Оскал «Тигра» (сборник)

После долгого перерыва я случайно увидел Отто только вчера. Он сидел на корме одной из прибывших «пантер», сосредоточенно отдавая приказания экипажу. Меня он сперва не заметил, но я помахал ему и окликнул.

Отто взглянул на меня, а узнав, радостно воздел вверх руки:

– Пауль Беккерт, дружище! Неужели ты?!

Он соскочил с танка, подбежал ко мне, и мы обнялись.

– Привет, старина! – широко улыбнулся он, глядя на меня сверху вниз.

Отто был высок ростом и в танковые войска попал поистине чудом, иначе не скажешь. Парень жаждал стать танкистом, однако был чуть выше допустимой нормы и потому в танковые войска не годился. Некий добряк посоветовал ему абсолютно идиотический способ решения возникшей проблемы: за два дня до комиссии вообще не пить воды и усиленно поднимать штангу. Ни один нормальный человек не стал бы заниматься подобной ерундой, но Рау слишком стремился в элиту вермахта. Он соорудил из лома и двух старых наковален штангу и, изнывая от жажды, поднимал ее в течение двух дней, покуда оставались силы. Удивительно, но от нескольких сантиметров ему действительно удалось на время избавиться. Не знаю, как уж там работает физиология, но, если верить словам Отто, вроде усыхает какая-то жидкость меж позвонками. Добавить к этому чуть подсогнутые в нужный момент колени – и результат достигнут. Врач, когда-то уже проверявший его рост, недоуменно поглядел на новобранца, измерил его еще раз, после чего с приподнятыми от удивления бровями поставил в документах свою закорючку, решив, должно быть, что Отто странным образом начал расти вниз.

– Рад тебя видеть! – ответил я ему. – Каким чертом тебя сюда занесло?

– Причислили к тридцать девятому танковому полку, – пояснил он.

Тридцать девятый полк, сформированный перед началом операции «Цитадель» из пятьдесят первого и пятьдесят второго танковых батальонов, вместе с танковым полком «Великой Германии» входил в состав десятой танковой бригады, которая оперативно подчинялась нашей дивизии.

– Отлично! – я не мог скрыть радости. – Значит, опять вместе?

– Ага! Командую вон ей, – Отто указал пальцем на свою «пантеру».

Я для себя отметил номер его машины – «408», и спросил, уточняя:

– Судя по номеру, ты в четвертой роте пятьдесят первого батальона?

– Точно! – снова расплывшись в улыбке, подтвердил Отто.

– Теперь буду знать, где тебя найти.

Отто хотел еще что-то сказать, но его позвали. Сделав недовольное лицо, он развел руками и извиняющимся тоном произнес:

– Пора, дружище. Увидимся позже.

– Обязательно!

Отто побежал к своему танку, потом обернулся и, сложив ладони рупором, прокричал сквозь шум двигателей:

– Поговорим, когда выбьем иванов! – донеслось до меня.

Его силуэт скрылся в клубах поднятой проходящей техникой пыли, а я отправился по своим делам.

Все мы в тот день находились в состоянии эйфории. Наконец после долгой подготовки, топтания на месте и томительного ожидания германская армия нанесет Советам сокрушительный удар в районе Курского выступа, возьмет реванш за позорное поражение под Сталинградом и продолжит наступление по всем фронтам. Каждый из нас с надеждой и восхищением смотрел на прибывающие колонны «пантер» – секретное оружие, которое должно было помочь нам уничтожить врага. Ожидания не оправдались. Русским даже не нужно было утруждать себя стрельбой по ним – сверхсовременные машины сами ломались на ходу и без их помощи…

Быстро нагнав основные силы, мы продолжили наступление. Гренадеры «Великой Германии» бежали рядом с нами, готовые, как и мы, встретиться с врагом лицом к лицу. Впереди вновь замаячили проволочные заграждения. Уже и без бинокля можно было разглядеть ощетинившиеся ежами русские позиции.

Я сверился с картой. Согласно разведданным впереди снова предстоит столкнуться с противотанковыми рвами. Авиаразведка сослужила нам хорошую службу. Каждый экипаж имел среди документов фотографии местности весьма неплохого качества. Глядя на них, я испытывал некоторый трепет. За месяцы подготовки к предстоящей и неизбежной битве иваны совершили невозможное. Широкие рвы, извилистые ленты траншей, насыпи и окопы по всему периметру плотными линиями обороны уходили на много километров в глубь их территории! Уму непостижимо, сколько земли перелопатили русские крестьяне. Страшно представить, как мы будем преодолевать все эти преграды. Оставалось только надеяться, что артиллерия, люфтваффе и группы саперов-подрывников расчистят для нас проходы в позициях иванов и сровняют их ямы, чтобы могли пройти танки.

Нашей основной задачей было пробить оборону противника, развить успех, захватить село Черкасское и двигаться дальше в направлении села Яковлево. Но наступление развивалось совсем не так, как изначально планировалось командованием. Черкасское предполагалось захватить сорок восьмым танковым корпусом к десяти часам утра, но из этого ничего не вышло. Советы слишком хорошо окопались и были готовы встретить нас всей своей мощью. Стоило признать, что их инженеры поработали на славу – оборонительные линии были настолько грамотно спланированы с учетом рельефа местности и заболоченных участков, что в начале боя основная масса танков оказалась скучена в узких, танкодоступных проходах, образовались заторы. Прибавить к этому сильный огонь их артиллерии и авиации, да еще и отвратительное взаимодействие между нашими танковыми и пехотными частями, и становилось ясно, что смять русских быстрым, сокрушительным ударом не получится.

Если в начале наступления казалось, что сосредоточенные на нашем участке сто двадцать девять танков «Великой Германии», семьдесят три САУ и двести «пантер» десятой танковой бригады сомнут любую преграду, то теперь эйфория спадала. Иваны не дрогнули и сопротивлялись не только яростно, но и умно. Отрезав в момент первой атаки боевую группу третьего батальона фузилерского полка от танковой поддержки, они покромсали наших парней в мясо…

Я ясно видел мелькавшие то тут, то там зеленые каски. В окопах пряталось огромное количество русских солдат. Отлично замаскированная советская артиллерия била теперь по нам из всех стволов.

– Командир, «С 11» просит поддержки! – сообщил стрелок-радист Вилли Херманн.

«Тигр» с этим номером двигался впереди нас и уже ввязался в жестокий бой с тремя выскочившими из укрытий «тридцатьчетверками». Русские танки накинулись на него и пытались уничтожить, норовя зайти с боков. «Одиннадцатому» пока удавалось оставаться в бою благодаря мощной броне, хорошей маневренности танка и опыту механика-водителя. Следовало поспешить ему на помощь, и я приказал Ланге дать полный газ.

Шансов у трех «тридцатьчетверок» против двух «тигров» не было, но они не собирались оставлять поле боя и лезли вперед, словно их экипажи напичкали чокнутыми самоубийцами.

Не дожидаясь моей команды, Шварц загнал в ствол бронебойный снаряд, а наводчик Зигель уловил в прицел первую цель. Спустя секунду грохнул выстрел, и в танке остро запахло пороховыми газами. Ближайший Т-34 завертелся на месте, его гусеница медленно сползала, как чулок.

Второй выстрел попал русскому танку в корпус, и «тридцатьчетверку» затянуло клубами дыма. Все произошло за считанные секунды. Люк танка откинулся, один русский выбрался наружу и начал вытягивать изнутри раненого товарища. Херманн срезал обоих из пулемета, и я увидел, как их мертвые тела безвольно скатились с брони.

Пока Шварц вставлял следующий бронебойный, Херманн полоснул очередью по вражеской пехоте, которая уже выбралась из окопов и бежала на нас. Его пулемет отсекал ее, не давая приблизиться к нам и забросать гранатами.

Вторая «тридцатьчетверка» развернула башню в нашу сторону, облако дыма вырвалось из ее ствола. Попадание было точным, снаряд ударил нам в лобовую броню, но, не причинив вреда, отскочил в сторону. Ответом им был очередной наш выстрел. Топливные баки взорвались, объяв русскую машину всепоглощающим огнем. С ними было покончено.

С третьим вражеским танком расправился «С 11», выпустивший снаряд почти в упор.

Мы снова начали выравнивать строй, но в небе раздался рев советских самолетов. Они звеньями по пять штук пикировали на нас и сбрасывали бомбы. Самолеты пролетали низко и бомб не жалели. Казалось, им не будет конца. Каждая могла превратить нашу машину в могилу для пятерых отчаянных бойцов вермахта. Взрывы поглотили округу черным дымом, атака захлебывалась. О продвижении вперед не могло быть и речи, так как спереди нас обстреливала русская артиллерия, а сверху сыпались бомбы.

Нам бы пришлось совсем плохо, если бы на советских летчиков не набросились эскадрильи люфтваффе. Завязался жестокий воздушный бой. Силы оказались равны, то один, то другой самолет с воем рушился вниз, разбиваясь о землю. Нескольким летчикам удалось воспользоваться парашютами, но их убивали еще в воздухе, и они становились похожими на куклы-марионетки, которым внезапно обрезали невидимые зрителю нитки. Как бы там ни было, люфтваффе удалось отвлечь русских от нас.

Из-за плотной завесы поднявшихся после многочисленных взрывов, дыма и пыли видимость стала нулевой.

– Какие указания, командир? – уточнил Карл Ланге.

– Движемся вперед на самой малой скорости.

– В таком дыму напоремся на что-нибудь, – засомневался Карл, – или своих парней подавим.

– Выполнять приказ! – заорал я. – Останемся на месте, нас точно подобьют. Жми!

– Мое дело маленькое, только я не вижу ни хрена, – пробурчал Ланге.

Он разозлил меня, но я не стал ему ничего говорить, не та ситуация. Главное, сейчас выжить в бою, а когда выберемся из этого безумия, обязательно устрою ему взбучку за несоблюдение субординации и слишком длинный язык.

Насчет видимости Ланге был, конечно, прав. Пришлось, рискуя получить в голову осколок или пулю, снова вылезти из люка и корректировать движение машины. Рот я прикрыл платком, но это слабо помогало – пыль проникала всюду.

Солнце стояло высоко, но казалось, что наступили сумерки. Впереди едва различались темные силуэты. Были это наши танки или вражеские, разобрать в таком бардаке с полной уверенностью не представлялось возможным. Нам ничего не оставалось делать, как медленно двигаться в этом аду среди взрывов, гари и копоти.

– Давай понемногу, не торопись! – уже спокойнее приказал я Ланге, но как мы ни старались с ним быть внимательными, все равно въехали в какую-то воронку и чуть было не воткнулись стволом в землю. Танк взревел, будто раненый зверь, и задним ходом вылез из ямы.

Я заглянул в люк проверить, как там ребята. Ефрейтор Зигель плотно прильнул к оптическому прицелу в поисках цели. Что он мог узреть в такой пыли?

– Сейчас, сейчас… – без остановки повторял он. – Сейчас достану его!

Кого он пытался достать, мне понятно не было. Но если Зигель находил цель, то уж только держись. Глаз у него острый и наметанный.