Холодный Яр

– Какой части?

– Гайдамацкого полка Холодного Яра.

– Много ли сейчас казаков в полку?

Настороженно переглядываются, отвечать не спешат.

– Кто его знает? По домам разошлись… В монастыре одни бродяги и часть конницы, – говорит немолодой казак.

– А штаб где у вас, в монастыре?

Ухмыляется:

– А вы сами поглядите… коли надо будет.

– Вы-то куда, в разведку?

– Домой. Драться не с кем, так на что баклуши бить? Кто издалека, тот поди уже с монашками душу спасает – а мы, коли надо будет, оседлаем коней и за два часа в сотне.

Подъезжаем к Матвеевке. У дороги возвышается курган. Спешиваюсь и лезу наверх. Просторное углубление окружено открытой к селу дугой бруствера. В прежние времена тут явно был казачий сторожевой пост. Видно далеко. Откуда мы ехали и справа темнеют леса; слева, по направлению к Чигирину, тоже тянутся деревья, а посередине голая равнина – распахнутые настежь ворота в степь. Невольно мысли переносятся к тем временам, когда дозорные выглядывали тут гостей – татарские отряды с юга.

У въезда в Матвеевку стоят мужики с винтовками. Приветливо здороваются. Едем дальше и снова видим на улице вооруженных людей. Отправляю квартирьеров – наметить, где полку расположиться на постой – и спрашиваю двух девушек насчет старосты.

– Нет у нас такого.

– Ну голова, приседатель…

Недоуменно пожимают плечами:

– Нет ни головы, ни председателя.

– А кто же у вас в селе старший?

– Атаман!

Мои квартирьеры скалят зубы. Один балагур, развернув коня и наклонившись, обнимает дебелую красотку:

– У таких казаков и я бы поатаманил…

Но та вдруг, выбив ему из стремени ногу, под общий смех выталкивает из седла.

– Ишь, чертовой веры казак! На лошади не усидит, а командовать лезет.

Я перевожу разговор на то, где найти атамана. По пути к его дому встречаем группу людей, в которой стоит и он, пожилой крестьянин с немецким карабином за плечами, револьвером на поясе и двумя гранатами[35 - Дмитро Курка по прозвищу Орел.]. Настроен радушно:

– А-а, запорожцы. Ваши тут уже проходили…

Спрашиваю, как лучше разместить полк – и главное, чем коней накормить.

– Становитесь, где пожелаете. Если у кого не будет овса или сена – притащим из других дворов.

Остальные приглашают верховых казаков в гости: кто двоих, а кто и четверых. Один, чуть под мухой, зовет всех к себе на крестины. Не замечаю враждебных или опасливых взглядов, какие нередко ловил на Подолье и даже Херсонщине. Нас тут понимают и не боятся. Не боимся и мы – люди искренне болеют за наше дело и это наполняет сердце каким-то щемящим теплом. Смотрю на лица казаков, изученные за годы войны вдоль и поперек, и понимаю: у них на душе то же самое.

Выясняю, что Матвеевка принадлежит к организации Холодного Яра, чей штаб находится в Мельниках, в полутора десятках верст. Крестьяне служат в действующей сотне, которая по первой тревоге выходит на соединение с такими же отрядами других сел, или сотне резервной – она выступает лишь при необходимости.

Сигнал подают ударами колокола: два поднимают действующую сотню, три – обе разом. В набат бьют только при нешуточной угрозе или общей мобилизации – тогда должны выйти все, у кого есть оружие. В любое время кто-нибудь стоит в карауле с оружием и если в округе послышится колокольный звон, начинает трезвонить сам.

А вот расположенные за лесом Чигирин, Суботов, Новоселица, Ивковцы, хутора вокруг них и некоторые села на том берегу Тясмина – это уже владения Коцура, бывшего каторжанина[36 - Спиридон (Свирид) Дементьевич, написание фамилии в источниках: Коцур, Кацура и т. д. Родился в 1890 г. Анархист. В 1911 г. приговорен к бессрочной каторге за участие в нападении годом ранее на правление Краснопольской волости Екатеринославского уезда. Участник вольноказацкого движения в родном Суботове, повстанец во время германской оккупации. В ноябре 1918 г. возглавил 1-й курень червонного казачества, союзный атаману Зеленому, не позже 2 декабря взял Чигирин, обзавелся бронепоездом. В конце января 1919 г. курень уже воевал на стороне большевиков, приказом по Укрфронту от 18 февраля вошел во 2-ю Украинскую дивизию и стал Чигиринским полком (1,1–1,5 тыс. штыков, носил разные номера, с 16 июня – 414-й полк 46-й стр. дивизии; не следует путать с украинизованным 503-м Чигиринским полком, который поддался на агитацию большевиков в декабре 1917 г. в Харькове). Полк дошел в боях с армией УНР до Збруча. В конце апреля 1919 г. его бойцы разоружили ревком и ЧК в Тальном (см. также прим. 248), в начале июля, вернувшись домой, готовились партизанить в тылу ВСЮР. 13 июля разгромили полтавскую ЧК, за что едва не попал под расстрел военком 46-й дивизии Исаак Минц.]. В прошлом 1919 году его партизаны сколотили было Чигиринский полк, который пристал к большевикам и дрался против армии Украинской Народной Республики.

Вскоре, однако, они передумали, бросили фронт и учредили отдельную державу под красным знаменем. Комиссары в «советский» Чигирин не показывали носа – признавая по обстоятельствам того времени ревком, составленный главным образом из украинских патриотов, попавших под влияние батьки Коцура. Когда Украину захватили белые[37 - 29 июня 1919 г. ВСЮР вступили в Екатеринослав, около 17 августа – в Черкассы и Елисаветград, 23-го – в Одессу, 30-го (одновременно с армией УНР) – в Киев.]