История гражданского права России

Завещание должно было быть подписано завещателем или рукоприкладчиком и представлено нотариусу для внесения в актовую книгу. Завещателю выдавалась специальная выписка, по юридической силе приравненная к подлинному завещанию. Исполнение завещания возлагалось на указанных в нем наследников или на лицо, специально назначенное в завещании (ст. 427).

Сразу по смерти наследодателя орган записи актов гражданского состояния должен был известить об этом компетентный народный суд, который, в свою очередь, принимал меры к охранению наследственного имущества до явки наследников, но не более чем на шесть месяцев. Присутствующие в месте открытия наследства наследники должны были в течение трех месяцев после принятия таких мер заявить суду об отказе от наследства, в противном случае они считались принявшими наследство. Доля отказавшегося наследника переходила государству. Отсутствующие наследники могли принять наследство лично или через представителя в течение шести месяцев со дня принятия мер охранения наследства. Кроме того, наследники могли просить у народного судьи выдачи свидетельства, подтверждающего их права на наследство (ст. 429 – 431, 435 ГК 1922 г.).

Ответственность наследника по долгам наследодателя ограничивалась действительной стоимостью наследственного имущества (ст. 434).

В случае неявки наследников в течение шести месяцев по принятии мер охранения наследственного имущества, а равно в случае отказа наследников от наследства (за исключением упомянутого выше случая субституции) имущество признавалось выморочным и поступало в распоряжение соответствующих государственных органов.

1.3. Общая характеристика состояния системы гражданского законодательства на рубеже XX – XXI веков

Смена социально-экономической формации, происходящая в России с начала 90-х гг. прошлого века, потребовала приведения национальной правовой системы в соответствие с принципами, которые отвечали бы провозглашенной либеральной концепции развития общества. Важной составной частью этих преобразований должно было стать возрождение частного права, которое, как показал опыт развития мировой цивилизации, является одной из важнейших предпосылок реализации идеалов, утверждающих свободу и права личности. Одним из мероприятий проведения в жизнь названных преобразований было принятие программы «Становление и развитие частного права в России».

В этом лаконичном, но интеллектуально насыщенном документе в первую очередь предельно откровенно было зафиксировано существовавшее на тот момент в российской правовой системе положение, с которого начинался процесс возрождения частного права в России. Динамика развития права, которое должно было обеспечивать реализацию общих задач преобразования экономики в соответствии с демократическими принципами общественного устройства, после нескольких лет жизни в новых условиях представляла отнюдь не оптимистическую картину. Острота проблемы, связанной с неадекватностью существовавшего законодательства, принятого в основном в иных социально-экономических условиях, не была одинаковой в отдельных сферах действия гражданского права. Наибольшая напряженность возникла, естественно, в тех областях правового регулирования, которые полностью отсутствовали в социалистическом гражданском праве, например в области отношений, регулируемых так называемым корпоративным правом.

Ожидания, опиравшиеся на теоретические представления о том, что свободная экономика в короткий период сама поставит все на свои места, на которые рассчитывали определенные политические круги в начале процесса реформ, не оправдывались. Стало совершенно очевидно, что отказ от использовавшихся в прошлом методов не может привести к автоматическому установлению порядка, построенного на началах свободного рынка, регулируемого на основе принципов частного права, не находивших своего места в правовой системе социалистического государства. Естественно, что с изменением общественно-экономических отношений, носившим достаточно радикальный характер, частное право не могло сразу стать обычным для юридической практики и в короткий срок войти в сознание участников экономических отношений.

Сложность и многоаспектность перемен, которых необходимо было добиться в новых условиях, означали масштабность преобразований, выходивших далеко за рамки мероприятий, имевших только юридико-техническое содержание. «Формирование и внедрение в практику частноправовых идей и представлений обеспечиваются достаточно длительным процессом преобразования правового сознания. Решающими факторами такого преобразования являются изменения самих социально-экономических отношений, появление нового гражданского законодательства и основанной на нем практики».

Программа возрождения частного права предусматривала, что частное право, в России исходя из национальных правовых традиций должно иметь в качестве своего основного источника Гражданский кодекс и принятые в соответствии с ним другие акты гражданского законодательства. Выяснение вопроса, в какой степени действующий ГК РФ выполняет роль основного источника частного права, представляется весьма важным как с теоретической, так и с практической точки зрения. Своевременная рекогносцировка всегда представляется необходимой и полезной в процессе движения к намеченной цели, поскольку это позволяет критически оценить промежуточные результаты и их значение для достижения конечной цели, а также в соответствующих ситуациях предпринять усилия для необходимой корректировки взятых на вооружение методов.

Исходным моментом в проведении указанного анализа, безусловно, должно быть, насколько это допускает формат настоящей публикации, обращение к правовым понятиям, с помощью которых можно попытаться дать ответ на поставленный вопрос. В нашем случае это касается одной из самых фундаментальных правовых идей, а именно частного права. В настоящей работе не ставится задача подробного освещения существующих теорий, относящихся к проблеме определения понятия частного права и его соотношения с публичным правом. Вместе с тем хотелось бы отметить, что без хотя бы беглого знакомства с основными воззрениями на эту проблему трудно рассчитывать на уяснение и оценку самой проблемы, а также подлинного значения этого правового явления, что представляется неизбежным при выработке оптимальных путей развития частного права в современной правовой системе России.

Круг или характер общественных отношений, которые должны регламентироваться с применением частноправовых начал, в принципе устанавливается политико-правовыми решениями. Поскольку такие решения облекаются в форму общих установок, они, как правило, не представляют собой правовые нормы непосредственного применения. Конкретное нормирование отношений, которые включены в сферу частного права, является юридико-технической задачей. Необходимо подчеркнуть, что в целом существующие теории, касающиеся определения содержания частного права, в основном направлены на установление критериев политико-правового уровня, позволяющих квалифицировать ту или иную сферу правового регулирования как принадлежащую к частному или публичному праву.

Разработке доктрины частного права способствовали многие зарубежные и отечественные представители юридической науки[8 - Асланян И. П. Основные начала российского частного права. М.: Изд-во ИГЭА, 2011.]. Вместе с тем, как отметил выдающийся отечественный цивилист М. М. Агарков, вопросу об определении частного права и о разграничении его с правом публичным посчастливилось в науке по количеству и качеству посвященной ему литературы, но не по части общепринятого его разрешения[9 - Агарков М. М. Ценность частного права: Избранные труды по гражданскому праву. В 2 т. М.: Центр ЮрИнфоР, 2012. Т. 1. С. 50.]. Немного ранее другой выдающийся российский юрист – И. А. Покровский, касаясь данной проблемы, также заметил, что, несмотря на «незапамятную давность употребления, современному исследователю вопроса о критерии различий между правом публичным и частным может показаться, что чем далее, тем более этот вопрос запутывается и делается безнадежно неразрешимым»[10 - Покровский И. А. Основные проблемы частного права. М.: Статут, 2008. С. 37.].

Надо заметить, что эта оценка была дана И. А. Покровским в тот исторический период, когда к этому вопросу усилился научный и практический интерес в силу того, что мир оказался в водовороте драматических событий, сигнализировавших о необходимости проведения серьезных реформ в национальных правовых системах. Возникала необходимость переосмыслить правовые формы, сложившиеся на начальном этапе развития капитализма, ориентировавшиеся на свободу частного предпринимательства и пассивную роль государства в экономической деятельности. Данная талантливым российским ученым оценка проблемы соотношения частного и публичного права не должна, очевидно, рассматриваться как его сомнение в необходимости ее дальнейшего исследования.

В этой связи можно также заметить, что опубликованное в 1920 г. глубокое и обстоятельное исследование М. М. Агаркова, посвященное вопросам, касавшимся содержания частного права и его соотношения с публичным правом, появилось в момент, когда политически доминировавшие идеи об устройстве общества поставили под вопрос существование частного права в новой общественной формации. К моменту, когда была опубликована эта безусловно замечательная работа, еще не завершились революционные процессы, приведшие к окончательному установлению в России социального порядка, просуществовавшего последующие десятилетия.

Так же как и почти 100 лет назад, вопросы роли и соотношения частного и публичного права в регулировании общественных отношений приобрели большое значение и в современной России в силу переживаемого страной периода смены исторических эпох, когда этот вопрос приобрел новое звучание и может оказать серьезное влияние на динамику общественного развития. Однако в современных условиях вектор общественных преобразований имеет противоположное направление по сравнению с первыми годами строительства социалистического государства.

Десятилетия, прошедшие со времени утверждения в России социалистического строя, привели к его глубокому укоренению не только в общественном базисе, но и в сознании нескольких поколений наших соотечественников, живших в тот исторический период. Это, естественно, не могло не привести к деформации правосознания, в частности, в понимании содержания и роли частного права в жизни общества. В результате в социалистическом государстве возникло совершенно иное отношение к частному праву по сравнению с государствами, где частное право развивалось, не будучи ограниченным социально-экономическим устройством, отрицавшим его роль в обществе.

Отмечая множественность научных доктрин, связанных с частным правом, его соотношением с публичным правом, хотелось бы подчеркнуть, что, как это часто случается, когда речь идет о фундаментальных понятиях, ни одна из теорий не свободна от критики. С другой стороны, как заметил выдающийся отечественный цивилист Б. Б. Черепахин в своей работе, содержащей обзор основных научных воззрений на данную проблему, «каждая из теорий разграничения частного и публичного права содержит в себе зерно истины, подмечает те или иные черты действительности»[11 - Черепахин Б. Б. К вопросу о частном и публичном праве. М.: Де-Юре, 2010. С. 25.]. Следует напомнить, что эта работа была написана в то время, когда вопрос о соотношении частного и публичного права в СССР, как в теории, так и на практике хотя и оставался достаточно дискуссионным, но имел твердую тенденцию к решению не в пользу частного права.

И в современной доктрине на вопросы о содержании и границах частного права порой даются разные ответы. Однако можно согласиться с мнением, что «в конце концов для большинства исследователей все же стало ясным, что основной критерий деления права на частное и публичное состоит в характере и способах (методах) воздействия их норм на регулируемые отношения, причем их различия в действительности обусловлены самой природой этих отношений»[12 - Суханов Е. А. Современное развитие частного права // Гражданское право России – частное право. М.: Статут, 2008. С. 55.].

Представляется, что под термином «частное право» в первую очередь следует понимать не только отрасли позитивного права или составляющие их нормы и институты. Термин «частное право», по сути, не столько относится к обозначению той или иной области действующего права, сколько указывает на ее характеристику, выражающую определенную правовую концепцию (идею). И суть этой концепции заключается в том, что государство в процесс эволюции осознает необходимость отказаться от жесткого нормирования отношений частных лиц путем обязательных предписаний и предоставить им возможность в определенных рамках самим свободно регулировать свои взаимоотношения. Практически это означает создание частными лицами собственного права, поскольку закон защищает частные договоренности, устанавливая за их нарушение санкции, как за нарушение норм права. Иными словами, государство санкционирует устанавливаемые самими участниками правила поведения, предусматривая вместе с тем нормы, которые действуют в сфере автономии воли сторон и имеют дополнительный характер, поскольку становятся обязательными для субъектов правоотношений лишь при условии, что стороны не воспользовались предоставленной им законом свободой.

В основе развития современных национальных систем кодифицированного права, как известно, лежит рецепция римского частного права. Совокупность норм, обозначавшихся в Римской империи термином «частное право», регламентировала отношения, в которых не участвовало государство в качестве носителя публичной власти. Это были отношения, связанные с удовлетворением интересов отдельных, как правило, частных лиц («римских граждан»), и они не затрагивали интересы публичной власти. На определенном историческом этапе они стали регламентироваться с учетом приоритета автономии воли и свободы договора. Еще в античные времена частное право в силу особенностей субъектного состава этих отношений стали называть также гражданским правом, подчеркивая, что предметом регулирования были отношения свободных субъектов права, граждан, между собой.

Дальнейшее развитие в рамках национальных правовых систем частного права, его упорядочение, кодификация преследовали прагматические цели, которые не всегда совпадали с концептуальными началами, определявшими принадлежность норм к частному или публичному праву. Поэтому сложившиеся принципы систематизации позитивного права не всегда основываются на делении права на частное и публичное. Как отмечал М. М. Агарков, «признаки, по которым мы объединяем отдельные права и соответствующие им обязанности, лежат в совершенно других плоскостях, чем деление права на публичное и частное. Эти признаки носят чисто практический характер и обычно вытекают из тех заданий, которые преследует правовое регулирование тех или иных социальных отношений. Конечно, есть институты, в состав которых входят только частные или же только публичные права. Но, кроме того, есть институты смешанные, которые являются причиной больших затруднений и вечных споров при попытках отнести их к тому или другому отделу права».

Несмотря на кажущуюся с первого взгляда в силу высокой степени научной абстракции имеющихся теорий схоластичность вопроса о разграничении частного и публичного права, он имеет большое практическое значение в системах, где нормы гражданского права содержатся в «писаном праве». При их применении могут возникать вопросы о юридическом характере этих норм, а также о том, принадлежат ли они к публичному или к частному праву. «Правильность критерия разграничения публичного и частного права, – указывал Б. Б. Черепахин, – важна для правильного понимания живого права, которое непрестанно изменяет свое конкретное содержание, в зависимости от поступательного развития экономики, выливает это свое содержание в более или менее тождественные формы».

Безусловно, одна из причин отсутствия твердого разделения между частным и публичным правом заключается в подвижности самой материи, с которой имеет дело частное право. Экономические отношения, и в особенности торговый оборот, обладают высокой степенью динамики развития. Это, естественно, приводит к изменчивости границ между частным и публичным правом в разные исторические периоды и к отсутствию резкой демаркационной линии между этими двумя правовыми областями в каждый данный момент. «В связи с неустойчивостью исторических границ между частным и публичным правом и переплетением их элементов в каждый исторический момент, при догматическом изучении прав, – писал Б. Б. Черепахин, – единственно приемлемыми являются формальные критерии разграничения, а из последних – положение субъекта в правоотношении и признак централизации и децентрализации правового регулирования. Наоборот, критерии материальные имеют существенное значение для вопроса о целесообразности отнесения той или иной области жизненных отношений к частному или публичному праву, то есть для политико-правовой точки зрения».

В свою очередь, М. М. Агарков отмечал: «Традиционное распределение материала между публичным и частным правом не является лишенным принципиальных оснований результатом исторической случайности. Оно действительно в общем соответствует двум видам права, теоретически различным по своему характеру. Историческая случайность объясняет только те отклонения от правильной границы, которые имеются в традиционных взглядах». Когда речь идет о применении и догматическом изучении действующего права, вопрос о разграничении частного и публичного права, как замечал Б. Б. Черепахин, должен ставиться исходя из того, что «те или иные отношения причисляются к частному, а не к публичному праву не потому, что юристы желают изъять их из сферы публичного права, централизованного правового регулирования, но именно потому, что эти отношения под влиянием экономических и других факторов объективным правопорядком уже отданы на произвольное усмотрение заинтересованных частных лиц. Таким образом, в этом вопросе все сводится к раскрытию сущего, а не к созданию желаемого».