Таинственный двойник

А он ехал и думал: какая же у него будет свадьба с любимой? Но что-то его вдруг стало сильно тянуть ко сну. И, чтобы не свалиться с лошади, он еле перенес ногу и, чуть не упав, опустился на землю. Вскоре к нему подъехали те двое, которых он видел в таверне.

– А ну, проверь, – сказал один из них другому.

Наверное, он был старшим. Второй послушно подчинился. Он сильно потряс графа за плечо, но Раймунд никак не ответил.

– Можно грузить! – веселым голосом сказал он.

Вскочил на коня и, крикнув: «Я за повозкой!» – пришпорил лошадь.

Глава 7

Бухта, где стоял корабль с Андреем на борту, была узким морским заливом, окруженным высокими холмистыми берегами. Легкий ветер, дувший с моря, гнал небольшую волну. Она покачивала корабли, ждавшие своей очереди по загрузке.

Сбросив с широких плеч последний мешок с пшеницей, Андрей посмотрел на стражу: погонят его сразу в трюм или оставят на палубе. Те расселись в кружок, по-видимому, во что-то играли и не обращали внимания на недавно приобретенного раба, который закончил работу. Он понял, что им не до него, присел на бочонок и стал рассматривать, что делается вокруг.

Андрей увидел, что в бухте стояло еще несколько парусников. В его голове возник вопрос: чем они загружены? Может, тоже рабами? Тогда, возможно, и Настенька, если ей не удалось спастись, находится на одном из них? Он даже не успел определиться, что бы стал делать, если бы узнал, на каком корабле девушка, как один из стражей, заметив праздное любопытство раба, незаметно подошел и ткнул его в бок:

– А ну, пошел на место! – и угрожающе схватился за саблю.

У Андрея мелькнула мысль: схватить его и бросить за борт. Но что будет дальше…?

Ему пришлось шагнуть в сторону трюма. И он увидел пред собой черную зиящую пропасть.

– Давай, давай, – подталкивал его другой страж секирой.

Четко произнесенные по-русски слова заставили Андрея оглянуться. Русский? Но в нем трудно было узнать русского человека. Загорелое до черноты лицо, на голове мохнатая овчинная шапка. И все же отдельные черты выдавали его. И прежде всего нос. Хотя и не орлиный, но и не короткий с расширенными ноздрями. «Нет, он русский!» – чуть не крикнул он и обратился к нему.

– Слушай, друже! – голос звучит просительно, умоляюще, – скажи хозяину, мне вот так, – он провел ладонью по горлу, – надо на рынок… женский. Я вернусь – слово даю!

Страж расхохотался:

– Что, бабу заприметил?

– Да нет, – осек он его.

Но он не договорил. Невесть откуда взявшийся купчина что-то буркнул стражнику. Тот ему со смехом ответил. Они оба рассмеялись. Андрей все понял. Махнул с досады рукой и полез в эту дыру.

На него дыхнул смрадный запах. Сидя там, он его не ощущал. А вот со свежего воздуха… Он даже схватился за нос, останавливаясь на лестнице.

– Давай же, давай! – стражник секирой толкнул его.

Когда скрылась голова пленника, стражник закрыл люк, и Андрей погрузился в непроглядную тьму.

Когда он оказался на полу, его окутала глухая тишина. Закрыл глаза. Ему представилось, что он здесь один. Но это ощущение в следующее мгновение рассеял чей-то голос.

– Урус?

– Урус, – нехотя ответил Андрей, открывая глаза, и спросил, – а как ты догадался?

– Я слышал твой голос, – усмехнулся спросивший.

С яркого света Андрей не заметил, что трюм освещен лампадой, подвешенной к самому потолку. Она медленно раскачивалась в такт движения корабля, давая слабый свет. Но его было достаточно, чтобы разглядеть, что здесь находилось несколько человек. Одни лежали, вероятно, спали. Трое насупленных сидели кружком.

– Пристраивайся, – сказал один из них, подвигаясь. – Как ты, такой здоровяк, попал? – спросил он, играя соломкой во рту.

– Да вот так… – садясь, ответил Андрей.

– Не мути душу человеку, че пристал, – недовольно пробурчал обросший мужик, одни глаза только на лице и видны.

От этих слов Андрею стало не по себе. Ему вдруг представилось, что его Настенька окажется в таких условиях: «О Господи! Помоги ей!» – и перекрестился.

И у него в душе появилось такое желание увидеть ее, что только воспоминание о татарском наказании остановило его от отчаянного поступка вновь повторить побег. Но все же он дал себе слово, что будет ее искать, что бы с ним ни случилось.

Прожив какое-то время в таких условиях, Андрей, как и другие, потерял временной ориентир. О том, какое время суток, они могли судить только когда вталкивали новую партию рабов или приносили еду.

И вот, когда в трюм спустили последнюю партию живого товара, люди услышали, как над ними забегали туда-сюда матросы, раздавались похожие на собачий лай команды, ругань. Заскрипели мачты. Стало ясно: корабль вышел в открытое море. Жизнь в трюме мало чем изменилась. Разве что усилились качка да беготня по палубе.

Но однажды все изменилось. Андрей проснулся и в первое мгновение не мог понять, что творится вокруг. Их швыряло из стороны в сторону, как снопы во время урагана. Обшивка страшно скрипела. Казалось, что корабль вот-вот развалится на части. Кое-кого стало тошнить, поднялась паника, все двинулись к люку. Люди, сдирая друг друга с лестницы, старались пробиться вверх, чтобы первыми оставить опасное помещение, когда его откроют. Драка, завязавшаяся у лестницы, грозила перейти в убийство. Надо было что-то делать. Интуиция подсказала Андрею, что прежде всего надо прекратить драку. И он решился пойти против обезумевшей массы. Будь что будет. Другого выхода он не видел.

– А ну, прочь! – и он, раскидывая рабов, стал пробираться к лестнице.

Приблизившись к ней, начал растаскивать драчунов. Откинув очередного, он заорал:

– Нам люк не откроют, лучше берите друг друга под руки и упритесь в стены.

Его решительность, требование, громовой властный голос делали свое дело. Вся эта звереющая толпа вдруг почувствовала над собой силу, способную заставить ее подчиниться. Ураган усиливался. Он поднимал корабль то на гребень волны, то кидал его в свою бездну. Но люди уже не чувствовали такого страха. Охваченные единой волей, они боролись за жизнь.

Неизвестно, сколько прошло времени, когда люди, измотанные вконец, вдруг почувствовали, что море успокаивается. Корабль перестало так кидать, осталось только монотонное покачивание. Ураган утих так же внезапно, как и налетел. У всех появилось какое-то почтение к Андрею, организовавшему их спасение.

Вскоре к ним заглянул сам хозяин. По всей видимости, он готовился увидеть кучу трупов. И на вопрос: «Все живы?» – получил положительный ответ. Он даже не поверил словам и приказал одному стражнику спуститься вниз. Пока тот проверял, ему успели рассказать, что спаслись благодаря Андрею.

– Не будь его, вряд бы кто остался в живых, – наперебой рассказывали они, – или бы поразбивались, или перебили бы друг друга.

Страж рассказал об этом купчине. Тот погладил бороду и сказал:

– Уже этим он оправдал затраченные на него деньги, – и приказал перевести юношу в другое помещение.

Но Андрей наотрез отказался, заявив, что хочет остаться со всеми.

В один прекрасный, если он может быть у рабов, день воцарившийся в трюме мир рухнул в одночасье. Корабль остановился.

– Братцы, – возвестил голос не то с радостью, не то с печалью, – а мы стоим!

Все вдруг стали прислушиваться. Кто-то даже лег на пол. Действительно, корабль стоял. Не было ни качки, ни ударов волн. В оцепенении стали ждать, что им приготовила судьба.

Вскоре с шумом открыли люк, и за долгие дни скитания по морю раздалась команда:

– Поднимайсь. Глаза берегите!