Не ходи служить в пехоту! Книга 2. Война по законам мирного времени. Том 2

Сначала у меня возникло эмоциональное желание отказаться в грубой форме, но я сам резко остановил себя.

Растерялся.

– Что молчишь? – спросил секретарь парткома.

В голове ничего не складывалось, рой мыслей.

Затянуть время?

А что это даст?

Они с меня не слезут.

Как ответить, чтобы не обидеть?

Как открутиться?

В это время к караульному помещению подошел майор Новиков, он обычно в это время приходил расписаться в постовой ведомости о проверке караула, вместо командира батальона.

Я спросил разрешения встретить его и пошел ему на встречу.

Доложил, предупредил его что у меня находятся замполит и секретарь парткома.

Новиков зашел и по форме представился замполиту и секретарю парткома. Пожали руки.

– Вот зашли, заодно предложить Тимофееву вступить в ряды нашей партии, но что-то ответа нет. Смотри Тимофеев, как твой бывший командир роты двигается. Воин-интернационалист, замкомбат, член партии, по всему видать в следующем году в академию поедет поступать.

Новиков покривился.

Я знал от каких слов и был уверен, что Новиков их просто так не пропустит.

– Товарищ подполковник, все так, но не называйте меня больше интернационалистом, я вас очень прошу.

– То есть как? – изумился замполит.

– Не интернационалист я ни хера.

– Опять не понял? Ты что фашист? – замполит был откровенно изумлен.

– Вы что, товарищ подполковник?! Ну какой у меня может быть интернационал с афганцем, с его американским, пакистанским или иранским инструктором? Или какой у меня на хрен интернационал с китайцем который оружие поставлял душманам из которого нас убивали? Я там не оказывал «братскую помощь», потому что они мне не братья эти зверьки. Я там душье от души мочил и похоже напрасно.

– А, ну ты в это смысле. Но вас же вся страна так называет или воины-интернационалисты или просто «афганцы».

– Еще лучше! Ну а если я в ответ буду кого-то называть афганцем? Вам приятно будет? Если вас афганцем назвать? И пуштунам не понравится если их русскими или хохлами называть.

– Ну а как вас называть?

– Участники войны в Афганистане.

– Там войны не было. – включился в разговор секретарь парткома.

– Это вы мне говорите?

– А кому еще? – не унимался секретарь парткома.

– Ох и заносит тебя Александр Иванович, так и до русского национализма не далеко.

– А что в этом плохого?

– Потом появится украинский, эстонский, узбекский и так далее.

– Это все уже и так есть, только русские боятся говорить, что мы русские. Сразу говорят, что нацист.

– Мы советские.

– Я гражданин советский, по национальности русский, могу запись в удостоверении личности офицера показать.

– Я и так вижу. Ладно. Хватит. Я понял вас. Действительно, я уже не первый раз слышу об этом. Уж очень много у нас в полку требований к словам и терминологии стало. Интернационалистом не называй, афганцем тоже, командира роты не дай бог «ротным» назвать. Херня какая-то. Скоро взводеныши потребуют их называть только командирами взводов. – высказался замполит полка.

Действительно, в полку в среде офицеров были очень жесткие требования к терминологии и эти неписанные правила соблюдали все, хоть и не было никаких официальных установок. Командир полка никогда не называл командира роты «ротным», тоже соблюдал эти неписанные правила. В нашей роте уже было не принято называть командира взвода «взводным» и тем более «взводенышем». Мы жестко огрызались на такое обращение.

– И правильно сделают. А что вы хотели? Почти все офицеры живут без семей, нервы мотают, долбоебизм кругом, просто непобедимый. Вот и нервишки пошаливают. Но мне действительно не нравятся такие обращения, лучше уж тогда полностью по уставу, по воинскому званию – ответил Новиков.

– Что скажешь по поводу вступления в партию Тимофеева? – спросил секретарь парткома, явно рассчитывая, что Новиков скажет мне вступать и поскольку всем известно, что для многих и для меня особенно он непререкаемый авторитет, то вопрос будет быстро решен.

– Какая ему нахрен партия? Вон, вижу бодрствующая смена все с заспанными харями. Вижу, что две обезьяны не стрижены. Обязанности изучили? – воскликнул Новиков.

Я его сразу понял. Никаких заспанных у меня не было, с уставами было конечно не хорошо, но и не плохо. Пострижены все были очень хорошо, за исключение двух человек у которых только успели едва немного отрасти волосы. Новиков об этом отлично знал и специально начал меня критиковать при них, чтобы спасти меня от вступления в партию.

После этих слов Новиков осмотрел всех присутствующих и с выражением лица убежденного честнейшего и принципиальнейшего большевика добавил:

– Рано! Вот пусть еще год послужит, сначала хотя бы старшего лейтенанта получит, посмотрим, как он справится. Должен быть стимул какой-то, чтобы вступить в партию надо сильно стараться. Рано. Не заслужил. Это мое мнение.

Присутствовавшие офицеры прекрасно раскусили ход Новикова. Это я понял по выражению их лиц, но придраться было не к чему. Они с ним согласились и вскоре ушли.

После их ухода Новиков как следует проматерился, расписался в постовой ведомости о проверке караула, поговорил немного с бойцами и ушел.

Я от всей души поблагодарил Новикова за то, что он мне дал еще год спокойной жизни, без КПСС, в которую я не хотел вступать и решил, что откажусь открыто, если прижмут к стенке. Новиков и сам очень плохо относился к политорганам в армии и КПСС в целом, но в высказываниях был сдержан, осторожен, хотя видно было как его подмывает очень круто высказаться.

Как же я уважал этого доблестного, умного, опытного офицера!

Даже несмотря на наши с ним денежных отношениях.

Даже не смотря на то что у него с местными были явно какие-то делишки.

Часто очень и очень солидные местные мужики ждали его на КПП, всегда очень уважительно его спрашивали. Что это были за дела я не знал, мог лишь догадываться. Список возможностей Новикова был неоднократно проанализирован мной и Игорем и к выводу чем он занимается мы пришли аналитическим путем. Оружием он торговать не мог, в батальоне был надлежащий учет и ни одной единицы не пропало. Но и на такое он бы не пошел. Боеприпасы мог продать, такая возможность у него была, но он не мог такое сделать в силу убеждений. Тыловых возможностей у него совершенно не было. Топливо он бы мог продать запросто, но на этом поприще промышлял зампотех нашего батальона, а вот продовольствием или вещевым имуществом не стал бы заниматься. Что остается? Занятия по боевой и командирской подготовке. В этом вопросе он мог пойти во все тяжкие. Видимо, этим и он занимался с офицерами запаса армянской национальности.

Лично я многому научился у Новикова и намерен был продолжать учиться, а иногда и подражать.