Земная жизнь с пропиской в небе. Философский дневник. Книга третья

Андрей не осуждал тех, кто в этот трудный период становления России периодически по несколько месяцев уезжал в Саудовскую Аравию летать в интересах американцев, воюющих в Ираке и Афганистане. Эксплуатация самолета ИЛ-76 и русских экипажей частными компаниями была ужасающая. Полеты совершались ежедневно, без выходных, с нарушением норм налета и времени отдыха экипажей, а оплата труда летчиков была в десять раз меньше, чем у американских экипажей. Американцы справились с огромным объемом перевозок только за счет таких частных компаний и при этом существенно сэкономили. Более того, наиболее сложные перелеты, перевозку необычных и нестандартных грузов выполняли русские экипажи на ИЛ-76. Хорошо зная характеристики и возможности лебедок и тельферов, используя ранее накопленный опыт и смекалку наши специалисты, приученные работать в отрыве от базы, принимали оригинальные и правильные решения. Американские экипажи на однотипных нашему ИЛ-76, самолетах С-141, в свободе выбора были ограничены: даже не приступали к погрузке, если нет инструкции, технологической карты, в которых расписаны действия, инструменты, ограничения, зазоры.

А какие чудеса изобретательности проявляли наши техники при ремонте самолетов? Но эта работа при сорокоградусной жаре выполнялась нашими экипажами на пределе возможности организма. Официально известно не менее трех случаев неожиданной смерти еще молодых летчиков на земле, во время отдыха или работ на стоянке. А сколько их сложило голову в катастрофах по всему миру, особенно пилотов с Украины, согласившихся от безысходности и полунищего состояния, на рискованные полеты в самых мрачных углах Африки и Азии.

Одним из них оказался летчик Кутявин, когда-то бывший начальник штаба в полку, где служил Старов. После увольнения в запас с должности командира полка в Белоруссии он в короткое время восстановил навыки пилотирования АН-12 и довел ее до совершенства. Отправился выполнять полеты в Африке в интересах маленькой частной авиакомпании и однажды при перевозке большой партии алмазов бесследно исчез вместе с самолетом и экипажем. Несмотря на значительные усилия наших дипломатов, место катастрофы так и не обнаружили, семья денег не получила. Его душа блуждает в африканском небе, ведь тело не обрело могилы на Родине.

Руководство страны стало чаще вспоминать правило: «Страна, не желающая кормить свою армию, будет кормить чужую». Выросло денежное довольствие военных летчиков, соответственно увеличились пенсии. Самолеты, безжалостно эксплуатируемые частниками за границей стали опасными. Желающих серьезно рисковать за небольшие заграничные деньги, стало меньше. Пенсионеры, продолжившие летную работу, стали летать на стареньких «иномарках», что тоже не могло принести полного удовлетворения. По мере роста благосостояния граждан, развивался туризм, появился спрос на воздушные перевозки, однако россияне обнаружили, что в стране не хватает не только самолетов, но и профессиональных летчиков. Люди, отвечающие за воздушный транспорт, использовать советский опыт уже не могли: раньше большая часть военных пенсионеров из сорока полков ВТА еще по двадцать лет работали в гражданской авиации, и кадрового голода не было. Современная военно-транспортная авиация намного меньше советского периода, поэтому приток кадров пенсионеров значительно сократился. Вот и принимают законы, разрешающие брать на летную работу иностранцев. Попытки переманить подготовленных, действующих военных летчиков в частные кампании и авиацию МЧС предложениями лучших условий труда и высокой зарплаты, быстро завершаются. ВТА готовится к расширению и развитию. Планы есть, перспективы хорошие.

Не просто складывалась судьба авиаторов, ушедших после армии в политику. Полковник Никонов, орденоносец, летчик-снайпер, заслуженный военный летчик Росси в полном объеме ощутил всю тяжесть и грязь политической жизни своего региона. Депутат областного собрания, затем городской думы, яркий оратор, прекрасный хозяйственник, вынесший на своих плечах строительство военного гарнизона, попал под огонь завистников и врагов. Андрей никогда не слышал такого количества гадости и клеветы, намеренно распространяемых слухов в народе в адрес одного человека. Такой психологический прессинг сломал бы любого человека, кроме летчика, закаленного небом.

Не выдержал давления бывший замполит полка Володя Кононов, шедший с Никоновым в одной связке. Сначала попытался окунуться в политическую борьбу отдельно от Никонова, но проиграл. Израсходовав все жизненные силы на этом поприще, потерял семью, перестал ставить себе ограничения и сохранять холодный рассудок. Его тяжелая прогрессирующая болезнь была не совместима с неспокойной жизнью и алкоголем. За несколько дней до смерти он очень хорошо и много говорил о своих сослуживцах, а близких друзей вдруг назвал «апостолами», видимо, предчувствуя свой близкий уход. После похорон Старов и Гостев возвращались вместе. По радио Пугачева пела свою новую песню: «Уж сколько их упало в эту бездну» – звучало настолько пронзительно, что друзья невольно переглянулись и поняли, что эта песня звучит не случайно, а сегодня – про хорошего парня Володю Кононова, который окончил земной путь, не дожив до шестидесяти.

А Никонов продолжил свою жизнь в политике, где развернулось острое противостояние между главами области и города. Он занял позицию губернатора и с большой энергией отстаивал ее на всех уровнях. Неожиданно руководство между собой помирилось, а Сергей попал в жернова политических интриг, стал не нужен ни тому, ни другому. К всеобщему удивлению накануне очередных выборов Никонов не был объявлен кандидатом от партии. Сделали все подловато в расчете на то, что если Никонов решит баллотироваться, как независимый депутат, то за три оставшихся дня он не сможет собрать необходимое для регистрации количество подписей избирателей и подать списки в избирком. Никонов собрал боевых друзей – однополчан, попросил помощь в сборе нужного количества подписей, и через сутки работа была завершена, причем бесплатно.

Никонова в городке все хорошо знали. Сотни квартир, построенных в период его руководства полком, распределялись открыто, справедливо, без всяких взяток и намеков на них. Военный городок расцвел, преобразился и стал одним из лучших мест службы в военно-транспортной авиации. Люди это помнили и не верили грязным слухам в присвоении квартир, так упорно распространявшимся в народе.

Интрига обострилась: собранные подписи жильцов избирательной комиссией названы поддельными на том основании, что нельзя собрать такое количество подписей за сутки. Никонов обратился в суд, который не обнаруживает ни одной подделки.

Фамилию Никонова вносят в избирательные бюллетени, и он со значительным перевесом выигрывает выборы. Это была громкая пощёчина руководящей партии и власти в целом. Такое не прощают, хотя очень многие партийцы подходили к Сергею и жали руку в знак солидарности. До конца избирательного срока Никонову доработать не пришлось. Был скомпрометирован юрист из госучреждения, которым руководил Никонов и уж здесь его дожали. Сергей дошел до Верховного суда России, который не стал даже рассматривать дела, из-за мелочности интриги и вынес решение в пользу обвиняемого. Однако, время было упущено, да и интерес к политической деятельности угас.

Авиационный дух, сила характера позволила ему не сломаться, найти себя в новом деле. Приветливый взгляд друга не стал злее или осторожнее. Он не потерял любовь к жизни и интерес к людям, оставаясь примером многим авиаторам пенсионного возраста, живущим с ним рядом.

Летчик Татарский пришел в авиацию не случайно, а как яркий представитель авиационной династии: отец, Герой Советского Союза нашу Великую Победу встретил на должности командира авиационной дивизии, а мать – заместителем командира женского полка ночных бомбардировщиков. Татарский никогда не позволял себе козырнуть происхождением, заслугами родителей, высокими связями и квартирой в Москве, поэтому драли его (воспитывали) даже больше остальных за резкие высказывания.

Надо сказать, программа подготовки командиров кораблей АН-12 в ВТА была настолько сложной и напряженной, что половина пилотов мечтала сбежать куда-нибудь на почтовики со спокойной размеренной летной работой, наплевав на перспективу достижения высших должностей и званий. Татарский стал командиром экипажа, летчиком первого класса и перевелся в Москву на самолет ТУ-154.

Андрей Старов в это время осваивал полеты в боевых порядках. Домой возвращался поздно и мгновенно проваливался в сон от усталости. В полетах делал много ошибок, и все время проигрывал в социалистическом соревновании Юре Панфилову. Золотой медалист училища летчиков летал каждые полеты фантастически идеально. Его назначение в Витебск с повышением, на новый самолет ИЛ-76, всеми пилотами воспринималось, как высшая справедливость в летной карьере. Он разбился в том же году, так и не совершив ни одной ошибки. Подвела техника. На одном крыле убрался закрылок из-за поломки вала трансмиссии. Самолет находился на пред посадочной прямой, перевернулся на спину в одно мгновение, не оставив никаких шансов экипажу на выживание.

Андрея Татарского судьба оберегала, и объяснить это простым везением было нельзя. Видимо, помогали мастерство и жизненный опыт предков, передающийся через гены. Это в той или иной степени проявлялось несколько раз и однажды случилось такое, что можно объяснить только вмешательством высших сил. ТУ-154 под управлением Андрея Татарского выполнял перевозку комиссии генерального штаба в составе 130 человек из Москвы на один из аэродромов Одесского военного округа.

Было солнечное утро с хорошей видимостью, Румынию видно. В Киевской зоне на границе с Одесской воздушной зоной диспетчер разрешает снижение ТУ-154 до высоты 6000 метров. Полет спокоен, в эфире тихо и казалось в небе южной Украины только один самолет.

Утро, бессонная ночь, поэтому в простой обстановке диспетчер совершает грубую ошибку и передает смертельно опасную команду задержаться на 7800 до расхождения со встречным не тому экипажу, перепутав кнопку управления сектором. Экипаж набирающего высоту ТУ-134 выполнил команду, приняв неточный номер борта за ошибку диспетчера, ведь в воздухе на той частоте тоже тишина. Вторичной локации в то время еще не было. В результате два самолета, летящие по одной трассе на встречу друг друга на суммарной скорости 1600 километров в час (или 450 метров в секунду), сходятся в одной точке на одной высоте 7800. Заметить визуально такое сближение, тем более определить высоту практически невозможно. Обычно такие сомнения кончаются запросом диспетчера о наличии встречного самолета, но здесь все решали доли секунды. Вот, где проявляются лучшие качества настоящего пилота: мгновенная реакция, принятие правильного решения, основанные на озарении духа и включении подсознания.

Татарский заметил встречную точку в небе, и еще не осознав опасности, мгновенно отключил автопилот и бросил самолет в предельно правый крен с экстренным снижением. В голове мелькнула мысль, не зацепить бы встречный высоко расположенным стабилизатором. Темная тень в нескольких метрах пронеслась над самолетом, экипаж ТУ-154 утверждал, что долю секунды отчетливо слышал рев двигателей встречного борта.

Через минуту запросили «Киев – контроль» о наличии встречного.

– Минуточку, я вам давал команду задержаться на 7800?

– Мы такой команды не получали.

Последовало долгое молчание, затем вышел на связь экипаж ТУ-134, который даже не заметил встречного борта.

– Так и инфаркт можно получить в воздухе. А мы думали, что попали на турбулентность в чистом небе.

После посадки с трапа сходили генералы и офицеры генштаба и благодарили за прекрасный полет. Знали бы они, что были в секунде от смерти. После рейса экипаж с благодарностью ожидал своего командира. Чарки водки были уже налиты, выпили много, не каждый раз переживаешь второе рождение. Перед расставанием Татарский произнес трогательную речь:

– Простите меня ребята, не по своей вине, но сегодня я чуть не убил вас, а заодно еще человек 200, ведь в основном летном документе сказано, что командир экипажа несет полную ответственность за безопасность экипажа и пассажиров.

Сейчас Татарский на пенсии, его возраст перевалил две шестерки. Долгое время они с женой проводят на даче, но свободолюбивый характер продолжает бушевать. Он ходит на выборы наблюдателем, поругивает систему власти, ища абсолютной справедливости, которую успела привить ему летная работа.

Анатолия Жидкова судьба испытывала на прочность не единожды. Скромный парень из многодетной семьи города Мурома окончил летное училище, когда Андрей уже командовал отрядом. В училище лучших курсантов готовили по новой программе на ИЛ-76, а в полк они попали еще на АН-12. Время было сложное, летчиков не хватало, ввиду резкого омолаживания полка с началом переучивания дивизии на новую технику. Командир части переучиванием молодежи за полгода до перехода на новую технику не заморачивался и дал полмесяца на ввод в строй. Едва освоившего вывозную программу, почти без теории, Жидкова определили в экипаж Зазорина и отправили в командировку в Эфиопию. О таком начале летной карьеры мечтал каждый пилот, но испытания последовали после первых рейсов. В одном из полетов на север Эфиопии командир упал на штурвал и отключился. Правый летчик тянул штурвал в нейтральное положение, но сил не хватало. На помощь пришли бортовые техники. С трудом они оторвали уцепившегося командира от штурвала, оттащили внутрь кабины и стали приводить его в чувство.

Экипаж знал уровень подготовки правого летчика, поэтому первые слова, обращенные в его адрес, придали молодому пилоту силу и стойкость:

– Толя! Смотри нас не убей. Будь спокоен, ты все сможешь.

В душе еще оставались сомнения в своих способностях, ведь самолетом АН-12 в горных условиях управлять сложно даже опытным летчикам. Жидков совершил свою первую самостоятельную посадку достойно. Эта первая победа и сотворила нового пилота. Уверенность в себе, рожденная в далекой африканской стране, вдруг показала ясную цель всей жизни, понимание летной профессии. На следующий день его совесть подверглась новому испытанию. Его вызвали к командиру группы и начальник особого отдела начал задавать неприятные вопросы:

– Был ли командир экипажа пьян, терял ли он сознание? Как вы посадили самолет и почему не доложили руководству?

Анатолий уже понимал систему. Стоило во всем признаться, экипаж немедленно отправили бы на Родину, прошло разбирательство по военной и партийной линии, отмываться от последствий пришлось бы много лет, даже ему правому летчику.

По этой причине он все отрицал:

–Самолет пилотировал командир, он ничего особенного не заметил.

После возвращения в полк Жидков сразу попал на переучивание и одним из первых правых летчиков начал летать на ИЛ-76. Этот самолет хоть и был сложнее по конструкции, но был удобен в управлении, обладал большими возможностями. До заместителя командира эскадрильи Анатолий вырос быстро. Его отличало от остальных командиров обостренное чувство справедливости, нетерпение к неумным указаниям и несдержанность в выражениях, а это мешало подняться по служебной лестнице дальше.

Однажды он выпускал в первый самостоятельный полет летчика Абукирова. Тот хорошо пилотировал, замечаний было не много (в отличие от АН-12, на самолете ИЛ-76 освоить вывозную программу можно было даже слабому пилоту) но какое-то необъяснимое чувство не позволило Анатолию покинуть место правого летчика.

– У меня самостоятельный полет. Вы должны уступить место правому летчику, – не успокаивался молодой командир экипажа.

– Не волнуйся, я отвернусь от приборов и не скажу ни слова за весь полет.

Жидков так и отсидел на правом сидении, осматривая окрестности в стекло правого летчика, пока не услышал крик штурмана:

– Большая вертикальная скорость, прекратить снижение!

Анатолий мгновенно вернулся в действительность. Молодой командир с выпученными глазами тянул на себя штурвал, выводя ИЛ-76 на критические углы атаки, и ничего не мог сделать с самолетом. Сработала аварийная система сближения с землей, мигало красное табло, звуковая сирена вызвала в экипаже полную растерянность.

– Взлетный режим – дал команду Жидков, одновременно пытаясь оценить ситуацию.

Самолет падает на скорости даже больше положенной, вероятно, неисправна механизация крыла. Анатолий переводит взгляд на приборы и не верит своим глазам: закрылки, выпущенные после третьего разворота, находились в убранном состоянии!

– Закрылки 35 – прокричал он и заставил бортового инженера переместить рычаг в положение «выпуск».

Самолет прекратил снижение на минимальной высоте, едва не столкнувшись с землей. Жидков не раз задавал себе вопрос: почему он не вышел из самолета в этом полете? И не находил ответа, ведь ответ лежал в области летной интуиции, а это дано лишь избранным.

Ошибка бортового инженера, переместившего рычаг управления закрылков в противоположную сторону, была разобрана со всем летным составом. Его и пилота отстранили от полетов, а Абукиров так командиром корабля и не стал.

Командир Зазорин после Эфиопии стал замполитом эскадрильи, учился в Академии, стал замполитом полка, но не удержался. Долгое время руководил полетами в Смоленске. На пенсии он уехал в родной Санкт-Петербург и работал в муниципалитете района, попасть к нему на прием можно было только по записи. После пятидесяти лет его вновь потянуло в небо. Он начал летать в аэроклубе на ЯК-18, чем страшно гордился. Видимо судьба что-то напутала в его жизни, перемешав как в салате, отдельные ее эпизоды.

Анатолий Жидков остался верен своему предназначению. В трудные годы развала СССР создал на базе военного городка телестудию, где командир полка напрямую рассказывал семьям военнослужащих все новости и трудности переходного периода. На пенсии Жидков много лет руководил кабельной сетью телевидения, а сейчас создает историю полка в фильмах и фотографиях. Теперь он видит свое предназначение в сохранении памяти о нашем поколении, укреплении фундамента будущей истории нашего полка.

Счастливых семей военных летчиков значительно больше, чем тех, что распались. Все они счастливы по-своему, но непременно воспринимают профессию мужа, как божественную данность, поэтому остаются преданными мужу и его делу. Об этом же говорит отрывок стихотворения Анны Бабошиной, жены первоклассного летчика:

Твою любовь я с небом разделю