Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря

И вот я очень страдала. Но как-то я ещё тянула, но когда уехали к 75-му уже все… <…> Я сказала отцу Александру, что не могу, что просыпаюсь в луже слёз. Правда, просыпалась и во сне плакала. Он сказал: «Смотрите, воробей идёт какой-то, кошка, зима, что-то сверкает, блистает. Бог держит нас, сколько чудес – живите этим, сколько можете».

Владимир Файнберг

Однажды, когда мы остаёмся наедине в кабинетике, я осмеливаюсь:

– Отец Александр, батюшка, крестите меня. Я, кажется, дозрел.

–?Это в вас говорит пионерский энтузиазм, – отвечаете вы. – Давно читали Евангелие?

– В своё время всю Библию одолел, – говорю я, несколько обидевшись, – в Коктебеле целую зиму читал, заставила Мария Степановна Волошина.

–?К Ветхому Завету нужен ключ. А вот Евангелие… Есть Евангелие? Спокойно, не торопясь, прочтите заново. Когда вы на самом деле дозреете, я это почувствую, сам назначу время крещения. Договорились?

Чувствую, что вы, может быть, и правы. Но мне обидно. И я спрашиваю вас о неприятных нищих на паперти – с какой стати нужно подавать милостыню им, явным тунеядцам?

«Солнце одинаково светит всем, – отвечаете вы, – как и милость Господня. С чего это вы взялись судить этих несчастных? Кто знает, что довело их до такого состояния…»

Людмила Чиркова

А с отцом Александром мы встретились уже после моей выписки из клиники. В этот раз Серёжа с Леной Бессарабские не могли поехать в Новую Деревню утром к началу службы, и прибыли мы туда уже только к самому концу. Отец Александр говорил проповедь. После проповеди он венчал молодую пару. А мы пошли ждать его в домик при храме. Там у отца Александра, который к тому времени стал настоятелем, была уже не просто комнатка, а свой кабинет с библиотекой. А рядом была комната, которая, как я понимаю, служила трапезной и одновременно «предбанником» при его кабинете. В этой комнате мы и сидели. И не только мы, но и ещё человек двадцать самого разного люда. У каждого были свои вопросы к батюшке, и каждый надеялся на его помощь, совет, поддержку.

И вот наконец открывается дверь, входит отец Александр, а с ним какой-то человек в строгом деловом костюме. Батюшка просит подать в кабинет чаю и скрывается там с этим «товарищем». Народ грустно вздыхает:

– Этот надолго.

– С чего вы взяли? Может быть, скоро уйдёт.

– Нет, такие скоро не уходят. Это депутат. Видели значок депутатский у него на лацкане?

Люди приготовились ждать. Но через небольшой промежуток времени дверь кабинета открывается, отец Александр с посетителем выходят и… направляются к выходу. При этом отец Александр объявляет всем, что он должен сейчас отлучиться и будет только часа через четыре. Народ обречённо вздыхает:

– Увёл-таки батюшку…

Через десять – пятнадцать минут все, кто ожидал беседы с отцом Александром, тоже куда-то исчезают. Лена с долей радости отмечает:

– Ну, вот мы одни остались. Дождёмся батюшку и поговорим. И ему облегчение на сегодня. А то уже замучили его все…

Но Сергей резонно замечает:

– Ты думаешь, они совсем ушли? Подожди, через четыре часа все снова соберутся.

Так и случилось. К назначенному времени комната вновь стала заполняться народом. Но так как мы никуда не отлучались, а стойко выждали всё это время, нам уступили очередь.

И опять я очутилась в комнатке отца Александра. Малюсенькая совсем комнатка: диван, столик, несколько стульев и много-много книг. А на стене большое изображение лика с Туринской плащаницы.

Беседа с отцом Александром протекала спокойно. Самая большая проблема на то время у меня была в недостатке общения с верующими, близкими по духу людьми. И тогда отец Александр предложил мне переписку с подругой его покойной мамы, одинокой старушкой, которую судьба забросила в Казахстан. Конечно же, я была рада хотя бы такому заочному общению. Но честно призналась отцу Александру, что смущаюсь первая писать пожилой женщине и навязывать своё общение. Тогда он мне ответил, что сам даст ей мой адрес и попросит, чтобы она мне написала. Так он и сделал.

Вскоре по приезде домой я получила письмо из Казахстана от Аси, где она писала, что ей прислал мой адрес отец Александр и просил вступить со мной в переписку. Я, конечно, ей ответила с радостью. И переписка наша с Асей продолжалась до самой её кончины в 1994 году.

Ну а с отцом Александром это была последняя наша встреча. Состоялась она 12 августа 1990 года. А менее чем через месяц Господь принял его в Свои обители…

Община

Мы в вечность уносим то, что здесь, взявшись за руки, собрали в своих душах…

    Александр Мень

Анастасия Андреева

«Друзья мои, всё, что с нами происходит, всегда чудо. Мы не “клуб по интересам”, есть некая тайна, которая будет связывать нас и далее. “Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них”. Но надо преодолеть нашу немощь», – говорил отец Александр своим духовным детям.

Андрей Анзимиров

Отец Александр, когда его однажды спросили, что он думает о христианском общении, ответил: «Христианское общение должно быть целенаправленным и структурированным. Совместная молитва, каноническая и свободная, доклад, обсуждение и в конце – общий чай для дополнительного обсуждения и обмена новостями. Люди должны понимать, что участвовать в христианских приходских группах значит не болтологией заниматься, а служить друг другу, Церкви и Христу. Для углубления собственной веры и помощи новопришедшим. А всякие посиделки – пустая трата времени».

Священник Владимир Архипов

Между отцом Александром и теми, кто к нему приходил, устанавливался контакт, появлялась связь, возникали отношения. Отец Александр, видя, что кому нужно, предлагал людям определённые дела или, как можно по-монастырски сказать, послушания. Он хотел, чтобы все мы стали соделателями, сотрудниками, соработниками и ему, и Церкви, и Богу. И поскольку это был человек великого творческого потенциала, он каждому находил нужное дело. Пусть даже маленькое, но именно оно становилось важным.

Анна Борзенко

Долго мы не понимали смысла молитвенных общений. Нам нравилось наше уединение, и мы не стремились с кем-то общаться, молиться, читать Евангелие вместе. Отец называл нас «Робинзонами», «Адамом и Евой», нам казалось, что это очень круто. Я благодарна Ольге и Марку Вайнерам, которые приглашали нас с Володей, когда собирались друзья и приходил отец Александр. И всё равно что-то важное не доходило до нас, и мы продолжали почти гордиться своей отдалённостью от всех. Поняли мы, насколько важны молитвенные группы, только после гибели отца. Я тогда вообще какие-то вещи осознала как будто в первый раз. Я ехала в метро и словно в первый раз читала Евангелие. Мне сложно это объяснить, но было полное ощущение, что это происходит сейчас, со мной: Гефсиманский сад, Пётр у огня, разговор с Пилатом, крестный путь, Голгофа… Как я раньше всё это читала? Как? Как что-то, что было, но оставляет меня если не равнодушной, то какой-то отстранённой. И вдруг понимаешь: и ты там, с Ним, через отца Александра, которого за Него убили. Боль страшная ещё и оттого, что понимаешь: глаза твои были удержаны, ты не видела Его.

А потом вдруг я осознала, что отец Александр мне лично говорил некоторые вещи, которые я должна теперь сделать. Так однажды на проповеди батюшка рассказал об РДКБ – Детской республиканской клинической больнице, где лежат немосковские дети со страшными диагнозами. Отец Александр обратился ко всем нам и сказал: «Если можете, пойдите к этим детям. Им и их мамам страшно, больно, одиноко». Меня тогда потрясло то, что сказал батюшка. И, подойдя к кресту, я говорю ему: «Вы же понимаете: у меня четверо маленьких детей, и я, конечно, не смогу ходить. Но я могла бы им посылать апельсины». Дело в том, что апельсины были тогда большой редкостью, и мне казалось, добывая их и посылая детям, я сделаю что-нибудь хорошее для них. Если честно, откуплюсь. А отец Александр так просто мне сказал: «У них всё есть. Им нужна ты». Я отошла в недоумении и расстроенных чувствах, напомнив себе богатого юношу из евангельской притчи.

Так вот, когда убили отца Александра, я сразу пошла в эту больницу к детям.

Священник Йозеф Гунчага

Впервые я посетил СССР в 1976 году. Тогда я учился на пятом курсе медицинского университета. Мы с моими словацкими друзьями хотели познакомиться с местными верующими. Это было довольно сложно, так как большинство людей боялись даже заговорить с иностранцами.

Личность отца Александра Меня была хорошо известна нам ещё в Словакии, и мы решили встретиться с ним. В этом нам помог Сандр Рига, лидер экуменической группы. Также мы познакомились с учениками отца Александра и старались поддерживать их, видя, как под угрозой ареста они продолжали открыто исповедовать свою веру.

Однажды на одну из таких встреч пришёл отец Александр. Сразу было видно, что это человек совершенно особого духовного склада. Он без подготовки прочёл целую лекцию, почти богословский трактат на заданную тему. Я был восхищён тем, как отец Александр интересно, легко и исчерпывающе отвечал на самые сложные вопросы. Периодически он подходил к телефону, и сразу стало ясно, что передо мной очень активный священник, вокруг которого много людей, нуждающихся в нём.

Евгений Данилов

Отец Александр для меня не просто выдающийся православный миссионер, писатель, богослов, общественный деятель, но мой пастырь, человек, который очень сильно на меня повлиял в смысле духовного становления. В один из дней светлой седмицы 1984 года он меня крестил.

В конце семидесятых я познакомился с Севой Емелиным, ныне известным поэтом, и Ваней Зубковским, племянником поэта Дмитрия Бобышева. В 1983 году Иван сказал, что его с Севкой кто-то пригласил на катехизаторские беседы, которые ведёт известный киновед, сотрудник Института кино Андрей Бессмертный. Вёл он их у себя дома, в малогабаритной квартирке на Мосфильмовской улице. Народу собиралось прилично, так что порой даже мест посадочных не хватало. Слушателям давались для ознакомления книжки выдающихся русских религиозных философов, таких как Флоренский, Булгаков, Бердяев, святоотеческая литература. Андрей, не знаю, правда, как ему это удалось в те-то годы, смог собрать у себя роскошную библиотеку духовной литературы.

На одну из наших еженедельных посиделок как-то и приехал отец Александр и читал нам очень интересную лекцию по Ветхому Завету. Он-то и был инициатором создания этих катехизаторских курсов. Всё происходящее отчасти напоминало общение христиан где-нибудь в римских катакомбах.

Помню, как меня однажды попросили прочесть вслух небольшой фрагмент из Евангелия. Это было… словно выход в открытый космос. Никто не торопился друг с другом знакомиться, представляться. Все прекрасно понимали, чем эти наши общения грозят. Худшие опасения позже, к сожалению, подтвердились. Уже после того, как наша группа прошла катехизацию и все были крещены, к Андрею нагрянули сотрудники КГБ, провели обыск и завели на него дело, долго трепали нервы, не дали, кстати, защитить кандидатскую. Наверняка были внедрённые в окружение Андрея сексоты[17 - Сексоты – от «секретные сотрудники», осведомители.]. Я на тот момент был уже в армии, а когда с ним встретился в 1988 году, то увидел, что у него появились седые волосы, которых раньше не было. Если б не грянувшая перестройка и послабления – может, и посадили бы.

Андрей Ерёмин

Малые группы – домашние церкви – поддерживали первых христиан, когда ещё не было монашества и старчества, когда христианство было открыто миру. В возвращении к этим формам отец Александр видел судьбу Церкви и человечества. «Сейчас, – говорил батюшка, – дуют очень холодные ветры, и вера больше не может быть тёплым убежищем от бурного неуютного мира. И это справедливо, потому что христианам дана сила жизни и сила упования, а не ещё одно анестезирующее средство».