ПРОТИВОРЕЧИВАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ (ОБРАЗОВАНИЕ, ДОСТИЖЕНИЯ И КРУШЕНИЕ СССР) Книга – 1
Тем временем высадившиеся в Феодосии части перешли в наступление. Решающее преимущество было получено за счет использования танков. Паническое отступление румын увлекло за собой и немецких солдат. В период с 29 по 31 декабря были перевезены и высажены в районе Феодосии 23.000 человек, 1.550 лошадей, 34 танка, 109 орудий, 24 миномета, 334 автомашины и трактора, 734 тонны боеприпасов и 250 тонн других грузов. К исходу 31 декабря высадившимся в Феодосии войскам 44-й армии (командующий генерал-майор С.И.Черняк) удалось продвинуться на 10-15 км от города и захватить Владиславовку. К исходу 2 января 1942 г. советские войска вышли на рубеж Киот, Новая Покровка, Изюмовка, Коктебель. Продолжалась высадка 51-й армии (командующий генерал-лейтенант В.Н.Львов). В районе Керчи она взяла богатые трофеи. (А.В.Исаев. Керченско-Феодосийская десантная операция. Битва за Крым. 1941-1944 гг. Яуза. М. 2016, с. 147-151).
Представляет интерес взгляд на данную операцию генерал-фельдмаршала Эриха фон Майнштейна, одного из лучших стратегов фашистской Германии, командовавшего 11 армией Вермахта в Крыму: «Наступление румынского горного корпуса на Феодосию не только не имело успеха, но более того, румыны отступили от рубежа восточнее города Старый Крым. 46 пд (пехотная дивизия) формированным маршем вышла на Парпачский перешеек. Но при этом ей пришлось оставить на обледенелых дорогах большинство своих орудий. К тому же ее личный состав был совершенно изнурен тяготами этого отступления. Вслед за 46 пд противник сразу же смог начать преследование оставшихся за ним на небольших плацдармах. Керченский пролив замерз, что позволило противнику быстро подтянуть новые силы.
Если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и быстро стал бы преследовать 46 пд от Керчи, а также ударил решительно вслед отходившим от Феодосии румынам, то создалась бы обстановка, безнадежная не только для этого вновь возникшего участка восточного фронта 11-й армии. Решалась бы судьба всей 11-й армии (соответственно и всего Крыма, включая Севастополь, – авт.). Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии. Отозванные от Севастополя войска – 170 пд, а после прекращения наступления с севера, и 132 пд – могли прибыть в район западнее или северо-западнее Феодосии не раньше, чем через 14 дней.
Но противник не сумел использовать благоприятный момент. Либо командование не поняло своих преимуществ в этой обстановке, либо оно не решилось немедленно их использовать… По-видимому, даже имея тройное превосходство в силах, противник не решался на смелую глубокую операцию, которая могла бы привести к разгрому 11-й армии… Наступавшая через Керчь 51-я армия преследовала 46 пд очень нерешительно. Высадившаяся же у Феодосии 44-я армия сначала предпринимала в решающем западном и северо-западном направлении только осторожные вылазки. К нашему удивлению, она направила свои главные силы не в этом направлении, а на восток, навстречу 51-й армии. Противник явно видел перед собой тактическую цель – уничтожение наших сил на Керченском полуострове – и совершенно упустил из виду оперативную цель – пересечение основной жизненной артерии 11-й армии». (Э.Манштейн. УТЕРЯННЫЕ ПОБЕДЫ. «Вече». М. 2017, с. 237-238).
И в конечном итоге Керченско-Феодосийская операция потерпела неудачу. Причины были разные. Например, еще на стадии разработки была допущена существенная ошибка, связанная с невниманием к мероприятиям по созданию баз высадки – сил и средств, занимающихся организованным приемом с кораблей и судов на берег войск, перевалкой грузов и передачей их высаженным частям и соединениям. Снабжение вновь открытого фронта сильно отставало от потребностей войск. (Н.Н.Глухарев. Флот в Керченско-Феодосийской десантной операции. Битва за Крым. 1941-1944 гг. Яуза. М. 2016, с. 200). Но главную причину, на взгляд автора, правильно назвал Э.Манштейн – это действия командования операцией, основное звено которого представляли генерал-лейтенант Д.Т.Козлов и представитель Ставки генерал-полковник Л.З.Мехлис. К недостатку профессионализма у каждого добавлялись сложившиеся между ними личные неприязненные отношения.
В этом плане показателен пример того, как И.В.Сталин объяснил Д.Т.Козлову причину его снятия с должности Командующего Крымским фронтом в присутствии К.К.Рокоссовского, преподав тому наглядный урок при его назначении командующим Брянским фронтом. Вот как описывает Константин Константинович диалог между ними.
«– Вы жалуетесь, что мы несправедливо вас наказали?
– Да. Дело в том, что мне мешал командовать представитель центра (Л.З.Мехлис, – авт.).
– Чем же он вам мешал?
– Он вмешивался в мои распоряжения, устраивал совещания, когда нужно было действовать, а не совещаться, давал противоречивые указания… Вообще подменял командующего.
– Так. Значит, он вам мешал. Но командовали фронтом вы?
– Да, я…
– Это вам партия и правительство доверили фронт… ВЧ у вас было?
– Было.
– Почему же не доложили хотя бы раз, что вам мешают командовать?
– Не осмелился жаловаться на вашего представителя.
– Вот за то, что не осмелились снять трубку и позвонить, а в результате провалили операцию, мы вас и наказали…
Я вышел из кабинета Верховного Главнокомандующего с мыслью, что мне, человеку, недавно принявшему фронт, был дан предметный урок. Поверьте, я постарался его усвоить». (К.К.Рокоссовский. СОЛДАТСКИЙ ДОЛГ. Воениздат. М. 1968, с. 129-130). И действительно усвоил.
Очередная наступательная операция, которая могла бы быть победной, но оказалась провальной, главным образом, по причине слабой подготовки и неумелого ее проведения фронтовым командованием с участием представителя Ставки.
Кстати, командующего Черноморским флотом за плохое руководство корабельным обеспечением этой десантной операции вице-адмирала Ф.С.Октябрьского освободили от должности и отправили на Дальний Восток командующим Амурской флотилией.
И, наконец, Любанская наступательная операция. Верховное командование не могло оставаться безучастным к тяготам и лишениям жителей блокадного Ленинграда. Войскам Ленинградского – командующий М.С.Хозин и Волховского – командующий К.А.Мерецков фронтов во взаимодействии с Балтийским флотом – командующий В.Ф.Трибуц была поставлена задача разгромить основные силы группы армий «Север» и полностью деблокировать Ленинград. Операция продлилась с 7 января по 30 апреля 1942 г.
Начал проведение операции 7 января 1942 года Волховский фронт, несмотря на тот факт, что к этому времени войска не сосредоточились в полной мере: так, в 59-й армии к означенной дате успели развернуться пять дивизий, ещё три находились в пути, во 2-й ударной развернулись чуть более половины соединений, а те войска, что имелись в распоряжении 52-й армии и 4-й армии понесли потери и были изнурены предыдущими боями в ходе Тихвинской наступательной операции. Во 2-ю ударную армию не прибыла армейская артиллерия (А.В.Исаев. Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова. М. Эксмо, 2005), не сосредоточилась даже та авиация, что была в наличии на фронте (118 боевых самолётов, из них подавляющее большинство истребители, не считая ещё почти сотни У-2 и Р-5), не были накоплены запасы боеприпасов. Мало того, те соединения, которые прибыли, испытывали значительный недостаток в оружии, средствах связи, транспорте, продовольствии и фураже.
Началось наступление неудачно, о чем К.А.Мерецков доложил Верховному Главнокомандующему. После вмешательства И.В.Сталина, дата нового наступления была перенесена с учётом времени, необходимого для сосредоточения войск и подхода артиллерии. (Там же.)
Наступление возобновилось 13 января 1942 года после полуторачасовой артиллерийской подготовки. «Четыре армии под сплошным пулемётным огнём, устилая Волхов трупами, рванулись к западному берегу» (Гаврилов Б. И. «Долина смерти». Трагедия и подвиг 2-й ударной армии. М.Институт российской истории РАН, 1999. с. З04).
После прорыва обороны наступление в глубину развивалось быстро: если прорыв двух рубежей обороны глубиной около 10 километров занял две недели, то затем соединения 2-й ударной армии в течение пяти дней углубились на расстояние более 30 километров, до села Вдицко (И.А.Иванова.Трагедия Мясного Бора: Сборник воспоминаний участников и очевидцев Любанской операции. СПб.: Политехника, 2005. с. 512). Группировка продолжила наступление на север, но упёрлась в оборону у Червинской Луки и, несмотря на пополнение в виде 25-й кавдивизии и 57-й стрелковой бригады, дальнейших успехов не имела.
С инспекцией на фронт 17 февраля прибыл К.Е.Ворошилов. В результате инспекции задачи на операцию стали более ограниченными: теперь войскам 2-й ударной армии и 54-й армии предписывалось наступать на Любань и соединиться там. Это нашло отражение в директивах Ставки от 26-го и 28 февраля. Именно с этого времени операция стала именоваться «Любанской» (Там же).
По мнению командующего Ленинградским фронтом М.С.Хозина данные изменения по существу означали… отказ от первоначального замысла, изложенного в директиве от 17 декабря… Ставка предложила последовательно разгромить вначале любань-чудовскую, а затем уже мгинскую группировки. Будь такое решение принято с самого начала, то есть при организации операции, возможно, и исход её был бы другой. (М.Хозин. Об одной малоисследованной операции // Военно-исторический журнал. 1966. № 2).
Однако директива, которая могла бы позволить обеспечить координацию действий армий двух фронтов: 2-й ударной Волховского и 54-й Ленинградского, запоздала, и в результате наступление на Любань началось только силами 2-й ударной армии (которой командовал генерал Власов – авт.).
В течение февраля – первой половины марта 1942 г. положение 2-й ударной армии существенно ухудшилось. Дождавшись погоды, при которой было возможно задействовать авиацию, 15 марта 1942 года немецкие войска приступили к ее окружению. После того, как армия была окружена, она оказалась в тяжелейшей ситуации, особенно, когда в конце марта – начале апреля началась распутица, по Волхову прошёл ледоход. Снабжение окруженных войск осуществлялось либо посредством самолётов, либо по почти непроходимому для транспорта коридору; таким образом, всё приходилось носить на руках по проложенным гатям, а затем и по проложенной узкоколейке, пропускная способность которой была крайне ограниченной, тем более, что почти ежедневно она повреждалась авиацией.
Ставка ВГК не без оснований полагала, что одной из весомых причин неудачи операции явилась несогласованность действий сил Волховского фронта и 54-й армии Ленинградского фронта. Другими словами, фронты начинали свои наступления не одновременно, а, напротив, в разные периоды времени, что позволяло противнику успешно маневрировать войсками, поочерёдно отбивая атаки советских войск. 21 апреля Ставка ВГК приняла решение объединить с 23 апреля Волховский и Ленинградский фронты в составе Ленинградского фронта. Но «очень скоро выяснилось, что руководить девятью армиями, тремя отдельными корпусами и двумя группами войск, разделёнными занятой врагом зоной, не только трудно, но и невозможно» (А.М.Василевский. Дело всей жизни. Издание третье. М., Политиздат, 1978. с. 183-184).
В итоге все закончилось полным провалом операции. Не были выполнены ни минимальная задача в виде разгрома группировки немецких войск на Волхове, ни деблокада Ленинграда, ни тем более глобальная задача в виде разгрома Группы армий «Север» и выхода на фронт у Луги (А.В.Исаев. Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова. М.: Эксмо, 2005).
Неудачное завершение Любанской операции явилось результатом, прежде всего, неправильным ее планированием, с самого начала не учитывавшим значительный перевес врага в технических средствах и обеспеченности боеприпасами, несмотря на многократное преимущество советской армии в личном составе, а также ошибки советского командования в организации боевых действий, причём на всех уровнях. Позднее многие списывали провал любанского наступления на предательство командующего 2-й ударной армии генерала Власова. В связи с этим участник боёв у Мясного Бора маршал авиации А.П.Силантьев отмечал: «Я полгода висел над этой армией и потерял там много боевых товарищей. Гибель армии была величайшей трагедией тысяч солдат и офицеров, всю вину за которую потом свалили на изменника генерала Власова. Нелепо оправдывать предателя, но истина в том, что армия ему досталась уже в катастрофическом состоянии». (Б.И.Гаврилов. «Долина смерти». Трагедия и подвиг 2-й ударной армии. М.: ИРИ РАН, 1999). Некоторыми фактами об этой операции и о ВОВ в целом маршал авиации А.П.Силантьев поделился и с автором в личном общении.
Негативно воздействовали на руководство волховских армий представители Ставки в штабе Волховского фронта Л.З.Мехлис, К.Е.Ворошилов и Г.М.Маленков, которые не координировали действия Волховского и Ленинградского фронтов, лишь оказывали давление на К.А.Мерецкова и командующих армиями, чтобы «любой ценой» они выполняли приказы Ставки. Это приводило к неоправданным потерям в людях и средствах. По мнению Б.И.Гаврилова, представители Ставки ничем не улучшили положение Волховского фронта и 2-й ударной армии. Мехлис, Ворошилов и Маленков по своим способностям могли выполнять лишь задачи партийных комиссаров, но непосредственное руководство войсками было выше их сил. (Там же).
Согласно исследованию «Россия и СССР в войнах XX века», безвозвратные потери Волховского фронта и 54-й армии Ленинградского фронта во время Любанской операции с 7 января по 30 апреля 1942 года составили 95.064 человек, санитарные – 213.303 человек, всего – 308.367 человек (94,67 %). Таким образом, за время операции не погиб, не попал в плен или не был ранен только один из двадцати человек (5,33 %).
Официальная цифра оспаривается. Так, некоторые историки оценивают потери советских войск в 156-158 тысяч человек погибших (с учётом последовавшей операции по выводу из окружения 2-й ударной армии). (Н.Б.Олейник. Битва за Ленинград: исследование событий и анализ потерь в Любанской наступательной операции. СПб. 2006).
Что было характерным для всех четырех описанных выше наступательных операций?
1) Плохое планирование, неправильно учитывавшее соотношение сил своих и противника, упускавшее организацию необходимого обеспечения боевыми и техническими средствами, при слабом методологическом и координирующем участии Генштаба, которым руководил маршал Б.М.Шапошников. Видимо, не случайно 11 мая 1942 г. он был заменен генерал-полковником А.М.Василевским, который существенно скорректировал деятельность Генштаба в лучшую сторону.
2) Низкая эффективность управления войсками на фронтовом уровне. Непосредственные руководители наступательных операций допускали много ошибок в ходе их проведения, не всегда оперативно реагировали на изменения в действиях противника, проигрывая ему в венном искусстве, предпринимали не подготовленные наступательные акции, которые приводили к неоправданным и большим людским потерям.
3) Подбор и назначение командующих фронтами нуждались в коренной перестройке. Уже немало было новых перспективных кандидатов, показавших себя эффективными военачальниками в сложной боевой обстановке. Одним из них стал К.К.Рокоссовский, с которым часто советовался И.В.Сталин и только его (после Б.М.Шапошникова) называл по имении-отчеству. 13 июля 1942 г. он стал командующим войсками Брянского фронта. 30 сентября 1942 года генерал-лейтенант К.К.Рокоссовский был назначен командующим Донским фронтом. О нем, как ни о ком другом, все лично его знавшие и историки, отзывались только положительно, признавая военный талант и высокие человеческие качества Константина Константиновича при его жизни и после. В полной мере хлебнувший из чаши ежовских репрессий, перенесший тяжелое боевое ранение, он стал самым эффективным полководцем ВОВ и определяющим участником главных ее сражений. Поэтому автор ссылался на него и будет ссылаться дальше, считая мемуары К.К.Рокоссовского самым честным и наиболее достоверным источником информации очевидца о прошедшей Великой Отечесивенной войне, отдавая ему предпочтение перед всеми другими экспертными суждениями.
А как оценивать деятельность Г.К.Жукова в этот период? 26 августа 1942 г. он стал единственным заместителем Верховного Главнокомандующего, на следующий день еще и первым заместителем Народного комиссара обороны СССР, но без присвоения ему звания маршала. Что означает это повышение: является ли оно доказательством признания его полководческих заслуг или своеобразное отстранение Г.К.Жукова от непосредственного управления войсками в связи с его, предположительно, не очень эффективными действиями как командующего Западным фронтом?
Один из активных поклонников Г.К.Жукова историк А.В.Исаев называет его «гением войны». Диаметрально противоположного мнения придерживается другой историк Ю.Н.Жуков, назвавший маршала своего однофамильца «фельдфебелем», не разделяя высоких оценок его полководческих качеств. Неоднозначно оценивают Г.К.Жукова как полководца и его боевые соратники. К.К.Рокоссовский вспоминает, что в ноябре 1941 г. (шла оборона Москвы) неожиданно поступил приказ командующего Западным фронтом (Г.К.Жукова) 16-й армии (ею командовал Рокоссовский) – нанести удар из района севернее Волоколамска по волоколамской группировке противника. Срок подготовки определялся одной ночью. Признаться, мне было непонятно, чем руководствовался командующий, отдавая такой приказ (разъяснений от Жукова не поступило, а мнение командарма его не интересовало – авт.). Сил мы могли выделить немного, времени на подготовку не отводилось, враг сам готов двинуться на нас. Моя просьба хотя бы продлить срок подготовки не была принята во внимание. Как и следовало ожидать, частный контрудар, начатый 16 ноября по приказу фронта, принес мало пользы. (К.К.Рокоссовский. Солдатский долг. Воениздат. М. 1968, с. 75-76).
Через несколько дней К.К.Рокоссовскому еще раз пришлось столкнуться с «полководческим талантом» Г.К.Жукова. 16-я армия находилась на клинском направлении. Требовалось улучшить ее положение, которое позволило бы ей затормозить продвижение противника. Всесторонне все продумав и тщательно обсудив со своими помощниками (стиль руководства Рокоссовского), я доложил наш замысел командующему фронтом и просил его разрешить отвести войска на истринский рубеж, не ожидая, пока противник силою отбросит туда обороняющихся и на их плечах форсирует реку и водохранилище. Привел и другие веские аргументы в пользу этого замысла. Командующий фронтом не принял во внимание моей просьбы и приказал стоять насмерть, не отходя ни на шаг. Стоять насмерть – это значит погибнуть. Но позади 16-й армии не было каких-либо войск, и если бы оборонявшиеся части погибли, путь на Москву был бы открыт, чего противник все время и добивался.
К.К.Рокоссовский, не согласился с Г.К.Жуковым и обратился к начальнику Генштаба Б.М.Шапошникову с обоснованием своего решения. В ответ получил телеграмму с разрешением его исполнения. Но тут же последовала грозная телеграмма от Жукова: «Войсками фронта командуя я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать».
Что поделаешь – приказ есть приказ, и мы ему подчинились, – вспоминает дальше К.К.Рокоссовский. – В результате же произошли неприятности. Как мы предвидели, противник, продолжая теснить наши части на левом крыле, отбросил их на восток, форсировал с ходу Истру и захватил на ее восточном берегу плацдармы. Южнее же Волжского водохранилища он прорвал оборону на участке 30-й армии и стал быстро продвигаться танковыми и моторизованными соединениями, расширяя прорыв… Одновременно был нанесен удар из района Теряевой Свободы, и танки с пехотой двинулись к Солнечногорску, обходя Истринское водохранилище с севера. На клинском и солнечногорском направлениях создалась весьма тяжелая обстановка. Немецко-фашистское командование добилось большого превосходства над нашими силами. (Там же, с. 83-85).
«…Вышестоящие инстанции (имеется ввиду Г.К.Жуков – авт.) отдавали распоряжения и приказы, – резюмирует Рокоссовский, – без учета времени и состояния частей, которым надлежало исполнять приказ… В результате выходило, что приказ порой выражал лишь горячее желание, не опиравшееся на реальные возможности войск.» (Там же, с. 90).
Но, если о военных талантах Г.К.Жукова еще спорят, то, практически, общепризнанным считается наличие у него таких черт характера, как жестокость, грубость, переходящая в хамство, самодурство, крайняя несдержанность и т.д., которые Жуков проявлял в отношениях с нижестоящими (даже с командующими фронтами, когда стал заместителем ВГК). Это вызывало, порой, крайне негативное отношение к нему у подчиненных генералов. Тот же К.К.Рокоссовский писал в мемуарах, что когда в октябре 1941 г. ему нужно было во что бы то ни стало добиться усиления армии артиллерией, но для этого требовалось позвонить командующему фронтом. «Неохотно, но я вынужден был обратиться по ВЧ к командующему фронтом Г.К.Жукову. Разговор предстоял не из приятных, я заранее это предвидел. Стоически выслушал все сказанное в мой адрес. Однако удалось добиться присылки в армию к утру 26 октября двух полков 37 мм зенитных пушек… Оба полка тут же были отданы Панфилову для противотанковой обороны полосы его дивизии» (Там же, с. 70-71). Возможно, именно они помогли панфиловцам совершить свой знаменитый подвиг.
Но не у всех хватало решимости и стойкости, какие были у Рокоссовского, в общении с Г.К.Жуковым. Чтобы не подвергаться его хамству и оскорблениям, некоторые генералы предпочитали не обращаться к нему даже в тех случаях, когда это было необходимо, а в результате страдало дело. «Высокая требовательность – необходимая и важнейшая черта военачальника, – справедливо считал К.К.Рокоссовский. Но железная воля у него всегда должна сочетаться с чуткостью к подчиненным, умение опираться на их ум и инициативу. Наш командующий (Г.К.Жуков – авт.) в те тяжелые дни не всегда следовал этому правилу. Бывал он и несправедлив». (Там же, с. 93).
Думается, что И.В.Сталин знал реальную цену Г.К.Жукову как полководцу и как человеку. Верховному Главнокомандующему, по мнению автора, нужно было отстранить его от полководческой деятельности так, чтобы в сложный период войны не вызвать кривотолков, могущих отрицательно повлиять на настроения генералитета. Повышение в должности для этого был лучшим способом потрафить болезненному самолюбию Жукова и оздоровить обстановку в возглавляемых им войсках. К должности заместителя Верховного Главнокомандующего со своим характером он больше подходил – профессионально (не так, как К.Е.Ворошилов и Л.З.Мехлис) надзирать за действиями командующих фронтов и обеспечивать безусловное выполнение ими решений Ставки, исповедуя, как минимум, три принципа: «стоять насмерть», «наступать, несмотря ни на что», «овладеть позициями противника во что бы то и стало». В результате от непосредственной полководческой деятельности (командования фронтами) Г.К.Жуков был отрешен до весны 1944 г. Такой вывод автор сделал на основании следующих пояснений, кого следует считать полководцами, которые А.М.Василевский дал в своей книге «Дело всей жизни»: «К числу советских полководцев, видимо справедливо будет отнести, прежде всего, командующих фронтами и армиями. На их плечи ложилась наибольшая ответственность за успехи войск. Только они (выдел. – авт.), опираясь на военные советы и штабы, умело используя хорошо вооруженные и оснащенные войска, могли успешно решать задачи Ставки Верховного Главного Командования при проведении стратегических операций. (А.М.Василевский. Дело всей жизни. Изд. 3-е. Политиздат. М. 1978, с. 538).
Чтобы перевод Г.К.Жукова на новую должность выглядел как настоящее повышение, 18 января 1943 г. ему первому с начала ВОВ присвоили звание Маршала Советского Союза.
На основании изложенного, можно утверждать, что несправедливо делать козлом отпущения за неудачные наступательные операции 1942 г. лишь Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина. Его вина, безусловно, есть, но далеко не только его, и не в том объеме, который на него вешают. С тем Генеральным штабом во главе с маршалом Б.М.Шапошниковым и имевшимся набором командующих фронтами ничего лучшего сделать было невозможно. Командовавшим теми операциями маршалу и генералам (в том числе и Г.К.Жукову), руководствуясь понятием офицерской чести, следовало бы проявить больше самокритичности в последующей оценке собственной деятельности при их осуществлении, а не валить все на И.В.Сталина. И это было бы справедливо.
Допущенные Ставкой и Генеральным штабом просчеты при планировании боевых действий на лето 1942 года были учтены в дальнейшем, особенно летом 1943 года, когда принималось решение о характере боевых действий на Курской дуге» (А.М.Василевский. Воспоминания об исторической битве//Сталинградская эпопея. М. 1968, с. 75). Неудачные наступательные операции потребовали сделать необходимые преобразования в кадровой политике по отношению к назначению военачальников на высшие командные должности и создать предпосылки для будущих грандиозных побед. А они не заставили себя ждать, хотя пришли очень не просто.
