Досье на одноклассников

– Одну ложечку можно.

– Ты кто, врач-диетолог, – вспыхнула Люська. – Нельзя мне чай с сахаром. Сахар – яд. А я толстозадая корова! Димке голову оторву, видел, как меня разнесло, и язык за зубами держал. Хоть бы один порядочный человек нашёлся и посоветовал встать на весы. Так нет, смотрели, как я превращаюсь в бесформенную массу, и молчали в тряпочку, – Люська выскочила в коридор.

– Люсь, не истери. Ты опять впадаешь в крайности.

– Не хочу ничего слышать!

За завтраком Люська смотрела, как я уплетаю яичницу и тихо меня ненавидела. А когда я взял эклер, не выдержала.

– Как ты можешь есть эту отраву?

– С большим удовольствием.

– Лучше не видеть, как ты засоряешь организм. Я иду собираться в школу.

С собой Люська взяла яблоко и очищенную морковку. Остаётся лишь догадываться, в кого превратится сестра, сев на диету. По Диане знаю, если женщина на диете, её характер становится невыносимым. А учитывая, что у Люськи он отвратный и без диет, страшно даже представить, что ожидает меня впереди.

…После первого урока я попросил ребят не расходиться.

– Есть разговор.

– Перемена десять минут, – сказала Светка. – Разговор нельзя отложить?

– Он не займёт много времени.

– Валяй, – крикнул Витька.

– То, что я сейчас скажу, покажется вам странным. Но один из вас поймёт меня правильно.

– Только один? – прыснул Стасон. – Не легче ли тогда переговорить с этим челом и не морочить нам мозги.

– Не легче, – ответил Димон и встал возле окна. В руках он держал смартфон, делая вид, что с кем-то переписывается. В действительности же Димон включил камеру. Требовалось запечатлеть реакцию класса на мои слова.

– Все помните воскресную репетицию? – начал я.

– Детский сад, – Маринка откинулась на спинку стула.

– Помним, конечно, – сказала Соня.

– А что произошло в воскресенье на репетиции? – Витька нахмурил лоб. – Почему я не в курсах?

– Потому что тебя в воскресенье не было в школе.

– Не гони, Свет. Я приходил, потусил немного в актовом зале, потом свалил.

– Дело не в самой репетиции, – продолжил я.

– А в чём, Глеб?

– В оставленной на столе записке.

– О какой записке ты говоришь?

– Мутновато изъясняешься, Глеб, – усмехнулся Витька.

– Тот, к кому я сейчас обращаюсь, прекрасно меня понял. Надеюсь, глупостей больше не будет.

– Не знаю, как вы, а я ничего не поняла, – Светка встала. – Глеб, извини, мне надо идти.

– Действительно, Глеб, или говори начистоту или мы уходим, – Витька перекинул рюкзак через плечо.

– Я всё сказал. Да, кстати, я ведь видел, кто это сделал. И даю этому человеку шанс на исправление. Твоё полное бездействие в дальнейшем взамен на моё молчание.

– Да что сделал-то, Глеб?

– Маразм крепчал, – Витька подошёл к двери.

Другие ребята тоже начали вставать из-за парт.

Не двинулась с места только Сонька. Дождавшись, пока все выйдут, она подошла ко мне.

– Можно уточнить, о чём ты говорил?

– Зачем, Сонь?

– Странный вопрос. Ты явно интриговал.

– Возможно, – уклончиво ответил я. – А тебе есть, что мне сказать?

– Почему ты так решил? – в глазах Соньки появился испуг.

– Просто спрашиваю.

– Если перестанешь юлить, можем поговорить откровенно.

– Окей, Сонь, – сказал Димон. – Тогда вопрос в лоб: это была ты?

– В каком смысле?

– В прямом. Твоих рук дело?

– Я так понимаю, в воскресенье произошло некое событие. Событие не совсем приятное. Угадала?

– Ты не ответила на вопрос.

Сонька засмеялась.

– Глеб ясно дал понять, он всё видел и всё знает. Может, тебе лучше спросить у него, была это я или кто-то другой.