100 знаменитых памятников архитектуры

Помпей пожертвовал немалые деньги на строительство храма, а его удачливый соперник в борьбе за власть Юлий Цезарь не замедлил последовать примеру предшественника. Император Август, который во всем подчеркивал, что он преемник Цезаря, так же демонстративно осыпал Баальбек своими щедротами. Но особенно велик был вклад Нерона, при котором строительство приняло невиданный размах и не прекращалось уже до тех пор, пока в IV в. в Риме не установилось христианство.

Сначала римляне соорудили 9-метровой высоты платформу, на которой возвели храм Юпитера Гелиополитанского, с ним отождествляли финикийского бога грома, дождя и солнца – Гадара. Со временем, где-то около 150 г., рядом с храмом Юпитера был построен храм Вакха. В 244–249 годах во времена правления Филиппа Аравитянина, перед святилищем Юпитера строится шестиугольной формы двор, а в конце III ст. сооружается парадный вход в ансамбль – пропилеи.

Чтобы попасть в храм Юпитера, надо было подняться по самой широкой лестнице в мире, вытесанной в виде гигантских трехгранных призм по 11–13 ступеней в каждой части. А вес каждой из них составлял около 400 тонн. Поистине, требуются нечеловеческие усилия, чтобы водрузить хотя бы одно такое звено. Кроме того, и сами ступени были высокими – по колено взрослому мужчине, словно рассчитанными на каких-то великанов. Лестница вела к двенадцати 10-метровым колоннам из розового гранита, с капителями коринфского ордера из позолоченной бронзы. Это были пропилеи, являвшиеся преддверием храма. В тени 12-колонного портика пропилей могло собираться до тысячи человек.

С двух сторон портика стояли массивные башни, к глухим стенам которых были приставлены пилястры – плоские вертикальные выступы на стене той же высоты, что и колонна. Надо сказать, что в самом Риме храмы никогда не имели башен. В данном случае башни Баальбека были сооружены с учетом традиций Востока, восходя своими корнями к архитектуре Египта: там вход в храм почти всегда охраняли две огромные башни-пилоны.

Около башен в углах портика собирались философы, ведя диспуты и беседы со своими учениками. И если в Риме ученые и философы были в основном рабами, то здесь, в отдаленной провинции, они являлись свободными людьми, пользовались уважением, живя под покровительством римских наместников.

Окруженный резными наличниками вход в пропилеи высотой с четырехэтажный дом, служил только жрецам. Для простых людей были другие двери, гораздо меньшего размера, запиравшиеся бронзовыми засовами. А вот главный вход был открыт, ибо переступить его порог считалось большим святотатством.

Три входа вели в обширный двор или, скорее, «вестибюль» без крыши. Двор имел шестиугольную форму, по каждой стороне шестиугольника стояли колонны из цветного мрамора. 60 колонн стояли в два ряда, образуя широкий вход. Благодаря необычной форме двора они оказывались под разным углом к зрителю и представлялись каким-то каменным лесом.

Нигде, кроме Гелиополиса, римляне не строили ни дворов, ни залов столь неудобной и странной формы. По-видимому, колонны были поставлены на основании, заложенном еще финикийцами, ибо звезда с шестью лучами и шестиугольник считались магическими у многих народов Сирии и Палестины.

Когда-то на этом месте поклонялись Астарте – жене Баала, – но когда Баал стал Юпитером, Астарта приобрела облик римской богини Венеры. Шестиугольный двор получил тогда название двора Венеры. Отсюда паломники попадали в главный двор храма, или, скорее, на обширную мощеную площадь, с трех сторон окруженную колоннами. Колонны были вытесаны из розового гранита в Египте близ Асуана, привезены по морю в Келесирию и доставлены в Гелиополис на волах.

Зритель сначала видел фронт из 84 монолитных колонн, но затем замечал второй ряд таких же колонн в тени окружающей двор галереи. Размеренный строй колоннады напоминал построенных для парада солдат римского легиона. Анфилада залов позади галереи отделана с немыслимым великолепием. Стены были выложены цветным мрамором и украшены бессчетными нишами самой разнообразной формы: одни с наличниками, другие в резном обрамлении, третьи с фронтонами, четвертые с какими-то мраморными сегментами, полуколоннами, плоскими пилястрами, гирляндами, фигурами мифических существ. В каждой нише стояла скульптура. Здесь были и шедевры греческого искусства, и сухие ремесленные копии с прославленных оригиналов, и творения египетских ваятелей, и бюсты императоров.

Лица статуй и бюстов были обращены в центр двора, где возвышался огромный каменный стол, такой большой, что на нем без труда могло вместиться несколько бычьих туш. Дважды в день триста жрецов в белых балахонах и остроконечных шапках по знаку первосвященника в золотой тиаре и одежде пурпурного цвета с пением гимнов обводили вокруг алтаря украшенных лентами жертвенных коз, баранов или быков. Затем животных вели к бассейнам, которые были вырыты по обе стороны двора. Жертву трижды окунали в священную воду в знак того, что животное очищается от земной скверны. Теперь его можно было волочить по ступеням храма и под оглушительный шум флейт и свирелей закалывать во имя солнечного бога, храм которого, холодный и надменный, словно возносил над распростертыми телами свой фронтон, которому стоявшие на нем колоссальные статуи придавали сходство с короной. К храму вела огромная лестница. Она поднималась на платформу, или цоколь из тесаных блоков. Платформа была выше всех остальных построек храма и ее грандиозность подчеркивалась величиной камней, из которых она сложена. Три из них, известные в древности под названием «трилитоны» – самые большие на свете, – считались священными, им поклонялись как божествам. Трилитоны достигают 20 м в длину и весят по 500 тонн каждый. Чтобы их передвинуть, требовались усилия десятков тысяч человек.

52 колонны, окружающие храм, толщиной в пять обхватов и высотой почти в семиэтажный дом, превосходили своей величиной все колонны на свете. Каждая колонна состояла из трех полированных гранитных цилиндров, выточенных на колоссальных «токарных станках» в дальних каменоломнях. Их привезли по горным дорогам, водрузили на цоколь и поставили вертикально люди, вооруженные лишь одними рычагами. Такая работа требовала еще больших затрат времени и труда, чем добыча и перевозка трилитонов.

Покрытое золотом божество внутри храма не казалось главным среди богов, как Зевс на Парфеноне или на Пергамском алтаре. Оно было отделено от остальных божеств, стоявших во дворе, подобно тому, как император в своем дворце на Палатинском холме в Риме был отделен от своего народа. То, что роль императора богов играл финикийский Баал, по существу, случайно превратившийся в Юпитера, тоже было символичным. Владыками миллионов становились благодаря случайному стечению обстоятельств, в результате интриг, заговоров, по воле взбунтовавшейся гвардии. Жизнь империи не зависела от того, вознесла ли судьба на вершину человеческого могущества аристократа или бывшего солдата, коренного римлянина или сирийца, великого философа или самодура, едва умеющего читать. Все они оказывались одинаковыми во главе государственного механизма.

Юпитером Великим и Всеблагим Гелиополитанским продолжал оставаться тот самый истукан, которого когда-то увидел в Баальбеке Александр Македонский и объявил Гелиосом. Его круглое, безбородое лицо по-прежнему кривила бессмысленная улыбка, а у ног, напружинив короткие шеи, по-прежнему лежали золотые быки. Золотой бич Юпитер продолжал держать в своей деснице.

Римляне лишь изменили некоторые аксессуары. В левую руку кумира они вместо колосьев вложили изображение молнии, плечи и грудь, ранее свободно задрапированные финикийским плащом, оказались закованными в панцирь римского легионера, на золотой одежде появились рельефы с головами римских богов, а на постаменте – надписи латинскими буквами.

Со двора храма Юпитера открывается прекрасный вид на залитый солнцем храм Вакха, который находится в 40 м на юг от храма Юпитера и также построен на платформе, но меньшей высоты. Размеры храма 34x66 м, то есть почти такие же, как и в Парфеноне. Сооружение прекрасно сохранилось до наших дней. Недавно храм Вакха был реставрирован. Рядом с храмом Юпитера он смотрится значительно меньшим, правда, благодаря плотно поставленным коринфским колоннам кажется выше и больше, чем в Парфеноне. Однако храм Вакха резко отличается от Парфенона. Там все гармонирует с размерами человека, а здесь все сделано для того, чтобы подчеркнуть сверхчеловеческую силу, величие и богатство.

Пожалуй, редко какому ансамблю древности так не повезло, как храмам в Баальбеке. Византийцы превратили древнее святилище в каменоломню для постройки своих церквей и базилик; арабы разбирали его кладку для строительства крепостных стен; крестоносцы перестроили древний храм в замок; турки разрушали его для постройки мечети; орды татарского хана Хулагу и полчища Тимура громили и крушили здесь все, что могли.

То, что не смогли уничтожить люди, разрушали землетрясения 1158, 1203, 1669 и 1759 годов. Стихийные силы раскалывали каменные рельефы, опрокидывали колонны, сбрасывали со своих мест статуи. И все же Большой храм в Баальбеке уничтожить не удалось. Силы созидания оказались могущественнее сил разрушения.

Дань этим силам через шестнадцать веков отдали те, кто утверждает: «Ничего подобного не могли создать человеческие руки». И действительно, древние храмы Баальбека во много раз необыкновеннее самых фантастических проектов поклонников архитектурной гигантомании. Впрочем, еще древние арабы считали, что их соорудили всемогущие джинны, а некоторые современные исследователи называли строителей Баальбека самоистязателями, людьми, обуреваемыми гигантоманией. А вот научные фантасты и сегодня пытаются доказать в статьях и книгах, что руины Баальбека оставили землянам на память пришельцы из Космоса. И хотя это утверждение является лишь догадкой, но до сих пор тайна этих камней не разгадана. Ведь и сейчас в мире не существует технических средств, с помощью которых можно было перетащить на большое расстояние и установить на холме подобные громады.

АРХИТЕКТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ ВОСТОКА

Петра – столица Караванной империи

В древности Петру называли столицей караванной империи. Торговые караваны, направлявшиеся из Египта в Палестину и Сирию, никак не могли миновать узкую горловину ущелья Сик, за которой среди моря белых песков неожиданно возникала отвесная гряда. Она открывала взору город такого яркого цвета, будто солнце раскалило его докрасна. Это и была Петра, расположенная в покрытой зелеными олеандрами котловине и вырезанная в скалах из красно-розового песчаника.

О Петре говорили, что она столь же древняя, как само время. Первые сведения о ней сообщает Библия. По преданию, именно по этому пути шли евреи, которых Моисей выводил из Египта. И по сей день Петра более известна арабам как «Долина Моисея», поскольку близ нее ветхозаветный пророк «ударил жезлом своим дважды, и потекло много воды».

В XVIII в. до н. э. Петра уже была большим и богатым городом. Сам иудейский царь Амасия похвалялся тем, что он захватил в городе крепость народа эдомитов и перебил все население, записав эту победу в анналы истории своего царства как событие первостепенной важности.

После разгрома, учиненного Амасией, город утратил свое значение, и несколько веков о нем никто не упоминал. В IV в. до н. э. эдомиты были изгнаны пиратами Красного моря, избравшими неприступную Петру новой столицей Набатейского царства. Неизвестно где и когда приобрели инженерные познания и познакомились с гидротехническим искусством набатеи, но в сочетании с их предприимчивостью и трудолюбием это дало поразительные результаты. С помощью плотин, шлюзов и водоотводящих тоннелей древний народ превратил бесплодную, хотя и богатую водой местность в огромный цветущий сад.

Пустыня, как и море, не только разъединяет, но и соединяет. Набатейские купцы, предки современных арабов, вели бойкую торговлю с далекими странами. Драгоценные камни и ценные сорта дерева, оружие, вино, финики, благовония и пряности – все, чем богаты Индия, Южная Аравия, Центральная Африка, везли через Петру многочисленные караваны. А навстречу шло золото и слоновая кость из Нубии, жемчуг Красного моря, ладан и александрийское стекло. И вместе с купцами к горным святилищам Петры тянулись толпы паломников.

Отряды набатейских конников были надежной охраной на торговых путях Востока. И хотя Набатейское царство не имело точных границ, караванные дороги в пустынях Аравийского полуострова и Западной Сирии в III и II вв. до н. э. были в руках набатеев. Они поклонялись луне и звездам, своим богам, которые ночью указывали караванам в темной пустыне путь к воде, путь на чужбину и с чужбины домой.

Вершины своего могущества Петра достигла на рубеже тысячелетий, когда ее границы простирались уже до Дамаска. И конечно же, набатеи мечтали сделать свою столицу красивой и величественной. Сначала они украшали могилы, затем начали вырезать порталы над дверями пещер. Так появились первые пещерные храмы. От тех времен до наших дней сохранились остатки самого красивого сооружения Петры – сокровищницы Эль-Касне («Сокровищницы фараонов»), чей стиль, скорее, можно назвать классическим, чем набатейским.

Этот гигантский храм высечен в скале-монолите и украшен колоннами с изображениями богов. Его венчает сооружение, похожее на круглый храмик, на крыше которого сохранились остатки каменной урны. В течение веков каждый бедуин, проезжавший Сик, стрелял в нее из лука в тщетной надежде, что урна расколется, и оттуда посыплются несметные сокровища.

За сокровищницей открывается сама долина и целый ряд (около тысячи) скальных усыпальниц из песчаника нежнорозового цвета и других красноватых оттенков. Там, где скальные рельефы подверглись сильному воздействию ветра, они за многие века осыпались до неузнаваемости. Археологи даже предполагают, что первоначально гробницы были и не розовыми, и не красными. Просто их фасады набатейцы облицовывали каким-то неизвестным материалом.

Бесчисленные постройки Петры громоздятся в два, а иногда и в три яруса, прячась в расщелинах за естественными выступами скал. Встречаются небольшие, чуть выше человеческого роста, пещеры с выветрившимся изображением Душареса, древнего бога полулегендарных эдомитов. Есть и огромные десятиметровые портики, словно нарисованные на отвесном обрыве, и странные башни, увенчанные чем-то, похожим на зубы собаки. Одни пещеры выполнены с варварской грубостью, другие отличаются изысканным, виртуозным искусством резьбы по камню, изяществом орнамента и декоративных гирлянд.

Надо отметить, что колонны, архитравы, карнизы, фронтоны в Петре служат лишь для мотива резьбы по камню. По существу, это не архитектура, а ее отражение – один сплошной каменный массив. Идеально правильные линии карнизов, резные наличники дверей, рельефы и декоративные статуи – все это один колоссальный розовый монолит, пересеченный, как дерево годичными кольцами, фиолетовыми, пурпурными, темно-коричневыми прослойками.

Вот почему фасады Петры своей пластичностью напоминают скорее скульптуры, нежели произведения зодчества. Нередко строители, как, например, в той же «Сокровищнице фараонов», словно разрывали пополам четырехколонный портик, как игрушки, растаскивая в стороны обе части фронтонов и вставляя в образовавшийся зазор круглый храмик или каменный цилиндр, украшенный нишами и приставными полуколоннами.

С развитием мореплавания караванная торговля пошла на убыль, и Петра постепенно начала приходить в упадок. Не успела угаснуть ее слава как торгового центра, как войска Помпея и Цезаря в конце I в. до н. э. превратили Сирию, Иудею, Египет во владения Рима. Петра стала, пусть и ненадолго, опорным пунктом римлян. Память об этом – римская улица с остатками колонн и высокие тротуары, которые протянулись вдоль древнего караванного пути по руслу потока, отведенного в туннель набатейскими мастерами. Храм римским богам, термы с горячим и холодным бассейнами, гимнасий, в котором знатные набатейские юноши изучали латинский и греческий языки, и окруженный караван-сараями обширный рынок – все это оставили Петре римляне первых цезарей.

Во II в. Петра становится центром римской провинции Аравия, заново отстраивается и даже воздвигает в честь императора Траяна великолепную триумфальную арку. И снова потянулись через Сик вереницы верблюдов, и опять наполнилась голосами котловина, окруженная скалами розового и красного цвета.

В V веке с падением Рима бассейн Иордана становится византийским владением. Бывшая римская провинция Аравия приходит в упадок, и караванная торговля через Сик прекращается. Христианские монахи превратили погребальные ниши в свои алтари, а древние храмы – в пещерные монастыри.

После захвата крестоносцами Иерусалима в 1099 г. на месте Петры было основано эфемерное Иерусалимское королевство. Сюда пришли египетские христиане, а вместе с ними и караваны купцов. Римские развалины начали снова заселяться, а скиты превращаться в богатые монастыри.

В 1187 г. Иерусалимское государство рухнуло под ударами султана Саладина. Крестоносцы бежали, а сама Петра была захвачена и разрушена мусульманами.

В последующие столетия Петра постепенно приходит в упадок. Снова она ожила только в XX в., став в современной Иордании одной из туристических достопримечательностей. И снова, как в древние времена, Сик среди красно-розовых стен наполняется звуками разноязычной речи, напоминая о городе, который на Ближнем Востоке уступал по красоте и богатству только легендарному Иерусалиму.

Потала

Тибет как страна загадочная и почти фантастическая всегда манил к себе путешественников. Одно время даже считалось, что это не какое-то определенное место на Земле, а некая небесная обитель, воспроизведенная в мифах и легендах. Действительно, прикоснуться к тибетским святыням дано не каждому, ибо по-настоящему он открывается только Посвященным, то есть людям, связанным с древнейшей традицией тибетских верований.

Главный архитектурный символ Тибета – дворцовый ансамбль Потала, возведенный на самой высокой вершине скалы Марпори (Красный Холм), или, как говорят, на «Крыше мира». Само же слово «Потала» в переводе с древнего языка санскрита означает «Священная гора». Его история тесно связана с историей города Лхаса, возникшего, по преданию, в VII в., когда правитель Сронцзен-Гампо перенес свою столицу из долины Ярлунг. Здесь он в честь своего бракосочетания с китайской принцессой Вэнь-чэн и воздвиг свою резиденцию, а также основал большой храм Джоканг. Он увенчан колесом, подпираемым с обеих сторон золотыми баранами.

Тяжел был путь верующих к храму. Они ложились на землю, вытягивались во всю длину тела и, прижавшись к земле, замирали. Затем неторопливо вставали, проходили расстояние, отмеренное собственным телом от подошв до кончиков пальцев вытянутых рук, и ложились опять. Так они одолевали несколько километров до храма, в котором долго молились и отбивали поклоны.

С VII века началось распространение буддизма в Тибете, что должно было символизировать единение всего тибетского государства. Тогда город и получил название Лхаса, что означает «Земля богов». Такое название он обрел благодаря двум статуям Будды, которые были привезены в дар правителю Тибета из Китая и Непала.

Дворец возвели на выступе скалы Марпори с таким расчетом, чтобы его было видно с любой точки Лхасы. Расположенный на высоте 3700 м над уровнем моря (его высота составляет 115 м, а общая площадь всех помещений – более 130 000 кв. м), он выделялся на фоне основных городских зданий, вызывая священный трепет у жителей горного Тибета и паломников, которым посчастливилось после долгого и утомительного пути добраться до твердыни ламаизма.

Потала неоднократно горела и разрушалась. Современное здание было возведено уже в XVII в., когда особо почитаемый в Тибете Далай-лама V (1617–1682 гг.), он же Лобсан-чмажцо, приказал возвести дворец на месте бывшей резиденции Сронцзен-Гампо.

Сам титул «Далай-лама» традиционно переводится как «Океан Мудрости». «Далай» (монг.) означает «океан», а «лама» (тибетск.) соответствует индийскому слову «гуру» – духовный учитель.

Буддисты мира почитают Далай-ламу как воплощение Авалокитешвары (тибетск. Чэнрези) – бодхисаттвы сострадания, – так как он перевоплощается, чтобы служить всем живым существам. Со времен пятого перерожденца, приняв имя Нгаван Лозанг Гьяцо, Далай-лама возложил на себя обязанности духовного и светского главы Тибета. Другие титулы, под которыми Далай-лама известен тибетцам, – «Исполняющая желания драгоценность», «Божественное присутствие», «Драгоценный победитель», «Высочайший».

Строительство Поталы, начавшееся в 1645 г., продолжалось около пятидесяти лет и завершилось в 1694 году. Существует предание, что когда в 1682 г. Далай-лама V скончался, то управляющий его делами Санчжай-чжамцо вплоть до окончания строительства скрывал от рабочих кончину владыки, дабы они не оставили работу.

На протяжении последних трех столетий дворцовый комплекс служил зимней резиденцией религиозного правителя Тибета, в том числе и последнего Далай-ламы XIV (род. в 1935 г.). Он, как и его предшественники, имеет непосредственное отношение к Потале. В возрасте четырех лет его Святешейство Далай-лама XIV был признан перерождением Далай-ламы XIII и переехал из дома родителей, простых крестьян, в столицу Тибета. Церемония его возведения на престол состоялась 22 февраля 1950 года. Таким образом, уже в 15 лет Далай-лама XIV возложил на себя всю полноту духовной и светской власти. Движимый буддистской идеей ненасилия, он посвятил себя борьбе за мир, процветание буддизма и благополучие тибетского народа. В марте 1959 г. в связи с осложнением в тибетско-китайских отношениях, во избежание кровопролития Его Святейшество, руководствуясь принципом ненасилия, покинул Лхасу. С 1960 г. он живет в Индии, в городе Дхарамсала. А его покои на верхних этажах в Потале сохраняются в том же виде, какой они имели до 1959 года.