В ожидании сердца

ДАША. У меня – именины.

ВИКТОР. У тебя?

ДАША (насмешливо импровизируя). Да… День усекновения головы… невинно убиенной… великомученицы Дарьи.

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Не знал. Поздравляю!

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Дай поцелую, мученица ты моя!

ЭДИТА. А что в коробочке? (Берет из рук дочери коробочку, открывает.) Боже ты мой! «Картье»! Золотые. Тикают. Папа, действительно тикают! Вот, мама, детей надо по святцам называть. Совсем другая жизнь. А вы? (С упреком смотрит на мать.) Здесь живет Эдиита? Нет, здесь живет: «Иди ты!..».

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Ты бы нас с ним хоть познакомила!

ДАША. Познакомлю.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. А что? Иосиф прилетает. Вот и пригласи его на семейный обед!

ДАША. Не мешайте мне советами!

Забирает у матери часы и кладет их в коробочку.

ЭДИТА. Дай мне часы сегодня на репетицию надеть. Один раз!

ДАША. Нет, я должна это вернуть.

ЭДИТА. И цветы?

ДАША. Цветы пусть остаются.

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Правильно. Порядочная девушка может принимать подарки только от близкого человека.

ЭДИТА. А может, он уже близкий…

ДАША. Отстаньте от меня! Я как-нибудь сама разберусь, от кого принимать, а от кого не принимать! И не надо меня учить! Не девочка. В окно выгляните! Все уже по-другому. И то, что было правильно в вашей жизни, теперь смешно и нелепо! А вы ничего не понимаете, сидите в этой квартире, как в саркофаге… (Уходит.)

ЭДИТА. Нет, вы слышали?!

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Дарья, по-моему, ты оборзела!

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ(вдогонку Даше). Ах, простите, Дарья Юрьевна. Простите великодушно!

ВИКТОР. Тетя Вера, пивка не осталось?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Нет, пойдем чайку попьем.

ВИКТОР. Б-р-р-р…

Уходят в кухню.

КАБУЛОВ (показывая на прибор). Научная штука!

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Пустяки. Отходы высоких технологий. Мы, Нурали Худайназарович, свой хлеб не зря ели. Понимаешь, в Москве кнопочка, маленькая такая, а в Тихом океане…. И ведь знают они там, что мы здесь не нажмем, но про кнопочку все равно помнят! А теперь! Тьфу!..

КАБУЛОВ (мечтательно разглядывая прибор). Нам бы такую штуку в отделение…

Закрывается занавес. На авансцене остается Иван Афанасьевич.

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Не дай вам бог, господа, коротать старость на обломках собственного Отечества и видеть, как разворовывается и высмеивается все то, чему ты служил на износ сердца человеческого! Я, знаете ли, человек независтливый. А теперь завидую… Завидую тем товарищам моим, которые не дожили до этого поношения! Говорят, под конец жизни человек словно с ярмарки едет: людей посмотрел, себя показал и барыш в кармане. Не знаю… Такое чувство, что на этой самой ярмарке меня избили, обокрали, да еще в душу плюнули… За что, господа? За что?!

Уходит.

Сцена третья

Большой кабинет предпринимателя, отделанный дорого и основательно. За столом Владимир Ильич Корзуб разговаривает по телефону. У приставного столика возбужденный режиссер Секвоев.

КОРЗУБ. Да, да…(кладет трубку телефона). Извините, я вас слушаю.

СЕКВОЕВ. Вы знаете, что такое перфоманс?

КОРЗУБ. Ну, откуда же?

СЕКВОЕВ. Вот, вы не знаете, что такое перфоманс! А ведь исполняется десять лет победы демократии… Кстати, где вы были 19 августа 1991 года?

КОРЗУБ (улыбается). Сидел…

СЕКВОЕВ. О! Позвольте склонить голову перед подвигом русского диссидента!

КОРЗУБ. Ну что вы, такая честь! Нет-нет, диссидентом я никогда не был. Наоборот, горячо одобрял и поддерживал. А сидел я в КПЗ. В Бресте… Меня задержали за незаконный ввоз в страну подержанных компьютеров… Потом, конечно, отпустили.

СЕКВОЕВ. Очень жаль! Не в том смысле… Вы пропустили исторические дни. Я с охотничьим ружьем защищал Белый дом. Творческая интеллигенция грудью встала…

КОРЗУБ. Да-да… (морщится). Слыхал.

СЕКВОЕВ…И мы победили, отстояли демократию! И благодаря нашей победе стало возможно все это! (Обводит рукой кабинет.)

Входит Инна. Она в строгом офисном костюме. Волосы гладко зачесаны. Хороша.

ИННА. Извините, Владимир Ильич… Мама, звонит.

КОРЗУБ. Позже.

ИННА. Вы же знаете, она не успокоится.

КОРЗУБ (снимает трубку). Извините! Инна Константиновна, поухаживайте за гостем. (В трубку.) Да, мама, немного занят. Переговоры.

Инна привычно обслуживает гостя. Он пьет коньяк и неряшливо курит сигару. Тем временем Корзуб выслушивает маму, морщась, как от зубной боли.

КОРЗУБ. Да, хорошо…. Я выясню…. Нет, в Карловых Варах очень хорошая минеральная вода… И врачи опытные… Не волнуйся, они говорят по-русски. Там русских больше, чем чехов, и тебе не будет скучно… Ладно, давай поговорим потом. Я тебе перезвоню. (Положив трубку, Секвоеву.) Знаете, чем отличается арабский террорист от моей мамы?