Серёга и Город Мечты

Это что получается, ежели развивать способность и научиться её контролировать толком, таких дел можно наворочать! Можно в женскую раздевалку заходить свободно или в банк как у себя дома к холодильнику гулять, еще это… в разведчики можно пойти самые секретные. Там и уважение, и почет от Родины, орден могут дать. «Ага, посмертно! – кто-то противный в душе перебил сладкие мечтания – хреначь давай, учись контролировать свой дар!»

Точно! Девчонка та сказала, что это называется дар. А небось, разные бывают дАры. Или дарЫ?

– Да хрен с ним, вспоминай дальше, Серёга, что она еще говорила важное, точно что-то важное было в словах.

– Нихрена там не было важного. Она салабонка еще, важное говорить.

– Точно? – Стойте, я чего, уже сам с собой спорить начал? Вот понесло меня…

– Не ной под руку, я вспомнил то важное. Сказала «нападаешь на Истинных», то есть я на неё напал, а она тогда Истинная. Что это значит, так и не выяснил, но есть предположение, что Истинные как раз такие как я люди с даром.

– И с мозгами.

– Зачем мозги, если есть дар.

– Так они Истинные, а не как ты.

– Сам ты! Стоп, я же с собой разговариваю, чего в бутылку лезть. Обзову его как-нибудь нехорошо, и самому будет на душе гадко, что обозвали. Я с тобой, то есть с собой больше не разговариваю, раз ты меня третируешь. Вот. Но я прав, заниматься надо. Вот сейчас и продолжим.

Наблюдения за собой посредством зеркала показали, что невидимость, если она не глюк и не расстройство психики на почве расставания с малой родиной, возникает через три минуты размышлений о чем угодно, не связанном с текущей деятельностью. При этом важно эмоциональное состояние, любые сильные эмоции, хоть радость от удачного вхождения в инвиз, хоть злость от мысли, что это глюк, разрушали инвиз. Слабые эмоции как шепот давали эффект мерцания, сильные как громкий голос напрочь стирали невидимку. Резкие движения тоже выводили на мерцание, а плавные нет. А еще мерцать, то есть проявляться, начинала сначала одежда, а уже потом выпадала тушка. Хорошо, что не наоборот, подумал Серёга. Вот бы глупо он выглядел голый среди девушек в раздевалке или в банке среди офисных служащих. С другой стороны, если ты незваный гость, то что одетый, что голый – один хрен погонят или руки крутить начнут.

Очередная мысль пришла в голову как к себе домой: одежда по сути посторонний предмет, с телом связана только механически, а все равно уходит в инвиз. Может, я и предметы могу на себе растворять? Ну да, вроде мобильного в кармане, он же не зависает в воздухе, а растворяется вместе с одеждой. Так и оказалось – мелкие предметы в руках вели себя абсолютно также, как и одежда, и предметы в карманах. А сумка, к примеру, исчезала тяжелее. Если говорить точнее, растворялся Серёга весь со всеми аксессуарами, и глаз не мог засечь этот момент – вот Серёга есть, а вот сейчас вроде был, но вроде и уже пропал. А проявлялся сначала сумкой, потом одеждой, и в конце сам. И чем тяжелее или больше сумка, тем раньше она реагировала на эмоции, голос или боль. Да, боль тоже, как оказалось выкидывает из инвиза. Во всяком случае, когда он отбил палец об ножку стола, выпал сразу весь и с матюками. Может боль так сильно влияет, потому что провоцирует мат? А мат – это голос и эмоции, всё то, что не любит невидимость.

Получается, идеальный невидимка не чихает, не матерится, не переживает по любому поводу, ходит плавно, помногу не ворует. Сереге показалось, что получившееся описание человека-невидимки больше смахивает на ангела, чем на него самого. Вот поэтому ангелов никто и не видит, заключил молодой, но подающий надежды философ. Когда ты не чешешься, не ругаешь хотя бы в душе депутатов и соседей, и вообще никаких эмоций не испытываешь, то не живешь. Что это за жизнь, тупо махать крыльями? На футбол сходил поорать, в бане веником отхлестался, поспорил до хрипоты, к девчонкам сходил опять же, а потом в уме пересмотрел отдельные моменты и посмаковал – вот это жизнь!

По ряду размышлений решено было Сергею ничего не говорить и на нем невидимость не испытывать. Он, конечно, двоюродный брат и свой корефан, и на ком как не на нем было бы хорошо отрабатывать, но нет. Кто знает, какие тараканы в башке у человека – вдруг кол сосновый вобьет за неимением осинового. Да вообще, кто отличит осиновый черенок от лопаты от соснового? Серёга бы точно не стал париться – стащил бы из дворницкой лопату, обстругал конец и в соседа подозрительного, в грудак ему! Мол, чего хрипишь, не было осины, так лежи! А серебряные пули в Москве сейчас вряд ли продают. Хотя… это ж столица, тут всякое можно купить. Но к пулям ствол нужен. А Серёга точно знал, не всякая пуля полезет в имеющийся ствол, там калибры разные. Умный такой покупаешь пули, потом волыну – бац! Калибр не тот, ёшкин кот. Так что верняк, Серый если его будет валить, то черенком от лопаты. Если Серёга его первый не завалит. Стопэ! Брательник ничего не знает, решил же я молчать про свой дар. Значит, пусть ходит живой. А там видно будет, что и как.

Теперь о перспективах: Москва слезам не верит, Москве дело подавай. Значит надо работать или как-то иначе добывать денежку, по возможности не криминальными методами. А то тут такие акулы плавают, никакой дар не поможет. Тем более такой необъезженный, как у него.

И снова мысль, в столице нашей Родины они табунами ходят или ситуация так разогрелась, но вот прямо чуть не пятая мысль за день в Серегину голову! Взять нормальный смартфон и через фронтальную камеру контролировать себя и свою невидимость. По нынешним временам так ловчее, чем с зеркальцем ходить. Нынче нормальное дело ходить по улицам и пялиться в свой телефон, а тут тем более. Тут из рук не выдернут на улице мобилу, чай не Париж, не Еманжелинск. Всё, что нужно, чтоб купить мобилу – деньги, а они пока есть.

Андроидный аппарат от китайского производителя с большим экраном и приличной батареей обошелся в десять тысяч, вторые джинсы, вполне скромные, но из магазина вкупе с прочей одеждой выбили из бюджета еще десятку. Зато теперь есть сменная одежда, в которой можно ходить по главному городу страны. Народ в этом самом главном городе ходит по улицам с повышенной скоростью, зато без решимости дать в глаз любому, с выражением спокойствия на лицах. Серёга нечаянно толкнул на лестнице человека, а тот извинился. То есть не начал выяснять, откуда такой наглый тип нарисовался, а вместо этого решил, что сам виноват и вот так просто сказал: «Извините». Да уж, эти люди в Челябе долго бы не прожили. Впрочем, они там и не стремятся жить. Возможно, часть из них оттуда и свинтила ради такой вот извинительной жизни. В первый раз Серёге пришло в голову, что в бывшую Нерезиновую, а ныне Матричную едут не только за деньгами. За хорошей жизнью едут хитрованы! Чтоб кофе в бумажных стаканчиках пить по утрам, а не похмеляться пивом или чем потяжельше.

В торговом центре среди витрин, зеркал и покупателей Серёга взялся проверять свою невидимость. Помня утренний случай в переходе, он попробовал не замирать неподвижно в углу, а выравнивать дыхание и погружаться в мысли прямо на ходу. Если верить зеркалам, начало получаться. А по людям было непонятно – здесь нет привычки пялиться на встречных. Вот поди пойми, видят тебя прохожие или просто игнорируют. Проверить на продавцах? Так те еще пуще начнут игнорировать, если вид не соответствует стандарту покупателя их отдела. Мол, зачем делать стойку на клиента, если и так видно – не клиент. Разве что на охранниках попробовать, уж они точно должны хотя бы глазами провожать по залу шляющегося парня. Тем более в бутике женского белья. Тем более, когда он подошел к кабинке для переодевания и смотрит за неплотно закрытую занавеску. Так, Серёга, давай-ка отойдем отсюда, пока эмоции не включились, а они стопудово включатся от такого зрелища! Успел, выскочил из магазина, а потом проявился. Уфффф, вариант с посещением женских душевых отметается сразу, шибко волнительно выходит. Никакого мерцания, из инвиза выпал, словно мизинцем об тумбочку. Но кажись проверил, реально рабочая фишка этот инвиз.

Вечером на хате Серого Серёга оказался чуть раньше брата, зато такой же уставший. Напрягать мозг оказалось ничуть не проще, чем работать руками, всю двенадцатичасовую смену подтаскивая листы стали в рубочный станок. И как на прошлой работе, первый результат был виден невооруженным глазом. Теперь Серёга мог включать инвиз на ходу, прожевывая самсу, не выключаясь сознанием из мира, а просто успокоив поток мыслей и эмоций. Даже мантру придумал, запускающую переход в инвиз, точно заклинание: «Что воля, что неволя – всё равно». Эту мантру он запомнил в раннем детстве, её произносила равнодушным голосом заколдованная тетка в фильме-сказке «Марья-Искусница». Хрен знает, но вот зацепилась за мозг эта безмятежная пофигистичность того персонажа.

Глава 3. Чужие мысли

Серый был уверен, что его двоюродный брат пальцем не шевельнет в поисках работы, покуда не кончится его финансовая подушка. Поэтому совершенно не удивился рассказу, что Серёга весь день работал над собой, чтоб потом найти достойную работу. Всё в Серёгиной парадигме, люди никогда не меняются.

Серёгу тоже устраивало такое философское отношение к себе со стороны брата. В конце концов, он и так неслабо помог тому с оплатой комнаты. Поужинали домашним, в этом вопросе Серёга был неумолим – если есть кухня, время и руки, ловчее приготовить что-то достойное, а не жрать заморозку или готовую еду из магазина. Ему как-то батя рассказал тайну магазинной еды, типа её готовят из продуктов, которые не смогли продать до конца срока годности. И специй побольше кладут, чтоб не воняло, а не чтоб было вкуснее. Нам такого не надо.

Следующий день новый покоритель столицы провел на улице. Он продолжал качать свою сверхспособность, контролируя невидимость мобильником, вроде получалось лучше, чем вчера. Только кушать захотелось неимоверно, и не удивительно, время уже к обеду. Выбрав средней руки кафешку с официантами, но без пафоса, Серёга решил провести первую аферу со своей невидимостью. Кстати, в родном городе такая мулька не проканает хоть с невидимостью, хоть с двумя. Там с таких как Серёга деньги берут раньше, чем заказ принесут. Обидно даже бывало, словно Серёга такой, словно он может уйти, не расплатившись. Прямо такая обида брала всегда, что так бы и сделал! Но гады брали деньги заранее, так что не прокатило ни разу. А тут всё иначе, тут Серёга сделал заказ и хорошо покушал, вот прямо от души. Да, он так готовить не умеет, у него пельмени тоже хорошо выходят, но не как этот стейк. Дессерт? Уговорили, несите свой дессерт. А потом Серёга растворился, и тут уже никакими его личными глюками факт не объяснить. Потому что он плавно встал и пошел к выходу, обходя посетителей и того самого официанта, который навязал ему мороженое с клубникой – и официант не отреагировал на движение к выходу не расплатившегося клиента.

Уютный вылизанный скверик поражал отсутствием мусора и трещин на асфальте. Да их и не могло тут быть, вся пешеходная зона этой локации (словечко модное Серёге понравилось) была замощена тротуарной плиткой. Чтоб на Серёгину лавочку не садились, а тем более не сели на него самого, наш молодой, но очень сильный маг глазами контролировал пространство и прохожих. Ему очень хотелось научиться не проваливаться в инвиз спонтанно. Мысли возвращались к успешной операции по организации халявного обеда. Будут знать, как втридорога брать с клиентосов за свои стейки. Придется хозяину чуток обеднеть. А вот это вопрос, кто обеднеет, подумалось внезапно. Могли списать продукты на кухне и забыть заказ как не случившийся. А могли вычесть из зарплаты официанта, в таких тонкостях Серёга разбирался не очень хорошо, можно сказать, вообще не шарил. Стандартные шаблоны «без лоха жизнь плоха» и «к успеху шел пацан, не фортануло» звучали в голове как-то гаденько. По сути, работягу кинул Серёга, такого же трудягу, каким был он сам, пока в волшебники не выбился.

Он сам не понял, как оказался в дверях того кафе, а когда Серёга нашел в зале «своего» официанта, кто-то его ртом сказал: «Прошу прощения, срочно напрягли по работе, забыл расплатиться». Это он сам сказал «прошу прощения» или он уже зомби, и им управляет сраный некромант из-под земли? В Москве полно всяких подземелий, хрен знает, что там водится.

– Всё в порядке, вы же вспомнили. Я сейчас принесу ваш счет, подождите секундочку.

– Не вопрос, я тут посижу, за тем столиком.

И Серёга сел, и не ушел в инвиз, и расплатился по счету, и оставил чаевые. Не как лошара какой, а ровно десять процентов, как на Западе делают. Мол, мы не лаптем щи хлебаем, знаем порядки. Мдя, знатно откушал, аж на полторы штуки! Пацанам сказать, они сразу запишут в потерянное поколение. На эти деньги можно тачку взять на ходу. Условно на ходу, с колесами, или вообще нормальную, но без документов, угнанную только что из соседнего двора при помощи отвертки за твои полторы штуки. А ты всё тупо прожрал, бро?

Еманжелинск постепенно осыпался с Серёги вместе с его понятиями и ценностями. И не мудрено, колотить понты в Москве можно, но это будут такие бабосы, что только Газпромовской братве по силам. А дешёвые понты унижают самого понтореза и не дают никаких очков к скиллам героя. В столице задерживаются самые беспринципные люди, те, кто готов за деньги на всё, даже работать по двенадцать часов в сутки. Или те, кто выдоил своих земляков насухо и приехал проживать финансовую подушечку. Потому как с финансовым матрасом едут не сюда, с матрасом в Лондон, который «из вэ кэпитал об Грейт Британ».

«Что воля, что неволя – всё равно» – нарисовавшаяся встречная бабулька с собачкой дала идею проверить способности, то есть Дар на животном. В Москве с животными не очень, тут народ такой жадный, что кошаки с голоду дохнут. Во всяком случае Серёга ни одной не видел за двое с лихреном суток в городе.

– Не видит она тебя, не переживай!

«Кто не видит?» – подумал парень, кому это бабка сейчас сказала?

– Тебе, кому же еще. Тут кроме тебя в прятки никто не играет.

– А вы меня, значит, видите?

– Я уже много чего вижу, вона Костлявая стоит, рукой машет. Да не бледней, мне машет. Когда Костлявая рядышком встаёт, я всё вижу.

– А мысли как мои читаете? Вы тоже Истинная?

– Это ты «тоже». А я в городе моем небось самая старая из нас. Дар у меня такой – мысли слышать. Не все, не подрывайся. Только те, что на первом плане. За то и турнули меня тогда. Виссарионыч рассерчал, мол что за слухачка, если только передние мысли читает, такую малость любой ловчила прочесть может, особенно у русских. Ты поди прочти Авраамово семя, оно похитрее будет. Они и первый план прятать умеют, наперед верноподданические мыслишки выпускают, сучьи дети.

«Бабуся, видать совсем плохая, вона как её на монолог развезло»

– И то верно, милок. Совсем не слежу за языком. Я смотрю, ты в городе нашем недавно. Чьих будешь?

– В смысле? У вас тоже все по группировкам кучкуются?

– Болван человек. Родители твои кто? А впрочем, не говори, так вижу. Интересно, ты сильный Истинный в первом поколении. Гляди-ка, бывает же такое, мутация так мутация!

– Я из Челябинской области, у нас с экологией не очень.

– Ну да, сначала родителей радиацией приложило, потом детей химией, а на внуках аукнулось.

«Всего третий день в городе, а уже на вторую Истинную натолкнулся. Небось их тут как грязи. Живи и оглядывайся»

– Не переживай так, мало нас везде, и в Москве мало. Просто Дар твой сильный, вот и притягивает людей с Даром. Рыбак рыбака видит издалека. А то и верно, держаться надо за своих.

– А свои – это кто? Родители или одноклассники? Или с твоего двора?

– Хороший вопрос, юноша. Свои – это те, кого ты рядом с сердцем держишь, на кого не жалко ни время потратить, ни силы, ни душу.

«По ходу, или своих у меня пока нет, или бабка путает»

– Прав ты, «по ходу» ты своих еще не нажил. Только родственники и одноклассники. Кстати, как тебя зовут?

– Серёга. Санталов я. А вас как зовут?