Бунт патриотов. К барьеру, полковник!

– Одной старушки. А ее к себе забрал.

– Адреса – свой и бывший старушкин?

– Линейная, 12 и 14.

– Проверим.

– Проверяйте.

– Что ты знаешь о человеке с погонялом Зубило или Напильник?

– Такого нет в Атамановке.

– А если подумать?

– И думать нечего.

– Назови своё погоняло.

– Я же не уголовник. Приятели иногда называют Чист.

– Может, тебе известны Вьюн и Чеснок?

– Погонялы что ли такие? Первый раз слышу.

– Значит, не хочешь сотрудничать со следствием?

– Что хоть произошло, скажите. Зарезали кого?

– Не придуривайся, Чистяков. Закопали вашего Вьюна без креста на могиле. Сдай его подельника Чеснока и топай домой.

– Не знаю я никакого Чеснока.

– Уведите задержанного, конвойный. Поместите его в изолятор…

Когда дверь за ними закрылась, Суслов сказал Фариду:

– Дай команду отпрессовать его. И организуй проверку его байки о продаже дома.

Фарид отправился исполнять поручения.

Суслов задумался. Невеселые мысли копошились в голове. На прессуху мало надежды. Атаманцы и под прессом не раскалываются. А у него в этом деле еще и личный интерес. Вьюн с Чесноком чистили квартиру Гали. По всем приметам главным в их шайке был крепыш с инструментальной кличкой. Вот только как на него выйти?..

Невеселые мысли были и у Чеснока. Он стоял, опираясь спиной на бетонную стену изолятора. Майора он признал сразу. Это его тюкнул Рашпиль по голове кастетом в постели хохлушки. Надо было и хохлушку отключить. А она всё видала и слыхала. И майору выложила, когда тот очухался. Вот и копает мент под Рашпиля. Да еще и под Чеснока. И не соображает, что он перед ним сидит. Только с кликухой у них облом вышел, Напильника ищут. Кто им про Напильника наплёл? В Атамановке народ на стукачество не согласный. Тут майору тоже не обломится. А насчет хаты – пускай проверяют. В ней жил его наилучший друг Вьюн с бабкой, на которую дом был записан. Чеснок по дешевке продал его, забрал бабку под свое крыло и сохранил для нее квартирные деньги.

Остался братан лежать в баре с дыркой в голове. Первый раз Вьюна помянули на хате Рашпиля. Были только свои. В трактире – по второму кругу, хотя Рашпиль и отговаривал. Но Чеснок не послушался и залетел. Он не сомневался, что после допроса явятся менты и станут его прессовать. Иначе бы не затолкали в изолятор. Ничего, он жилистый, выдержит…

После перерыва на обед допрос возобновился. Суслов понимал, что вряд ли он выудит что-нибудь полезное. Все задержанные – мелочь, шушера, пацаны, отирающиеся на местном рынке и подрабатывающие мелкими услугами. Продавцу – перетаскать ящики в подсобку, шоферу – загрузить машину, а если подвернётся то, что плохо лежит, то и стянуть. Никто из них не знал ни Зубило, ни Напильника, ни Вьюна с Чесноком. А если и знали, то молчали, блюдя традиции Атамановки. Суслов вымотался от бесполезности и однообразия вопросов и ответов.

За окном уже легли сумерки, когда конвойный притащил белобрысого мальчишку лет тринадцати.

Мальчишка уселся на табурет и закинул ногу за ногу. На голове старая солдатская шапка, одет в прожжённую телогрейку, непонятного цвета штаны великоваты, штанины снизу загнуты. На ногах шерстяные носки в новеньких галошах. Бесстрашно уставился на майора. Суслов глянул ему в глаза, и в сердце вдруг проникла жалость. Ему бы такого наследника. Он женат уже пятнадцать лет, а жена так и не забеременела. Галя обещала родить сына, но тоже не получилось.

– Тебя как зовут? – спросил он мальчишку.

– Гоша.

– Галоши украл?

– Украл.

– Давно воруешь?

– Давно.

– Нельзя воровать, посадят.

– Шамать же охота, дяденька.

– Разве тебя дома не кормят?

– Дома сухой корки не найдешь. Мать всё проалкашила. Я и не хожу домой.

– Где же ты живешь?

– У меня берлога есть. Где – бейте, не скажу.

– Никто тебя бить не собирается. Есть хочешь?

– Хочу.

Фарид понял кивок начальника. Вышел из кабинета. Суслов включил электрочайник. Достал из шкафа сахарницу, бокал, заварил чай. Вернулся Фарид с кучей бутербродов.

– Двигайся, Гоша, к столу. Ешь.

Тот без стеснения кинул в бокал шесть кусков рафинада. Бутерброды улетали с тарелки, будто он боялся, что их отнимут. Наконец, тарелка опустела. Он погладил живот и произнес:

– Я и не знал, что такие менты бывают.

– Какие «такие»? – спросил Суслов.

– Добрые.

– Можно задать тебе пару вопросов, Гоша?

– Задавай, начальник.

– Может, ты слышал о человеке по кличке Зубило или Напильник?