Неклассическая диалектика. Монография. 2-е издание

«Сначала мелькают впечатления, затем выделяется нечто, – потом развиваются понятая качества… /определения вещи или явления/ и количества. Затем изучение и размышление направляют мысль к познанию тождества – различия – основы – сущности…»[10 - Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 301.].

И действительно, опыт, накопленный наукой, подтверждает, что познание начинается с образования качественных, или классификационных понятий, с помощью которых в естественном языке разграничиваются те или иные качества, закрепляются и накапливаются представления о предметах и явлениях природы. Это позволяет сравнивать вещи – отличать или отождествлять их. Видимо, тогда формируются представления об отношениях тождества и различия, благодаря которым становится возможной речь. Каждое слово должно было обозначать что-то одно, в противном случае нет общения. Этот факт нашел выражение в понятиях типа А и не-А, отношение между которыми отражает смысл абстрактного различия. Впоследствии их стали называть противоречащими, т.е. исключающими друг друга в языке, понятиями.

Умение отождествлять вещи и определять их одним словом способствовало формированию в языке единственного и множественного числа, давало возможность устанавливать между совокупностями объектов того или иного отношения, выраженного в понятиях «больше», «меньше», «равно». Это сравнительные понятия, а свойства, которые могут быть ими охарактеризованы, – величины.

В отличие от качественных понятий, которые только называют вещи, сравнительные понятия дают информацию о градации, или степени различия свойств предметов и явлений[11 - См.: Рузавин Г. И. Математизация научного знания. М., 1984. С. 90 —91.]. У Аристотеля это соотнесенные понятия, поскольку под большим, например, понимается

«большее по отношению к меньшему, а под меньшим – меньшее по отношению к большему»[12 - Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 2. М., 1978. С. 67.].

Поэтому соотнесенные между собой стороны всегда находятся вместе, так как вне отношения друг к другу они не имеют смысла. Их соотносительность не только напоминает относительность движения, но и подпадает с ним под один и тот же принцип.

Видимо, одновременно с появлением сравнительных понятий «больше», «меньше», «равно» развивается и числовая ориентация людей. Если в более ранний период для сравнения вещей достаточно было только двух понятий: «один» и «много», т.е. счет был ограничен двумя членами, то позднее между ними стали появляться и другие числа: «два», «три», «четыре» и т. д. Так постепенно складывался числовой ряд, благодаря которому определилась возможность измерять отношение данной величины к однородной величине, взятой в качестве единицы измерения. В этом случае возникают количественные понятия, формирующие количественный язык науки, который служит дальнейшему развитию естественного языка.

Вместе с тем в процессе осмысления действительности был обнаружен еще один вид отношений, в постижении сторон которого естественной мерой становится сам человек. Так, относительно своего роста можно было получить представление о большом и малом, высоком и низком, относительно температуры тела – о горячем и холодном. Другие органы чувств позволяли судить о мягком и твердом, сухом и влажном, гладком и шершавом и тому подобным объективным свойствам, отношения между которыми стали называть противоположными.

Но мышление не останавливается на достигнутом, а стремится вынести систему отсчета, относительно которой определились противоположности, за пределы человеческого организма. Для этого пришлось ввести представление о промежуточном состоянии, понимание которого в первое время не отличалось однозначностью, поскольку «промежуточное» предполагалось не только между противоположностями, но и между любыми различными сторонами. Этому периоду, видимо, соответствуют представления о кентаврах, грифонах, сиренах и других мифологических существах, в образах которых соединяются воедино абсолютно несовместимые между собой стороны действительности.

Однако по мере того, как вопрос о промежуточных состояниях проясняется, появляются герои, которые уничтожают этих неестественных чудовищ. Персей убивает Медузу, Беллерофонт -Химеру, Тезей – Минотавра и т. п. Древняя мифология вытесняется более развитым мышлением, признающим существование промежуточных состояний только между противоположными началами.

Первобытное мышление, находясь в неразрывной связи с языком, было уже невозможно без обобщений, без стремления во всем найти такие закономерности, которым подчиняются как те или иные частные явления, так и более широкие и более удаленные от человека области действительности. Дошедшие до нас материалы показывают, что в античности именно такой, наиболее общей закономерностью стало отношение борющихся противоположностей. Их символ был распространен повсеместно, о чем свидетельствует, например, культ критского двойного топора, который, по словам А.Ф.Лосева,

«связывается и с небом, и с землей, и с загробным миром, и с неодушевленными предметами, с неживой природой и растениями, с животными и человеком. Он выступает как какая-то универсальная сила, охватывающая мир в целом и во всех его отдельных проявлениях»[13 - Лосев А. ф. Античная мифология в ее историческом развитии, М., 1957. С.115.].

Таким образом, уже в мифологии мы находим один из доминирующих образцов, символов первобытного мышления, при помощи которого объясняется весь материальный и духовный мир. В древнейшую эпоху, по мнению А.Ф.Лосева, этот критский двойной топор, вероятно, не отличался от Кроноса. Но впоследствии, с переходом от бронзового века к железному, миф о Кроносе принял форму мифа о Зевсе, к которому перешла и вся эта древняя мифология двойного топора[14 - Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957. С. 118—119.]. Все страшные и ранее непонятные силы теперь сосредоточиваются в руках самого Зевса или в руках его ближайшего окружения и осмысляются как отношение противоположностей. Так, по-видимому, рождается миф о браке самого светлого из богов Зевса с самой темной богиней Персефоной, тогда как ребенок от этого брака Загрей должен был низводить из света в тьму и возводить из тьмы к свету[15 - См.: там же. С. 72.].

Если раньше Фемида была ужасным законом стихийных и беспорядочных действий, то теперь она богиня права и справедливости, богиня прекрасного человеческого правопорядка. Изображенная с повязкой на глазах и с весами в руках, она символизирует абсолютное беспристрастие, когда дело касается нахождения равных прав, промежуточных положений, свойств, состояний, вещей и т. п.

«Детьми Зевса и Фемиды являются Оры – веселые, прелестные, благодетельные, вечно танцующие богини времен года и государственного порядка, справедливейшим образом ниспосылающие с неба атмосферные осадки, открывая и закрывая небесные ворота»[16 - См.: там же. С. 72 – 74.],

гармонизирующие своей деятельностью всю природу и человеческую жизнь.

В поэме Гесиода «Теогония» одна из Ор изображается как богиня Правда (Дике), персонифицирующая правосудие, в основе которого лежит поиск равенства, т.е. поиск промежуточного состояния между избытком и недостатком.

«Строго карает Зевс неправедных судей, когда Дике доносит ему, что не соблюдают они законов, данных Зевсом»[17 - Кун Н. А. Легенды и мифы древней Греции. М., 1975. С. 22.], – отмечает Н. А. Кун.

Просуществовав несколько тысячелетий, символ двойного топора уступает место более совершенному символу – образу весов, благодаря которому о противоположностях стало возможным судить как об избытке и недостатке относительно строго заданного «промежуточного» состояния.

Следует отметить, что в античное время не все отношения

тождества и различия имели одинаковый статус. Из четырех известных в то время видов этих отношений: тождества, различия, соотнесенного и противоположного наименьшим влиянием пользовались отношения тождества и различия, которые впервые стали предметом глубокого теоретического анализа только в учении Аристотеля, хотя начало этому процессу было положено раньше – в учении элеатов в связи с постановкой вопроса о противоречивости бытия.

Более распространенным был образ соотнесенного, который получил глубокое осмысление и развитие, как в античной математике, так и в практической жизни, прежде всего в торговле.

Однако приоритет получило отношение противоположных тенденций, рассмотренное как избыток и недостаток относительно промежуточного. Если раньше мерой всех вещей был сам человек, то теперь стало возможным определять любые противоположности относительно ориентиров, лежащих вне человеческого организма. И хотя за всем этим наблюдает мифическая богиня с весами в руках, тем не менее исследование противоположных начал вступило в новую фазу. Появление весов и других средств и единиц измерения показало, что противоположности могут быть только однокачественными объектами как избыток и недостаток относительно промежуточной степени этого же качества, того общего положения, которое связывает противоположные стороны воедино и отождествляет их. Поистине это был образец, который определил содержание античного мировоззрения. С ним сверяли все: будь то устройство космоса или проявление некоторых частных закономерностей природы, вопросы этики или правосудия. Величественнейшая из богинь – богиня справедливости и ничтожнейший из людей – разбойник Прокруст – в своих действиях в одинаковой мере руководствовались этой парадигмой, ибо каждый вершил свой суд относительно того или иного строго заданного промежуточного состояния. Так, постепенно вырабатывая соответствующий действительности взгляд на природу и человека, греческая мифология подходила к своему самоотрицанию.

Создание первых не мифологических картин мира еще больше укрепило и расширило статус противоположностей, получивших свое воплощение в образе Дике, персонифицирующей образ весов. Природа, состоящая теперь из обыкновенных материальных стихий (земля, вода, воздух, огонь), управляется не демоническими силами, а некоторыми научными законами. Это позволило четко отразить существование мира как единого целого, упорядоченного, гармоничного и доступного пониманию человеческим разумом.

Первый представитель древнегреческой философии – Фалес, наблюдая конкретные различия в природе, считал, что они обусловлены различными состояниями единой материальной субстанции – воды, однородного и подвижного материала, уплотнение и разрежение которого создает все многообразие природы. Современники Фалеса – Анаксимандр и Анаксимен также предполагали существование особого, промежуточного состояния, из которого возникают и к которому, уничтожаясь, стремятся противоположности. Попробуем показать это, обратившись к единственному фрагменту Анаксимандра, сохранившемуся в свидетельствах Симпликия:

«Из чего возникают все вещи, в то же самое они и разрешаются согласно необходимости. Ибо они за свою нечестивость несут наказание и получают возмездие друг от друга в установленное время»[18 - Маковольский А. О. Досократики. Первые греческие мыслители в их творениях, в свидетельствах древности и в свете новейших исследований. Ч. 1. Казань, 1914. С. 37.].

Что же это за нечестивость, несправедливость и что это за возмездие, которое приводит к тому, что все вещи разрешаются в то, из чего они возникают? Почему физический процесс трактуется этически?

Задавая эти вопросы, Э. Н. Михайлова и А.Н.Чанышев, например, приводят ряд толкований и приходят к выводу, что подобный неадекватный способ описания естественных явлений имеет свои конкретные корни в греческой мифологии. Ее следы

«сохраняются именно потому, что философия возникает из мифологии, которую она отрицает»[19 - Михайлова Э. Н., Чанышев А. Н. Ионийская философия. М., 1966. С. 61.].

Поэтому смысл, вложенный в понятие «возмездие», следует искать в мифологии и, прежде всего, в греческой идее компенсации – Дике, как идее космической справедливости (Правды). В то время как «нечестивость» или «несправедливость» ассоциируются с идеей декомпенсации (Раздора).

Здесь наиболее отчетливо проявляется связь между мифологическим и философским мышлением, которые на первых порах идут рядом, имея своими источниками элементы первоначального эмпирического знания. Опираясь на объективные законы бытия, мифологическое мировоззрение оказалось уже способным представить идеи несправедливости и возмездия, Раздора и Правды, декомпенсации и компенсации в образе физического явления, т.е. в образе весов в руках богини правосудия, чаши которых в одном случае выходят из положения равновесия, в другом – стремятся к нему. В этом образе нашла свое конкретное отражение характернейшая черта античности – мышление противоположностями. Последние понимаются здесь исключительно как избыток и недостаток того или иного субстрата относительно положения равновесия – того промежуточного состояния, из которого возникают и к которому, уничтожаясь, стремятся противоположности. Поэтому основным вопросом ионийской натурфилософии было выявление сущности промежуточного, сгущение и разрежение которого определяло бы все многообразие чувственно воспринимаемого мира. Это свидетельствует о том, что мифологическое мышление, оперирующее не понятиями, а представлениями, не только не произвольно, но напротив,

«обладает не менее строгой логикой, чем наша наука. Только это иная логика»[20 - Богомолов А. С. Диалектический логос. М., 1982. С. 15.].

Поэтому мифология является не только продуктом воображения, но и результатом строгого логико-теоретического мышления. Однако увидеть это можно только в итоге тщательного исследования тех мифологических представлений, которые отражают отношения противоположностей в процессе их компенсации и декомпенсации. Не случайно в первой части фрагмента Анаксимандр обращает наше внимание на то, из чего все сущее возникает и во что по необходимости оно уничтожается. И если слова «наказание» и «возмездие» понимать как компенсацию, а слова «нечестивость» и «несправедливость» понимать как декомпенсацию, то все становится предельно ясным. Появляется возможность определить «источник всеобщего возникновения и уничтожения». Анаксимандр называет его «апейрон» – беспредельное начало, которое лежит в основании бытия и выделяет из себя противоположности.

Существует несколько мнений по вопросу о сущности понятия «апейрон». Нам представляется, что характеристика его как «неопределенная материя» наилучшим образом отражает взгляды Анаксимандра, поскольку отношение между возникающими из нее вещами аналогично отношений между «должником» и «кредитором». Иными словами, «апейрон» – это нечто нейтральное, из которого могут возникать и в которое могут уничтожаться только противоположные начала. Например, возникновение горячего сопровождается возникновением холодного. Аналогично нельзя уничтожить белое, не уничтожив одновременно с ним и черное. Из этого следует, что противоположности могут быть получены только из промежуточного путем его декомпенсации, и, наоборот, противоположности могут быть уничтожены только в промежуточное путем их компенсации. В каждом конкретном случае промежуточное особое, т.е. оно субстанциально тождественно противоположным началам. Этот факт, пишет А.С.Богомолов, четко подметил Августин. В его представлении Анаксимандр

«полагал, что все вещи вообще рождаются не из одной вещи, как у Фалеса из влаги, но каждая из своих собственных особых начал»[21 - Там же. С.48.].

А.0. Маковельский также считает, что для Анаксимандра чувственный мир есть мир противоположностей, которые уничтожают друг друга. Поэтому апейрон

«есть „среднее“ между двумя „первыми противоположностями“. Таковыми первичными противоположностями у Анаксимандра являются I) природа теплая, огненная и светлая и 2) природа холодная, влажная и темная»[22 - Маковельский А. О. Досократики. 4.1. С.28.].

Такой вывод опирается и на свидетельство Аристотеля о том, что

«все принимающие такое единое (начало) оформляют его противоположностями, например, плотностью и разреженностью или большим и меньшим, а эти (противоположности), вообще говоря, сводятся, очевидно, к избытку и недостатку… По-видимому, – продолжает Стагирит, – и само мнение, что единое, избыток и недостаток суть начала всех вещей, очень древнего происхождения, только высказывалось оно по-разному: так, старые (философы) считают двойное (начало) действующим, единое – страдательным; наоборот, некоторые из позднейших полагали скорее единое действующим, а двойное страдательным»[23 - Аристотель. Физика. Т.3. П.,1981. С.174.].

Эти аргументы показывают, что вторым, не менее важным вопросом, стоящим перед древнегреческой натурфилософией, было выявление источника движения и изменения материальных вещей. Отдельные мыслители видели его исключительно во взаимодействии противоположностей, которое они понимали с точки зрения идеи компенсации.

«У тех, – пишет Аристотель, – кто принимает один (элемент), а все остальное считают возникающим путем сгущения и разрежения, получаются два начала – редкое и плотное или теплое и холодное, потому что именно они суть созидающие (силы), а единое лежит в их основе как материя»[24 - Аристотель. О возникновении и уничтожении. Т. З. СЛ21].

Однако эти философы не могли объяснить, каким образом возникают противоположности. Поэтому другие мыслители, в частности Анаксимандр, предполагали, что активным началом является промежуточное, из которого самопроизвольно возникают противоположности, подобно тому, как они самопроизвольно уничтожаются в промежуточное. Такой подход позволил Анаксимандру обнаружить между процессами компенсации и декомпенсации временной порядок и причинную связь, предопределяющие их безусловную смену друг другом.

Таким образом, древнегреческие философы нашли тот единственный инструмент, ту единственную абстракцию, которая помогла внести упорядоченность в текущую неопределенность вещей и событий и тем самым обеспечили переход к мышлению противоположностями – одной из первых тотальных формализации, прошедшей затем через всю историю философии[25 - См.: Соколов В. В. История философии и формализация // Филос. науки. 1988. №10. С. 34.].

2. Дальнейшее развитие конкретно-философских

понятий нерасчлененного знания

Становление древнегреческой философии как более или менее системного мировоззрения неотделимо от нараставшей формализации внутри нее. Это обусловливалось тем обстоятельством, что динамику и единство противоположностей изучали все представители ионийской натурфилософии. Однако наиболее полное осмысление эти вопросы получили в учениях Анаксимандра и Гераклита. Последнему, более чем кому-либо из ионийских философов повезло. От его труда сохранились около 130 фрагментов, а также несколько сот свидетельств об учении, понять которое все же нелегко, поскольку речь Гераклита наполнена метафорами и сравнениями, в ней много мифологических образов. Их неадекватное восприятие затрудняет понимание. Ввиду огромных трудностей, связанных с восстановлением смысла дошедших до наших дней текстов, до сих пор нет общепринятого понимания его труда. Исследователи оказываются в ситуации «герменевтического круга»: понимание текста зависит от его перевода, тогда как перевод может быть осуществлен на основе его предварительного понимания. По-видимому, выход из создавшегося положения может быть найден на пути вживания исследователя в мировоззрение изучаемой эпохи, а именно, на пути освоения дуадного и триадного мышления[26 - См. там же.], т.е. мышления на основе категорий «соотнесенное» и «противоположное».

И действительно, Гераклит не ставит под сомнение эти исходные идеализации, ибо он видит в основе всего существующего единое первоначало – огонь, который переходит из одного состояния в другое. Эти состояния космоса, согласно его учению, представляют собой избыток и недостаток. По свидетельству Ипполита,