Я, засыпая, сочиняю стих,
А утром занесу его в тетрадку.
Мне лень вставать, мне так тепло и сладко
На шёлковых подушках пуховых.
Ещё одна рождённая строка
На память ненадёжную ложится,
Но этой строчки я могу лишиться,
Коль к ручке не дотянется рука.
Я полусном терзаем без конца.
Уж столько строчек память накопила!
Но голова, что тяжелей свинца,
Их, как котят, нещадно утопила.
2001 г.
«Я дам стихи свои читать…»
Я дам стихи свои читать
Траве не скошенной, июньской,
Птенцам, что начали летать,
Козе, что величают Дунькой,
Свои стихи я предложу
Лощине, пруду, полю, лесу,
Лягушке, оборотню, бесу,
Сороке, дятлу и ежу.
Я запущу их по садам,
На всю любимую округу,
Потом отдам на отзыв другу,
Затем лишь критикам отдам.
Июнь 2000 г.
«В этот вечер час за часом…»
В этот вечер час за часом
Я гоняюсь за Пегасом.
У меня – овёс и плеть,
У Пегаса – крылья,
Так должно ж со мной взлететь
Божество кобылье!
Только сколько ж с ним возни,
Сколько нервов, братцы!
Не желает, чёрт возьми,
Он со мною знаться.
Задаётся, спору нет,
И воротит рыло,
Говорит: – «Ты не поэт,
Графоман бескрылый».
2000 г.
«В деревеньке, где нет электричества…»
В деревеньке, где нет электричества,
Когда гаснут дневные лучи,
Я, склонившись, сижу пред величеством
Освещённой свечою ночи.
И при свете скупом и интимном,
Зыбким, точно болотные мхи,
В полумраке прокуренном, дымном
Я всю ночь сочиняю стихи.
д. Фёдоровское, лето 1997 г.
Коктебель
Акварели Волошина,
Жаркий крымский пейзаж,
Я качусь, как горошина,
На заброшенный пляж.
Зелень жухлая мается
Среди древних камней,
И качается маятник —
Серый бриг на волне.
Солнце отблеском скошено
В жёлтом мареве гор,
И я взором Волошина
Обнимаю простор.
Вал зелёный пугливо
Отвечает на зов,
И небесные гривы
Бьются в споре ветров.
Кровью дедов и прадедов
Поле выкрасил мак,
И упал крупной градиной
Неприкаянный Макс.
И глядит растревоженный,
От бескровия бел,
С акварели Волошина