Месть агента. Роман

Зачарованный её красотой я не мог отойти от окна. Как могла такая прелесть оказаться в психушке, как могла она быть в таком опустившемся состоянии? Неужели у неё нет родных или родственников, неужели соседи по палате не могут ей помочь, причесать и одеть?

– Спасибо, как тебя зовут?

– Рома.

– А меня, Нино.

В окне появилась пожилая щуплая, но в отличие от Нино опрятно одетая, с аккуратно зачесанными назад темными волосами, женщина. Взгляд её был холоден и даже как-то изучающе колюч для ненормальной.

– Рома, ты дай немного сигарет моей соседке, а то не даст поговорить, вызовет санитаров – садистов.

Я достал пачку и протянул возникшей в окне колючке в вельветовом халате шоколадного цвета. На лице женщины появилось что-то напоминающее улыбку, и исчезла колючесть из взгляда.

– Ну что, понравилась деваха? Она всем тут нравится, вот только строптивая больно, дурочка. Не моется и не трахается, вот её и бьют местные бугаи. Ты только взгляни на её грудь и попку. Все пытаются её объездить… чертовски хороша! Она все брыкается, как строптивая кобылка. Хорошо я начеку, насиловать боятся.

– Уйди сволочь! Получила сигареты, вот и уходи.

– Ну, зачем же сразу сволочь? Сейчас крикну и почитателя твоей мордашки погонят в шею, а тебе за нарушение распорядка вколют дозу, будешь волчком вертеться.

– Не надо Женя, он же обычный прохожий и дал же тебе сигареты.

– То-то, испугалась! Ну, давай молодежь флиртуй, пока я добрая.

Нино размазывала по лицу слезы. Я стоял настолько ошарашенный, что не мог вымолвить ни слова. Для меня, все увиденное и услышанное было каким-то чудовищным сном, чем-то запредельно не нашим, не советским, какой-то нереальностью. У меня в голове не укладывалось, как может такое быть, что хорошие люди рано уходят в мир иной, а это воплощение зла в вельветовом халате – живёт. Нино нагнувшись к подоконнику, чтобы быть ближе, тихо заговорила, глотая слезы:

– Рома, вы первый нормальный человек за много дней с кем я говорю. Сейчас уходите, а то я разревусь до истерики. Только очень прошу, приходите завтра, я буду очень ждать.

– Я приду примерно в это время. Я тут на ТЭЦ практику прохожу, так что мне не трудно.

– Вы, студент?

– Да, учусь в политехническом.

Нино тихо произнесла:

– Я тоже училась в академии, но это было в той жизни. Ну, все идите, только завтра приходите один. Принесите этой старухе что-нибудь, она нормальная, тут как бы живет, приглядывая за мной, а если что не так – доносит. Да и, если можно, попрошу какую-нибудь простенькую косметику. Только дайте её незаметно, а то Евгения Петровна, каргу так зовут, отберёт.

2. Преображение

Домой шел потрясенный увиденным. В моем воображении красота и ненормальность никак не стыковались. Ненормальный человек в моем восприятии, это что-то человекоподобное жующее траву с монотонной остервенелой жестикуляцией, с глазами навыкате, с беззубым слюнявым ртом, глазами полными или ненависти, или страха. Типичный видеоряд из телевизионных документальных хроник немецких опытов над людьми времен второй мировой.

Конечно, и виденная в детстве соседка Аня из этого видеоряда не особо выпадала. А тут, красивая до одурения и вдруг – сумасшедшая! С какой стати, почему, кто довел девушку до такого состояния и за что именно её, такую красивую? И что она теперь на всю жизнь будет прикована к этому «желтому дому» и через десяток лет превратится в подобие соседки Ани, беззубую, седую, шамкающую старуху, ни внешне, ни внутренне не соответствующую чему-то вменяемому. Я, хоть и был рубаха парень, бабник и балагур, но внутренне был довольно сентиментальным и от такой жизненной несправедливости, как превращение Нино в соседку Аню, перехватило дыхание и увлажнились глаза.

Я сидел на скамейке у автобусной остановки, провожая глазами проходивших мимо девушек и не находил никого красивее Нино. Они – все тут, на этой стороне жизни, чистенькие, радостные и спешащие по своим делам, а Нино – там, по другую сторону и почему в таком состоянии, не ухожено-брошенном? Вспомнив её нечесаные волосы, оголенное немытое в синяках тело понимал, что нормальная женщина до такого не опустится, но никак не мог понять, ведь была у этой несчастной девушки женщина рядом, неужели не может её помочь. Да и говорила она вроде, как совершенно нормальная, не дергалась, не плевалась, да и глаза не те, что были у Ани – широко раскрытые, даже вытаращенные, с совершенно безумным пустым взглядом, в котором читалось все её безумие. Глаза Нино были красивые, большие голубые, в них была какая-то бесконечная боль и усталость что ли, да мимика и интонации голоса никак не соответствовали войлоку на голове. В голову лезли всякие глупости. Я понимал, что порю горячку. Больше всего, что мне в этой жизни не хватало, так это связаться с псишкой, пусть и красивой! Нет, думал я, у мужиков мозги явно не в голове находятся, если женщина красивая внешне, так значит у неё должно быть все красивое и душа, и помыслы. Но, когда абстрагируешься от красоты, когда не порешь горячку, когда начинаешь соображать логически, взвесив все за и против, расставив все по местам, совершенно иная картина вырисовывается, становится даже где-то за себя стыдно. Ну да ладно, хорошо, что еще никому не рассказал про «узницу совести», подумал я, подняли бы на смех. На душе стало как-то спокойней. Не она первая, не она последняя душевно больная. Да и как можно было поверить этой старой дуре, что Нино кто-то хочет насиловать? Меня передернуло, когда представил, как целую немытую красавицу, гладя её по немытой и нечесаной голове. Я еще раз подумал, что будь Нино не так красива, никаких подобных мыслей в голову не лезло бы.

Теперь даже пожалел, что обещал девушке тушь и сигареты. Идти на встречу к дурдому уже не хотелось, но раз обещал – надо, да и жалко, все же больная девушка и грешно таких обманывать.

Успокоившись, поднялся в подошедший автобус, удобно устроившись на заднем сиденье, я про все забыл.

На следующий день, после практики спустился на набережную. У окна стояла старуха:

– Сигареты принес, Ромео?

Хотелось бабку выматерить, но я протянул ей пачку ВТ:

– Где Нино?

– Нино, подойди сюда, касатик твой пришел, – ухмыльнулась старуха, вынимая сигарету из пачки.

К окну подошла Нино.

Все, что я так ясно понял, складывая на автобусной остановке логические пазлы в ясную картину о психически больной женщине и о своем глупейшем положении пацана, который повелся на внешность, мгновенно улетучилось.

В окне за решеткой стояла бесподобно красавица, с прекрасными ниспадающими тяжелыми темными волосами. В прошлый раз мне показалось, что у Нино голубые глаза, а сегодня же ясно увидел чудесные глубокого синего цвета глаза. Чистая, не глаженая кофточка была застегнута на все пуговицы. Нино улыбалась и на её щеках появились детские ямочки.

Я обомлел. Это явная несправедливость, нет, это просто перебор… такая красивая и ненормальная. Я как-то оробел от неожиданности.

– Здравствуй Рома, хорошо, что пришел. Очень боялась, что не придешь, испугавшись моего вида. Странно, но я готовилась к твоему приходу, как на первое свидание, забыв про… Ром, а тебе сколько лет?

– Мне двадцать два, а тебе?

– А мне девятнадцать. Ты симпатичный.

– А ты красивая до неприличия! Почему ты вчера была в таком виде?

– Рома, давай сегодня поговорим о приятном. Я, например, сейчас счастлива, как влюбленная девочка. Завтра все встанет на свои места. Может я тебе и расскажу, а сейчас давай молча покурим.

Я вспомнил про косметику, Нино обрадовалась и тут же спрятала её в рукав.

– Увидят, отберут.

Мы курили, думая каждый о своем. Я никак не мог понять, как это возможно, что вчера эта девушка была отвратительной, немытой ненормальной женщиной, а сегодня с ней – хоть под венец. Я уже не знал, как себя вести с Нино и о чем говорить, голос как-то сразу подсел. В голове был полный хаос! Теперь Нино была, чуть ли не граф Монте-Кристо в юбке, да и если быть до конца честным – возбуждала.

Домой я шел совершенно не понимая, что происходит, а последняя фраза старухи вертелась в голове и не давала покоя:

– Чтобы вам не встретиться полгода назад? – и помолчав, добавила стихом из Нового Завета «Кого люблю, того и наказую».

3. Избиение

На следующий день с утра был как на иголках, все подмывало поделиться с кем-то из друзей о Нино, но осознание того, что студенты устроятся перед окном Нино палаты, как в партере театра, стараясь вызвать на бис бедную девушку, приводило в ужас и удерживало от такого опрометчивого шага.

Сегодня шел к Нино с решимостью выяснить, что же произошло с ней, как она оказалась в сумасшедшем доме, будучи в здравом уме, а в этом он уже не сомневался, сопоставив увиденное и услышанное. Все произошедшее за два дня, как я пошел по набережной, мимо психиатрической больницы, стало казаться каким-то неправдоподобным сном.

«Направо пойдешь – в метро попадешь, налево пойдешь – кошмар обретешь», а вдруг я в тот раз пошел бы «направо» в метро? Что, Нино бы не существовала? Или так же не мылась и не причесывалась? Или то, что прошел случайно, Нино стала нормальной? И вообще, что с ней на самом деле – болезнь, случайность, преступление? И какая тут моя роль? Зачем случай свел нас? На её счастье или мое несчастье? Кому и зачем это нужно? Вопросы, вопросы, вопросы.

Какой-то хичкоковский сценарий, который разыгрывается почему-то конкретно для меня, случайного прохожего. Маловероятное стечение случайностей, которое только подтверждали отсутствие закономерности – просто удивляли. Что самое поразительное и невероятное это то, что все происходило с девушкой поразительной красоты, а будь Нино уродлива, что было бы тогда? Поражали два момента, первое – приставленный цербер в лице старушки и второе, что вообще уже ни в какие ворота – бесхозность девушки. Ну, не с Марса же она прилетела, где остались все её родные, близкие и друзья? Где все они? Это что, кроме меня, случайного прохожего, на всем белом свете ей тушь для глаз некому принести? Тут что-то не так!

Если честно, я вообще не понимал, чем эта девушка может быть опасна для окружающих, зачем тогда её держать в изоляции, почему нельзя её лечить дома? И опять, почему не видно присутствия кого-то из родных? А, если принять во внимание, в каком виде была Нино, когда увидел её впервые, то точно никого из близких нет. Почему ей позволяли ходить в лечебнице в таком непотребном виде и хоть это и дурдом, но какие-то порядки и правила гигиены должны же быть?! А синяки, интересно, кто их оставил? В палате одна лишь старуха, ну ни она же избивает по ночам уснувшую девушку! Дурдом, он и есть дурдом, одни вопросы, ни одного ответа.