Жорж Милославский. Бабочка под сапогом

Главное, чему курс молодого бойца учит, не выпёрдываться вперед и вверх, перематывать портянки при любой возможности и обязанностям дневального. Забыл, еще же нужно ходить в ногу. Со временем эти умения становятся рефлекторными. Еще один нюанс – по одиночке по территории части ходить нельзя. Только строем, только со старшим, только по делам. А по средам еще и с противогазами через плечо. Почему враг пытается нас травить только по средам, я так и не узнал, но офицеры врать не будут. Мотание портянок для меня лично вещь привычная, чай в прошлой жизни оттоптал положенное. Даже смешно, периодически снилось, что опять призвали, а вот сбылись сны. Бегал я на гражданке почти каждый день, отжимался просто каждый, пресс накачан, так что проблем с физухой быть не должно. Но не могло их не быть – это же армия. Если бежит взвод, то и прибегает взвод, а кто не может бежать, того тащат. Если упражнение на пресс, то дружно обняв соседей за плечи, и ежели они сдохли – поднимай себя и соседей. То ли круговая порука, то ли взаимовыручка.

Вот что не обязательно солдату уметь в Советской Армии, так это метко стрелять. Солдат как милиционер, одним своим видом внушает ужас врагу. Или смешить до смертных колик в животе. Вторая неделя лично для меня прошла спокойно, хоть и выкладываться приходилось, подтаскивая на ремне самых слабых во время ежедневных полукроссов. Поднимать по ночам наш взвод перестали, Черновалюк смотрел в мою сторону без особой ненависти. Однажды, правда, чуть не сорвался, но я сам виноват. Во время хозработ начал дрючить взвод на предмет повышения производительности труда, заодно и по мне прошелся матерком. Моя вежливая фраза «Рот закрыл, душара!» сломала в нем какой-то шаблон. Он сначала привычно заткнулся, потом что-то вспомнил и дернулся за сатисфакцией, а тут уже и лопата в руках солдата. Держу обратным хватом, чтоб его правую руку атаковать и жду. Но нет, не дошло до спарринга.

В тот вечер после отбоя меня позвали в умывальник поговорить старшие товарищи. Так бы по-хорошему кистенек любимый прихватить, но в трусах и майке его не особо спрячешь. А идти общаться как разбойник какой, покачивая гайкой на шнурке неприлично.

– Э дух, ты чо, службу понял?

– Через плечо не горячо? Когда на меня шинель шили, твою мамку в школе дразнили! – подниму ставочки, покер так покер.

– Мужики, это что, теперь все душары такие резкие?

– Товарищи сержанты, мы тут в остроумии соревноваться будем или меня бить? Подходи по одному.

– Чего, смелый такой?

– А кого бояться? Вы же сами знаете, что месилово вам не простят, в дисбат парочка пойдет при жестком результате, а влегкую я драться не собираюсь. Так что решаем, не стоим.

– Ты больной совсем? Тебя поговорить позвали. Бить пока не планируем. Пока.

– А, ну тогда говорите, да я спать. А то так жрать охота, что повалял бы дивчину помягче да подольше.

– Хорош! Ты не из самодеятельности?

– Я из спорта. И из комсомола.

– Не много о себе думаешь?

– Думаю, не остаться ли в батарее обеспечения в вашей части или податься в войска после учебки. Уж больно хреново тут кормят.

– Мы не об этом. Ты чего на Олега буром прешь?

– Я не знаю.

– Что не знаешь?

– Не знаю, как слово «гондон» пишется, через «О» или через «А». Вроде по русскому четверка, а путаю.

– Во ты шутник! Нет, правда, не задирай его, а то мы вроде как обязаны вмешиваться. Ты по ходу боец правильный, жалко будет почки тебе опускать.

– Ну это еще суметь надо так, чтоб потом самим уцелеть. А про вашего младшого – кто-то ему должен объяснить, что измываться тупо над первым периодом это поганое дело. Гнилой он, Олег ваш. Вы не поправите, я отрихтую. Так что парни – всё в ваших руках.

– Ну это не тебе решать.

– Если насчет меня, тут советую пока не спешить с решениями, меня могут хватиться по комсомольской линии. Вопросов много будет.

Была такая мысль, что Саенко приедет из отпуска и будет волосы на груди рвать – у него на два года тренера забрали и работника отдела плюс руководителя направления. Так-то можно попытаться что-то придумать, пусть выкручивается. Я ему помогать не стану, у меня отпуск. Короче, разошлись краями, как говорят в таких случаях. Что при этом имеют в виду, не знаю.

Глава 2. Присяга

Про отпуск не смейтесь, здесь сон по распорядку, физическая нагрузка не выше, чем я сам себе даю. Телевизор? Я и на гражданке в этом веке не смотрел фильмы на этом жутком экранчике. Привык организм в следующем веке к жидкокристаллической панели с диагональю 182 см и натуральной цветопередаче. А программу «Время» нам в расположении в обязательном порядке показывают ежедневно и по команде. Вот только с питанием очень не очень. Капуста и картошка огромными кусками плавают в воде – первое. Картошка и капуста лежат без воды – второе. Только кисель зачетный. На днях видел со спины парочку, медленно перемещающуюся в сторону столовой – два прапорщика. У обоих щеки висят над погонами и видны сзади, начальник продовольственной службы части и начальник столовой. Вот куда уходит наш паек – в эти щеки. То-то им идти тяжело было. А я вот худеть начал, организму не хватает калорий, с этим надо решать что-то. У меня лишних килограммов нет.

Комсомол на меня вышел с другой стороны. Комсорг второй батареи, старлей из второго взвода забрал на построении после завтрака в свой кабинет и начал пытать:

– Курсант Милославский, у вас в характеристике какая-то ерунда написана, давай разбираться.

– Вы с какой целью интересуетесь?

– А разве непонятно? Я комсорг батареи, отвечаю за правильное ведение комсомольских документов.

– Так мы как комсомольцы разговариваем? Тогда давай на «ты», меня зовут Жорж, а тебя?

– Милославский, не много о себе думаете?

– Ты не знал? В комсомоле так принято. В ЦК ВЛКСМ мы тоже друг к другу всегда на «ты».

– Я Артур. Так ты что, реально в обкоме работал? У тебя там какая-то заоблачная характеристика, я уж подумал, ты сам поглумился, из головы понапридумывал.

– Да нет, там всё верно написано. Участвовал, привлекался, состоял. Награжден именной саблей.

– Чего-о-о?

– По результатам Первого всероссийского турнира по историческому фехтованию «Меч России» меня наградили именной саблей за вклад в развитие спорта.

– Офигеть про войну! А тут ты тогда что делаешь?

– Честно или придумать красиво?

– Нет уж, давай честно.

– Схлестнулся с зам.военкома, так пока начальство в отпуске, он меня тундру стричь послал. А в Москву жаловаться неудобняк, я лучше отслужу как все, чем просить что-то для себя буду.

– Гордый? Или глупый?

– Да понемногу всего. Я ж всё наперед знаю про эту жизнь. Сначала жить буду, а потом умру. Так чего по углам щемиться? Главное – что ты про себя думаешь, а не что люди скажут.

– Послушать тебя, дурак дураком, а на дела посмотреть – прямо Корчагин!

– Угу, литературный персонаж, облако, рожденное чьим-то воспаленным воображением.

– Красиво говоришь. Пишешь?

– Изредка. Но не издаюсь.

– Милославский, а у нас с тобой проблем не будет?

– У вас не будет. А военком сам себе злой Буратино.

– Почему злой?