Экстрим на каникулах

Я подошел к лифту, ощущая себя немного не в своей тарелке. Сначала позвонили, просили срочно прийти, теперь, не дав опомниться, за дверь выставляют. Паникерши!

Дверь напротив открылась снова, знакомая бабулька улыбнулась мне второй раз.

– Уже уходишь, сынок?

– Ухожу.

– Ну правильно, ночь-полночь на дворе, чего по гостям в такое время ходить.

Утром Люська пришла домой без пяти восемь, я как раз выходил из ванной, когда она позвала меня на кухню, положив на стол сложенный вчетверо тетрадный лист. Листок был скручен, я понял, что недавно его сворачивали трубочкой.

– Запахло жареным, Глеб, – сказала Люська. – Прочти, тебе будет интересно.

Развернув листок, я пробежался глазами по тексту: «Я знаю твою тайну».

– Откуда это, о какой тайне речь?

– Он у Альки в почтовом ящике лежал, – Люська побежала к себе в комнату. – Мы в школу собирались, спустились вниз, Алька газету хотела вытащить, а там подарочек от неизвестного.

– Где Аля?

– Домой вернулась, в школу сегодня не пойдёт. Глеб, по большому счёту мне бы тоже не мешало дома остаться. С Алькой посидеть надо, она сейчас на взводе.

– Так сиди, чего домой притащилась?

– Не ори на меня, – крикнула из спальни Люська. – Притащилась, значит, надо. Не беспокойся, уже ухожу.

В школе я рассказал о звонках и оставленной в почтовом ящике записке Алисе и Димону. Мы сошлись во мнение, что кто-то начал свою игру против Алевтины. Цель и правила игры – пока, увы, неизвестны, но совершенно точно ясно, этот кто-то на полпути не остановится.

Из школы мы с Димоном пошли к Але, Алиса обещала зайти позже.

– Люсь, Аль, как вы тут? – Димон оставил рюкзак в прихожей и прошёл в ванную.

– Ни звонков, ни писем, – Люська гремела на кухне посудой. – Я обед сварила, где Алиска?

– С сестрой в поликлинику поскакала, а Алька спит, что ли?

– Да прям, за компом сидит, в «Одноклассниках».

– Уже не сижу, – Аля вышла в коридор, и я обратил внимание на румянец на её щеках.

Люськин борщ был вне конкуренции, все кроме Алевтины попросили добавки, Алисе здесь уже ловить было нечего – кастрюля опустела.

В пять вечера раздался звонок в дверь. Один, второй, третий… На площадке – никого, а к двери скотчем был прикреплён лист бумаги.

«Я всё про тебя знаю», – значилось в очередном послании. Алю начала колотить нервная дрожь, и едва Люське удалось её успокоить, в комнате ожил телефон. Трубку хотел снять Димон, но я вовремя его остановил.

– Не трогай. Аль, подойди.

И опять на том конце дышали и молчали. Алька с такой силой поставила трубку на базу, что последняя чуть не треснула.

– Слушай, как зовут твою соседку, ту бабку, которая постоянно высовывается из квартиры?

– Надежда… – Алька задумалась. – Михайловна, вроде. Короче, баба Надя.

– Глебыч, ты чего задумал?

– Пошли со мной, увидишь.

Мы с Димоном вышли на площадку, подошли к двери напротив и переглянулись. Я кивком указал на глазок, Димон мой намёк понял и чуть заметно кивнул.

– Сто пудов, она сейчас на нас смотрит.

Усмехнувшись, я позвонил, дверь открылась сразу, даже двух секунд не прошло. А баба Надя могла бы ради приличия и до пяти досчитать.

Вопрос, который меня интересовал, я задал сразу, без лишних предисловий. И ответ баба Надя дала мне молниеносно.

– Нет, сынок, никого не видела. Вас, – она быстро посмотрела на Димона, – заприметила, когда вы к Алюшке пришли, а потом замоталась-закрутилась, кино началось.

– А в последнее время вы случайно ничего странного не замечали?

– Точнее, странных типов, крутящихся на этаже или у квартиры Али, – дополнил мой вопрос Димон.

– Ну как же, того дёрганого я видела. Когда это было-то, – баба Надя нахмурила лоб, углубившись в воспоминания. – Недели полторы назад. В тот день, когда в школе учительницу порезали.

Я ощутил, как у меня взмокли шея и лоб. А Надежда Михайловна, обретя в нашем лице идеальных слушателей, продолжала выплёскивать информацию:

– Всё в тот день наперекосяк у меня пошло, молоко подгорело, кошка отравилась, телевизор сломался, несчастья в одну кучу свалились.

– Вы про дёрганого говорили.

– Он от Алюшки выходил, дверь входную ключами закрывал. Только я свою открыла, он как шарахнется в сторону, чуть с лестницы кубарем не полетел. А потом, перескакивая через три ступеньки, вниз понёсся.

– Кто это был?

– Откуда ж мне знать. В чёрном костюме спортивном, на голове эта… кепка с козырьком.

– Бейсболка?

– Бейсболка.

– А он молодой, старый?

– Я лицо не разглядела, но вроде молодой, старый бы так бежать не мог. Уж больно резвый.

– Вот тебе и ответ на один вопрос, – обратился я к Димону.

– Да. Алька спала, а он…