Спасенному рая не будет. Книга первая. Воскресший утопленник. Трилогия

Никто не отозвался. Не могло быть, чтобы дома никого не было: у жены учительские каникулы, уехать никуда не могла, да и сыну завтра на работу. На всякий случай вдавил кнопку звонка и услышал незнакомую трель. Позвонил еще раз. Скрипнула дверь спальни. Сонный голос жены спросил:

– Кто там?

– Я, – откликнулся он.

– Кто вы?

Это не лезло ни в какие ворота!

– Мужа не узнаешь?

За дверью повисла странная тишина. Наконец, прервалась еле слышным:

– Кто там?

– Открывай, черт возьми!

С той стороны раздался тонкий заячий вскрик. Затем что-то глухо стукнуло. Алексей заколотил в дверь.

– Чего барабаните? – услышал он голос сына.

– Олег, это я, – сказал Алексей. – Открой.

– Папа? – неуверенно и с заминкой переспросил тот.

– Кто же еще! Что у вас происходит?

– Подожди. С мамой плохо. Я ее в кресло усажу.

Ждать пришлось долго. Сначала из-за двери доносились лишь шевеление и бубнящий голос Олега. Потом он уставился в глазок.

– Открывай, Олег! – приказал Алексей.

Ключ дважды повернулся в замке. Дверь открылась. Жена сидела в кресле и с жутью глядела на Алексея. Сын стоял с молотком в руках и пытался загородить ее. Лицо его было бледным и даже испуганным.

Сбрасывая рюкзак, Алексей шагнул через порог.

– Не подходи, – хрипло произнес Олег.

– Ты что, с ума сошел?

– Перекрестись!

Алексей изумленно поглядел на сына. Мелькнула и пропала мысль, что тот стал ниже ростом. Перевел взгляд на жену: она медленно сползала с кресла.

– Перекрестись! – закричал сын.

В растерянности Алексей неумело перекрестился. Молоток выпал из рук Олега. Он опустился перед матерью на колени, стал похлопывать по щекам. Она приоткрыла глаза. Скользнула испуганным взглядом по все еще стоявшему в дверях Алексею. Задержалась глазами на резиновых опорках. И снова по-заячьи взвизгнула.

– Может, ты все же объяснишь, что случилось, Олег! – потребовал Алексей.

– Что-что!.. Похоронили мы тебя – вот что. Еще в июне похоронили!

Олег дал матери успокоительные таблетки и отвел ее в спальню. Затем прошел вслед за отцом на кухню.

– Садись и рассказывай по порядку, – велел ему Алексей.

– Дай в себя придти, отец.

– Валяй. Борщ есть в доме?

Олег достал из холодильника кастрюлю, поставил на газ. Выудил из нижнего отсека поллитровку, хлеб, помидоры. Налил по полстакана. Дернулся чокнуться, но передумал. Выпил залпом. Алексей поднес стакан к губам и почувствовал непривычное отвращение. Отставил.

– Ну, рассказывай, – напомнил.

– Ты бы лучше сам рассказал, где был.

– На рыбалке.

– Два с лишним месяца на рыбалке?

– Не городи чушь, Олег.

– Какая чушь! На Котляковском кладбище твоя могила. И крест с фамилией. Твой друг Рязанцев памятник заказал.

– Ты это серьезно?

– Серьезней некуда.

– Какой сейчас месяц, Олег?

– Сентябрь.

– Не может быть!

– Вон календарь, посмотри. Да и видал, наверно, деревья желтеют.

– Кого вы хоронили-то?

– Откуда я знаю!

Сын снова плеснул в свой стакан. Глянул вопросительно на отца и его нетронутую водку. Тот отрицательно качнул головой. Но пригубил, опять почувствовав отвращение.

– Мы тебя трое суток с рыбалки ждали. Потом заявили в милицию. Объяснили, что ты на Оку рыбачить поехал. Через неделю меня вызвали на опознание: выловили утопленника. Распухший, разбухший, пол-лица нет, разве опознаешь? А лодку твою нашли возле Белоомута. Ее не спутаешь, она с красными заплатками и веревками из парашютных строп. В лодке была твоя панама. И даже пустая бутылка из-под старки.

– Разве я брал с собой лодку?

– Меня не было, когда ты уходил. А как старку в рюкзачный карман затолкал – видал вечером.