне, арийцы, арии, самые древние и самые чистые люди на свете. Семиты и близко не стояли, когда мы уже были, действовали, перекраивали мир. Это мы строили египтянам пирамиды, используя знания, полученные от своих собратьев с погибшей Атлантиды, это мы возвели сады Семирамиды, Палестина – это наш Паленый Стан, так как истребленные дикими кочевыми иудеями местные жители были славянского корня, а гора Сион не что иное, как Сиян-гора.

Помню, как они цапались с Беловичем, когда тот осмелился сказать, что Заратуштра – это вовсе не значит «заря с утра», как и Аттила Бич Божий – это не совсем Богдан Гатило, как в семидесятые годы назвал его один из украинских писателей, а гунны – не такие уж и русские. Белович тут же оказался в евреях, а если не в самих евреях, то в шабес-гоях, русский человек не сомневается и в том, что пелазги, естественно, только славяне, более того – русские, это особенно заметно в слове «этруски», что значит, понятно, «Эт русские!», так, мол, восклицали другие народы…

Словом, в моей позиции можно делать ставку на Романцева, постепенно передоверяя ему все больше партийных функций. Не только потому, что устал, но и что-то грызет последний год, словно ржавчина точит железо. В последние месяцы постоянно растет тревога, будто что-то серьезное просмотрел, а если вовремя не замечу, то стрясется катастрофа прямо-таки всемирного значения. Не совсем уж мания величия, но до нее не совсем далеко, все-таки наша партия – крохотная. Есть она на свете или нет ее – мало кто заметит. Во всяком случае, если на выборах партии дерутся, чтобы набрать проходные пять процентов, то мы никогда не набирали больше половины процента.

Да, Романцев с его кипучей энергией мог бы вдохнуть новую жизнь в нашу полускованную параличом организацию. Ко всему еще и умен, эрудирован, у него несколько патентов на изобретения, даже зарегистрировано открытие в тонкой химии, у него самая крупная в России библиотека по скифам, которые, оказывается, тоже наши предки. Скифы с какого-то по какой-то век, в общем, очень долго, были чуть ли не единственными властелинами мира, завоевали обширную территорию от моря и до моря. А погубили их, как и сейчас губит русских, беспечность и пьянство. Победив всех-всех и не имея больше врагов, утратили воинственный дух, обленились, разжирели, спились, а когда туземные царьки осмелели и однажды, пригласив на великий пир скифских царей, предательски перебили их прямо во время застолья, даже не сумели наказать преступников. С того времени и разрушилась самая огромная и грозная держава вселенной – скифская.

Романцев помнит и знает, что радио изобрел не Маркони, а Попов, что лампочку создал не Эдисон, а Яблочков, все русские приоритеты у него выстроены ревниво и тщательно, он знает, что самолет создал Можайский, а братья Райт и близко не стояли. Хан Батый у него просто Батя, и вообще никакого монгольского ига не было, такое даже допустить невозможно, чтобы кто-то покорил Русь хоть ненадолго, просто дурные летописцы все перепутали по пьяни. На самом же деле просто было объединение Руси воинскими силами княжеств.

Но особенно, конечно же, он любит древнейшую, даже самую древнейшую историю, и на этой почве вокруг него группируются все те патриоты, преимущественно молодые, которые все знания впитывают жадно, как губки. Он и рассказывает им и про ложь западных хронистов, что придумали, будто Рюрик с братьями не то немцы, не то шведы, а на самом деле они – чистокровные русские, открывает им глаза на великие степные империи склавинов, сколотов и киммерийцев, тоже наших предков. Русские, тогда называвшиеся русами, в те древние времена были и самыми лучшими в мире мореходами, и лучшими покорителями пустынь, и жителями гор. Чуть ли не в каждом древнем правителе Романцев находил славянский корень и с торжеством провозглашал еще один найденный народ славянского племени, в Арктике под тысячелетними льдами найдена Гиперборея, прародина русов, целая страна с городами и селами, а варвары, взявшие Рим, все до единого были русами, на худой конец – славянами или народами славянских корней.

Прозвенел звонок, я взял трубку, голос Романцева донесся как будто с другой планеты:

– Борис Борисович, привет! Я отмотал программу на всю катушку, завтра выезжаю!

– Как удалось? – спросил я.

Он ответил после короткой заминки:

– Если честно, то хреново. Всего пять человек решились вступить в нашу партию. Да и то – пацаны.

– Пацаны – плохо, – согласился я. – У них ветер в голове. Сегодня одна партия, завтра другая, а послезавтра вообще сопьются…

Голос донесся через треск и атмосферные помехи:

– Помнишь, я тебе звонил из Австралии? Слышимость как будто рядом! А сейчас я тебя едва-едва…

– Я тебя тоже, – признался я. – Так, угадываю. Хватит, выезжай. Поговорим здесь.

Связь оборвалась, я опустил трубку, что-то у Романцева не получилось… Хотя почему у Романцева? Это наша партия недобирает. Слишком велик прессинг властей, средств массовой информации. Да и народец, втайне нам сочувствуя, тем не менее вслух страшится даже вышептать о своих симпатиях. Давление уже не только всемогущего гестапо, у России самым большим гестапом является так называемое общественное мнение. Все трусы, все. Больше всего страшатся высказать свою точку зрения, все стараются примкнуть к тем, кто «правильнее», узаконеннее. Раньше насаждались покорность властям и Богу, смирение, а сейчас усиленно втюхивается приверженность принципам «свободы и демократии». Причем под свободой и демократией имеется в виду совсем не то, что вымечтали французские утописты-мечтатели. А уж такой выверт демократии, как политкорректность, кто бы мог предвидеть? И тоже счесть его демократией?

Так что Романцев – хорош, надо готовить на свое место. Помощники у него уже есть, чего стоит хотя бы Гусиненский. Если Романцев свою фамилию выводит ни мало ни много как от самих ромеев, то Гусиненский чуть ли не от гусей, что спасли тот же Рим, а то и от тех, что перелетели на материк с тонущей Атлантиды. Гусиненский с его кипучей энергией организовал военно-патриотическую школу «Скифский витязь», члены которой сперва только реставрировали одежду и оружие русских ратников, потом углубились в древность дальше, с изумлением узнали, что скифы мы, оказывается, перешли в скифство, экипировались, начали устраивать военные игрища, а затем и воссоздавали настоящие сражения доблестных скифов со всякими там недочеловеками, из которых впоследствии вычленились всякие там франки, готы, алеманы и разные бургундцы.

У них в Интернете свои сайты, от которых отпочковывались новые энтузиасты, эти в своем рвении найти великих предков среди «незаслуженно забытого наследия» вообще заходят так далеко, что, если бы я не видел их честные глаза и чистые лица, полные веры в правоту своего дела, счел бы провокаторами, уж слишком карикатурно все получается.

Хуже того, все эти группки носителями истины объявляют только себя, а остальные ни мало ни много как предатели, засланные казачки. Сразу же начинают копаться в родословных коллег, чуть ли не у каждого находят либо жену-еврейку, либо бабушку, а если и не еврейку, то с подозрительной фамилией. А если и с фамилией все в порядке, то нос что-то великоват, волосы кучерявые, кожа смуглая, да и глаза прячет, еврей наверняка, наши ряды расколоть прислан…

ГЛАВА 5

Звякнуло, на экране поверх картинки возникла крупная надпись: «Позвонить Ротмистрову». Я взглянул на циферблат в уголке дисплея, мои часы опережают на минуту, палец привычно кликнул на правой кнопке грызуна, едва курсор попал на нужную фамилию.

Дверь приоткрылась, заглянула Юлия.

– Борис Борисович, вы не очень заняты? А то Лысенко заявляет, что у него крайне важное, просто безотлагательное дело.

– Через пару минут, – попросил я. – Я только договорюсь о встрече.

– Да я могу продержать его до вечера!

– Да ладно тебе, – ответил я. – Не дразни, он уже и так под мухой. Впрочем, понять его можно: кто в России не пьет, кажется шпионом или предателем.

– Я это заметила, – ответила она. – Потому и придержала.

На экране появилась комната крупнее моей, кабинет Ротмистрова, доктора наук, математика номер один в мире, а также члена редсовета нашей партии, затем и сам Ротмистров развернулся в кресле к вебкамере.

– Слушаю, Борис Борисович!.. Приветствую.

– Вы не забыли, – напомнил я несколько заискивающе, – обещали почтить вниманием…

– Все помню, – прогудел он благодушно. – Буду в срок! Когда я опаздывал?

Я торопливо распрощался, сердце стучит, хотя чего волноваться, я сам доктор наук и профессор, разве что естественных, а естественники всегда несколько комплексуют перед «настоящими» учеными.

В кабинет робко заглянул Лысенко, убедился, что я не занят, тихохонько вдвинулся громадным телом штангиста в кабинет. В руках рулон бумаги, от него самого и от бумаги сильно пахнет водкой, лицо главреда налилось нездоровой багровостью, даже глаза покраснели, но держится подчеркнуто деловито.

– Вот, Борис Борисович, – сказал он, расстилая по столу сверстанный макет газеты. – Взгляните, это завтрашний выпуск. Таким, как говорится, будет выглядеть. Пока еще не поздно, внесите ваши руководящие изменения. Ждем ваших бесценных, вне всякого сомнения и критики, решений.

Я просмотрел бегло, не реагируя на шпильку, Лысенко – профессионал высочайшего класса. Его бы с руками оторвали в любом крупнейшем издательстве или в элитном журнале, где получал бы в десятки, если не в сотни раз больше, имел бы власть и влияние, а под рукой были бы тысячи исполнительных сотрудников, но пашет здесь, потому что здесь – Россия, а там всего лишь деньги.

– Хорошо, но где интервью с губернатором Новочеркасска?

– Пойдет в следующем номере, – ответил он с готовностью. – Мы решили дополнить комментариями наших специалистов.

– Кого?

– Коновалова и Евлахова.

– Евлахов, это который директор Института проблем Европы?

– Да, но он, несмотря на работу в правительственных структурах, наш человек. По духу, я имею в виду.

– Ну, – пробормотал я, – если по духу…

Присесть я ему не предлагал, да он и сам понимает, чем именно я недоволен, потому так тянется и демонстрирует преданность и чинопочитание, будто старается рассмешить. Дальше я просматривал статьи молча, в носу зачесалось, чихнул, Лысенко тут же сказал с готовностью:

– Долгого здоровья, Борис Борисович!.. И крепкого!

– Спасибо, – пробормотал я.

– Это не простуда? – поинтересовался он. Сказал подчеркнуто серьезным голосом: – Кстати, новое и самое мощное средство от депрессии изобрели как раз российские фармакологи! Для поднятия общего тонуса достаточно трижды в день перед едой принимать по зеленому горошку и запивать ста граммами коньяка.

Я поморщился.

– Это вы все трое от гриппа лечились?

– Борис Борисович! – воскликнул он обрадованно. – Да там почти ничего и не было! Ведь стакан, наполовину заполненный водкой, оптимисты считают полуполным, пессимисты – полупустым, а русские – почти пустым, не так ли?