Робинзоны поневоле

– У него предчувствие.

– Предчувствие чего?

– Не знаю, но оно точно есть. Собаки чувствуют приближение землетрясений, ураганов и других природных катаклизмов. Иногда они чувствуют приближение опасности грозящей их хозяевам.

– Не каркай, – буркнул Темка и обращаясь к Барсу уже более веселым голосом сказа: – Эй, Барс, иди ко мне. Иди! Дай лапу. У тебя ничего не болит? Нет? Не-е, Витек, он здоров. Ты ведь здоров, да?

Барс завилял хвостом, подтверждая, что он действительно здоров. И даже на всякий случай коснулся своим холодным влажным носом Темкиного запястья. Таким образом, он говорил, убедись, что со мной порядок, нос-то влажный и холодный. Видишь?

…Ночью мне приснилась старая церковь. Я стоял возле разверзнувшейся земли один. Было темно. Отовсюду слышались опасные звуки, толстые стволы кустарников ехидно поскрипывали, сочная листва тревожно перешептывалась друг с другом, создавая беспокойный шелест.

И вдруг я услышал голос. Обернулся и увидел молодую девушку с распущенными длинными волосами. Она медленно приближалась ко мне, протянув правую руку. «Медальон, – твердила она. – Медальон».

Я бросился бежать, пробирался сквозь стволы, ветки царапали лицо, а за спиной был слышен тихий, едва уловимый в ночи голос.

Внезапно голос сменился жалобным поскуливанием, и кто-то ткнул меня в плечо…

Я проснулся оттого, что Брас тыкался в моё плечо и поскуливал.

– Это ты?! Иди сюда, только тихо. Тихо, Барс! Спи.

Его не пришлось приглашать дважды, услышав знакомое слово, Барс прыгнул на кровать и лег рядом со мной. Он уже не скулил и быстро уснул, я же не мог заснуть до самого рассвета. Теперь предчувствие появилось и у меня. Неприятное, нехорошее, какое-то пугающее предчувствие…

Глава третья

Мы едем, едем, едем…

В автобусе ехало тринадцать человек: двенадцать подростков и водитель. День сегодня был солнечный, жаркий, настроение соответствующее, все пребывали в радостном ожидании. Коляну все-таки удалось в очередной раз завоевать симпатии одноклассников, он снова был первым, снова в центре внимания. Ему простили все и сразу, во всяком случае, никто из нас – включая и меня – больше не заговаривал о золотой цепочке с медальоном и плохих приметах. Не до того нам было, не до примет и прочих глупостей, впереди нас ожидало тридцать дней неограниченных развлечений и полная свобода.

Минут через сорок, когда ажиотаж немного спал, Колян достал свой новый айпод, в руках Филиппа появился айпад, Жанка с Мариной включили ноут, кто-то играл в карты, Арсений смотрел в окно, я читал электронную книгу. Ну, как читал, делал вид, что читаю, на самом деле водил глазами по электронным строчкам не задумываясь о прочитанном. Меня опять одолела хандра.

Я вспомнил блестящие глаза Барса, он не хотел меня отпускать, схватил зубами лямку рюкзака, начал тянуть, рычать. Барс волновался, и его волнение постепенно передалось мне. В какой-то момент я уже был близок к тому, чтобы бросить все и остаться дома, но… То ли не захотел выглядеть в глазах Темки суеверным трусом, то ли меня действительно так сильно тянуло в частный летний лагерь – не знаю, но я промолчал. Промолчал, когда Барс тянул на себя мой рюкзак, промолчал, когда наш лабрадор начал громко гавкать, едва мы с Артемом вышли на лестничную клетку, и даже промолчал, когда в лифте Темка сказал, что у него неспокойно на сердце.

Молчи, Витька, приказал я себе, молчи и иди к автобусу. Встретив друзей, я взбодрился, когда автобус тронулся, даже захотелось спеть «Мы едем, едем, едем в далекие края». Эх, а как там дальше поется? Не помню. Надо же, забыл! Вроде должно быть что-то про веселых соседей и друзей. А-а, ладно. Минут двадцать спустя настроение испортилось. Резко. Пришлось сесть на заднее сидение и, вооружившись электронной книгой, упорно делать вид, что поглощен чтением.

Взрыв смеха заставил меня вздрогнуть. Смеялись Юлька с Валей. Они листали глянцевый журнал, время от времени поглядывали на задумчивого Арсения и громко хохотали. Арсений не обращал на них внимания, продолжая таращиться в окно. Правда, один раз он все же оторвался от проплывающего за окном пейзажа и чуть взволнованно сказал, что, по всей видимости, будет гроза. Дрон, Мишка и Темка играли в карты, на заявление Арсения прореагировали спокойно. Гроза так гроза, ничего страшного.

Чуть погодя Лена попросила водителя погромче сделать музыку, Юлька опять засмеялась, Артем крикнул, что Мишка в девятый раз остался дураком, Колян отвесил очередную шутку, я вновь уткнулся в электронную книгу. Предчувствие! Опять это надоедливое предчувствие.

Убрав книгу, я подошел к ребятам, подождал, пока они закончат кон, и сказал Дрону, чтобы раздавал карты на четверых.

– Созрел? – усмехаясь, спросил Темка.

– Представь себе.

– Играть будем пара на пару, – тараторил брат. – Мы с Дроном, ты с Михой.

Мне было безразлично с кем в паре играть в дурака, главное, отвлечься, развеяться, прийти в себя и избавиться, наконец, от страхов.

Мы доигрывали очередной кон, когда внезапно небо заволокло черными тучами, изнизанными серебристыми полосами. Усилился ветер, он шумел грозно и сурово, доказывая свою мощь и силу нарастающим гулом. Резкие порывы, для которых не существовало ни преград, ни препятствий, столбом поднимали дорожную пыль и «бросали» в стекла автобуса мелкие камешки. Небо разрезала пополам яркая молния, зазмеившись на черном полотне электрической трещиной, и почти сразу же мы услышали сильнейший громовой раскат. Раскат, от которого у меня под ногами появилась вибрация.

Маринка с Жанной боялись грозы больше остальных, после второго раската девчонки затряслись, тревожно переглянулись, поспешно занавесив окно. Мы их успокаивали, но уже через пару минут, во время третьего взрыва на небе, струхнули не на шутку. Гроза обещала быть серьезной, о чем свидетельствовала небесная чернота, частая паутина молний, неистовство грома и неуправляемый ветер ураганной силы.

Водитель остановил автобус на обочине, девчонки запаниковали, Артем посмотрел на меня взглядом испуганного первоклашки, Колька пытался дозвониться до отца, а я орал, чтобы он немедленно отключил мобильный.

Начался ураган. Дождь хлестал как из ведра, видимость была нулевой, в нависшем мраке мы слышали непрекращающийся грохот, свист обезумевшего ветра, треск ломавшихся деревьев, протяжный вой и ещё много-много звуков, от которых в жилах стыла кровь.

Темнота сгущалась, казалось кто-то незримый, там, снаружи, решил накрыть автобус черным колпаком, мне подумалось, что ураган перерождается в смерч. Я крепко схватился за поручень, напрягся; от плача Маринки звенело в ушах, от вспышек молний рябило в глазах, а перепуганное лицо водителя – единственного взрослого среди нас человека – сожрало больший кусок моего оптимизма. Мне вдруг тоже сделалось страшно за собственную жизнь.

Гроза продолжала бушевать; в салоне автобуса атмосфера тоже накалялась.

– Сделайте что-нибудь! – обратился Колька к водителю.

– Успокойся, сынок, – несколько раздраженно ответил мужчина.

– Я вам не сынок! – орал Колян.

– Колян, остынь, – Филипп положил ему на плечо ладонь.

Но Колька распалялся все больше. Он вопил как резанный, просил, умолял, приказывал. А что мог сделать водитель, он, как и мы, оказался заложником непогоды. Нет, в самом деле, какие были варианты? Только один – сидеть и ждать. И мы ждали. И надеялись на лучшее.

Вскоре ветер ослаб, громовые раскаты сделались добрее, во всяком случае, их грохот не казался предвестником конца света, стало видно дорогу и припаркованные на обочине машины. Решив, что самое страшное осталось позади, и можно продолжать путь, водитель завел двигатель.

А через пять-десять минут на пути возникла водная стена. И опять гул, свист, грохот, вспышки и вой… Водитель крутанул руль, послышался визг шин, автобус закружило как юлу, где-то сзади разбилось стекло, под ногами все задрожало, в салон мгновенно ворвался холодный ветер, я ощутил на лице брызги.

Все кричали, автобус продолжало крутить в разные стороны. И вдруг… Мы перевернулись, потом ещё раз. И ещё.

Последнее что я помню, был яркий свет и чей-то до боли знакомый голос: «Смотрите».

***

…В себя я приходил постепенно. Наверное, находился в полуобморочном состоянии, потому что, когда первый раз открыл глаза и увидел лежащего рядом Темку, даже не протянул к нему руки. Просто посмотрел на брата и снова закрыл глаза. Так повторялось несколько раз. До тех пор, пока во время очередного пробуждения не услышал голос Юльки.

– Вить, ты как? – спросила они и погладила меня по руке.

Её прикосновения были холодными, но приятными. Я попытался встать. С первого раза не получилось – немного болела нога и меня тошнило.

– Что случилось? – спросил я у Юльки, постепенно вспоминая последовательность событий.

– Мы попали в аварию, – едва слышно прошептала она.

– Кто-нибудь пострадал? – Я начал осматриваться по сторонам.

Все сидели на полу автобуса, растирали руки-ноги, ощупывали голову, трогали себя за щеки, подбородок, шею и тихо переговаривались.

– Эй, народ, – громко спросил Фил. – Жертвы есть?

– Вроде обошлось, – отозвался Колян.