Те, кто с крыльями

Потом миролюбиво повернулся, подмигивая папиросой. И таинственно растворился, пуская искру из глаза.

За окном метель трепала бока сугробам. Я опустился на корточки, спиной разглаживая сырую штукатурку. Через собачий свитер, позвонками прослушивая простудившуюся стену.

Сварливая вьюга ломилась в стекло, разыскивая загулявшего Деда Мороза. За окном щедровала поземка, заметая серое небо сугробом. Земля провалилась в берлогу, где горячее тело слабо дышало жизнью, впадая в летаргическое оцепенение, вырвавшееся из снежного котла ледяной королевы.

Я повернулся к нему, стараясь завязать беседу:

– Это час зачатья Снегурочки… Да не застынет сердце от неудачи и потерь, не превратится в ртутную каплю льда, пока в нём теплится Надежда, Вера, Любовь…

А за стеклом, по белым дюнам, медленно двигался на восток караван завьюженных густых сумерек. Молодая луна сорвалась и покатилась по черному туману. Ее засосала зыбкая ночь. Мороз превращал стужу в холодец. А ветер, глотнув пьяного воздуха, устроил разбой на большой дороге.

Аркаша почесал нос. Выглушил штоф своей мутно-ядовитой жидкости, как горло прополоскал, не выплёвывая.

– Слушай, земляк, мою сказку про Снегурочку.

И он начал свой рассказ. А передо мной, как мираж, проявлялись из темноты незнакомые мне силуэты… из его прошлого.

Лил дождь. Именно лил. Окуная землю в глубокое громокипящее небо. Автобус рассекал волну прозрачного шоссе, как моторная лодка. Струи воды с наслаждением полоскали его стекло, совершая торжественное омовение колес. Это была не холодная моросящая слякоть, когда молочные облака утратят нежность, а теплый июньский ливень, купающий взахлеб детством.

Водопад, сползающий с горизонта, гипнотизировал пассажиров салона. А паренек-солдат, облюбовавший мятую ступеньку рядом с водителем, запустил свои глаза сквозь пелену дождя босиком по лужам.

Вышколенный армейский китель был парадно расстегнут для горячей встречи, вольно заломленная на ухо фуражка подчеркивала неуставную торжественность.

Стараясь быть спокойным, он теребил нетерпеливыми пальцами блестящий портфель с ценными армейскими сбережениями.

– Вот он мой поселок, – указал через мутное стекло.

Водитель выжал брызги тормозами, раздавив лужу.

– Привет кинул он герою.

– Спасибо.

– Добежишь

– Рядом! – весело прокричал вслед уносящемуся ветру. А дождь окатил его уже с головы до ног. По-братски, как в бане.

– Но ведь дома, – он засмеялся.

Темной точкой увидел остановившийся автобус.

…Дома его никто не встретил.

Он уверенно просунул ладонь в секретное место над дверью, там для него, мальчишки, отец прятал ключ на детском маленьком гвоздике.

– Все, как вчера.

Он вошел в дом. Сердца коснулась легкая, теплая волна и маленький котенок в душе шевельнул пушистым хвостиком. Он разулся. Вошел в свою комнату, окунувшись в прошлое. Повернулся к зеркалу. Снял китель.

– Ну, здравствуй, – сказал своему отражению.

Прошло полчаса. А заповедная тишина свято хранила тайну тех двух лет.

Он подошел к окну. Дождь остановился, вылизывая влажной тишиной воздух. И она брызнула чистым солнцем и певучим щебетом, стряхивая круглые капли с зеленых трепетных перышков. Плеснула тугим лучом в глаза сквозь все ветви вишен.

Он распахнул оконные рамы и вдохнул в себя теплые солнечные лучи. Пьянящая свежесть хлынула в лицо запахом юности.

Он подхватил старенький велосипед, на котором куролесил до армии и покатил по улице колесо. Выскочил на шоссе и погнал вперед, разбрызгивая скорость.

– Эй! – услышал за спиной голос.

– Ехай сюда.

Он соскользнул на обочину и заметил фигуру среди вишен и разросшейся дички. Подрулил ближе, ухватившись за глянцевую ветку. Бусинки капель испуганно сорвались вниз дружной стайкой.

Он увидел лицо с большими, как спелая черешня, глазами.

– А я тебя не узнала. Мы ехали в одном автобусе. А как дома? Рады? Впрочем, конечно же, да. Хорошо, когда ждут. И год, и два, и постоянно. И жизнь обретает осмысленность. Маленькая надеждинка в сердце – звездочка на небе. Все есть смысл.

Она указала наверх. Над головою, среди копошащихся листьев, отливаясь спелостью, подглядывали любопытные рубиновые ягоды, нанизанные ожерельями на прозрачные лучи.

– Видишь вон там вишню? Давай нагнем ее и съедим. – Она заговорчески прищурила глаз.

– Что ты молчишь? – живые глаза, отряхнувшись мокрыми ресницами, умывались синевой неба.

«Какие красивые голубые глаза», – подумал он, улыбаясь. Она уловила взгляд, пожала плечами.

– Дома меня никто не встретил, – сказал он.

– Никого нет. Но зато у меня есть много черешен. Ну, сколько на себе унесете.

– Ого! – Она рассмеялась. – Черешня в июне – это хорошо. – Наклонив голову, посмотрела на него. – Как тебя зовут, молодой юноша?

– Аркадий.

– А меня Стелла Николаевна. Впрочем, Стелла. Домой мне пора, Аркадий. Здесь я случайно.

– Мой транспорт к вашим услугам.

Он развернул велосипед.

– Одна лошадиная сила?

– Так точно, – он взбрыкнул педалями, поднимая сочную траву.