Дезертир флота

Пружина в животе болезненно закрутилась. Нужно отсюда побыстрей убираться.

– Эй, вы! Не шевелитесь и не дергайтесь.

Квазимодо метнул взгляд назад. На тропе стояли человек восемь. Как минимум пятеро из них натянули луки. Широкие наконечники стрел смотрели в грудь незадачливым пришельцам.

У вора заныли зубы. Будь оно все проклято, только что смотрел – не было там ни единой живой души.

Фуа медленно потянулся к ножу на поясе.

– Не трожь, поздно, – прошипел Квазимодо.

– Не шевелитесь – живы останетесь, – прикрикнул кто-то за спинами лучников.

Квазимодо с ненавистью разглядывал незнакомцев. Все воины – в кожаных шлемах, в легких джеках.[26 - Джек – дублет или куртка, усиленная маленькими металлическими пластинками или просто простеганная.] Мечи, луки, арбиры.[27 - Арбир – упрощенная модификация алебарды.] Нет, не справиться. Можно конечно, рискнуть – стрельнуть из арбалета – и за дерево. Там в заросли… Нет, шансы почти нулевые. А у колченогого Ныра их и вообще нет. Видать, придется из петли на мир взглянуть. Или ошейник надеть. Хотя кому полумордые рабы нужны?

От группы отделились двое воинов. Квазимодо надеялся, что, может, заслонят от луков, дадут мгновение скакнуть в кусты – нет, двинулись по сторонам, позволяя лучникам держать пришельцев на прицеле.

Высокий воин вынул из рук вора арбалет, засмеялся:

– Что, уродец, от страха слюни пустил? Ну-ка, руки за спину.

Квазимодо с изумлением почувствовал, как на запястьях защелкнулось что-то жесткое, металлическое.

– А этот – лягушка! – радостно закричал воин, занявшийся фуа.

– Да ну?! – Из-за лучников выступил человек без шлема, зато с дощечкой для записей в руках. – Вот это повезло. Где же они прятались? Да волоките их сюда, невозможно в этой вони стоять.

Подталкиваемые древками арбир Квазимодо и Ныр шли по тропе. Воины обсуждали неожиданное происшествие, хвалили какого-то Эри за бдительность. Как быстро сообразил вор, поимка фуа сулила доблестным солдатам неплохую награду. За одноглазых уродцев, похоже, ничего не причиталось, и Квазимодо окончательно пал духом.

Неожиданно тропа кончилась, и отряд очутился на выжженной солнцем пустоши. Здесь стояли повозки, запряженные крупными лошадями. Несколько человек, по виду рабочие, заканчивали укладывать на повозку разобранные части лодок-скрадух. Квазимодо чуть не плюнул с досады – стоило приплыть чуть позже, и разминулись бы с этой командой трофейщиков.

Командир отряда, сильно смахивающий на писца из столь любимого вором отдела снабжения, похлопал ныряльщика по плечу, взял за отросшие завитки светлых волос на затылке:

– Красавец! Осторожнее с ним, ребята. Они хлипкие, эти фуа. Одного подбили, живым не довезли. Этого обязательно нужно доставить. Сами понимаете…

– А с одноглазым что делать?

Писарь оценивающе оглядел пленника:

– Мелковат, но рожа редкой мерзости. Такой урод может пригодиться. Давайте и его тоже…

Один из солдат поднес фуа небольшую баклагу:

– Давай, лягушка. Один глоток, не больше. Не бойся, не отравим.

Фуа кинул вопросительный жалобный взгляд на друга. Квазимодо пожал плечами – чего уж теперь кочевряжиться.

Ныряльщик глотнул, ноги его мгновенно обмякли, и он рухнул бы на землю, если бы его не подхватили двое солдат.

Яд все-таки. Квазимодо совершенно не понимал смысла. Какой резон травить пленников, когда можно повесить или просто мечом ткнуть?

Безвольное тело фуа уже закинули на повозку.

Ко рту вора приблизилась баклага:

– Один глоток. Да не вздумай выплевывать.

Пить со скованными за спиной руками было неудобно. Квазимодо неловко глотнул, стараясь взять в рот как можно меньше. Пахнущая чем-то пряным и незнакомым жидкость частично вытекла через короткую губу. Солдат выругался, но вор почти не услышал – за щеку, туда, где покоилась привычная жилка единорога, словно уголек сунули. Вор чуть не взвыл от боли, ноги подогнулись. Яд! Яд! Остатком разума Квазимодо удержал рвущийся вопль. Навалилась непонятная слабость, глаза закрылись. Вор чувствовал, как его поднимают за ноги и за плечи, кладут в повозку. Во рту пылала жгучая боль, но пошевелиться, закричать не было сил.

Что происходило до вечера, вор почти не помнил. Все пропадало в серой мгле. Временами Квазимодо чувствовал боль во рту, слышал поскрипывание колес и голоса солдат. Потом снова наваливалось серое равнодушие.

Ночевать солдаты остановились в какой-то деревне. К этому времени Квазимодо несколько пришел в себя. Боль за щекой осталась, но теперь вор понимал, что только это жгучее ощущение и не дает провалиться в жуткую серость. Распряженная повозка стояла во дворе, окруженном частоколом. Фуа по-прежнему не шевелился. Квазимодо с трудом различал его легкое дыхание. О пленниках никто не позаботился. Лишь пару раз в повозку заглядывал прогуливающийся по двору часовой.

Квазимодо провел чудную ночь. Хотелось есть и пить, но даже шевелиться следовало очень осторожно. Мучительно затекло тело, особенно скованные за спиной руки. Несколько раз вор был готов не выдержать, сползти с повозки и попробовать выбраться со двора. Но что толку? Со скованными за спиной руками даже через забор не переберешься. Квазимодо уже давно понял, что эти самозащелкивающиеся железки так просто не раскроешь. Под утро вор не выдержал и намочил штаны. К счастью, часовой позора не заметил. Квазимодо с завистью думал о бесчувственном товарище.

На заре отряд продолжил путь. Квазимодо мучался неподвижностью, хотя повозка покачивалась на неровной дороге и можно было украдкой менять положение тела. Фуа по-прежнему не приходил в себя. Квазимодо развлекался, слушая разговоры воинов и разглядывая устройство, удерживающее руки ныряльщика. В общем-то занятия небесполезные. Металлические браслеты-наручники оказались механизмом не таким уж сложным, а в разговорах доблестных стражей тоже можно было выловить много любопытного.

Уже ближе к вечеру отряд въехал в город. Квазимодо внимательно прослушал разговор со стражей на городских воротах, потом старательно подглядывал в щель повозки. Видно было плохо, но, к своему изумлению, вор понял, что город едва ли уступает размерами самому Глору. Колеса стучали по мощеной мостовой. За телегами бежали мальчишки, вопили торговцы, кто-то ругался, выла избитая баба – Квазимодо почувствовал себя почти дома.

Потом повозки разделились – лодки повезли в одну сторону, пленников в другую. Колеса гулко простучали по доскам высокого моста, Квазимодо разглядел далеко внизу бурное течение реки. Потом повозка потянулась по долгому подъему, и вор увидел огромный замок. Высокие стены и шпили, массивные башни произвели на Квазимодо неизгладимое впечатление. Замок выглядел куда покруче старой глорской цитадели.

Несколько раз повозка останавливалась перед очередными воротами. Нехорошо – уж очень много здесь стражи. Наконец повозка оказалась во внутреннем дворе. Вокруг высились мощные стены. Квазимодо зажмурился, расслабился – их с фуа сгрузили и куда-то понесли. Вор старался висеть в сильных руках беспомощным мешком. Тела брякнули на жесткий топчан. Наручники оказались сняты. Квазимодо сдержал вздох облегчения. Его взяли за подбородок, обругали кривомордым и принялись вливать в рот какую-то жидкость. Вор закашлялся, выплевывая непонятное пойло. Ему без церемоний сунули кулаком в живот. Квазимодо задохнулся. Во рту потеплел комочек спасительной жилки. Рядом судорожно раскашлялся фуа. Мучитель повернулся к нему. Квазимодо приоткрыл глаз и оценил обстановку. Небольшая комната, трое непонятных толстых мужчин в одинаковых темных балахонах. Надо думать, пора пленникам приходить в себя. Вор застонал и приподнял голову. Ему сунули кружку, приказали выпить и снимать свои лохмотья. Квазимодо сделал вид, что пьет, вылил большую часть содержимого себе на грудь и принялся стягивать с себя одежду. Местным начальникам было не до него. Фуа бился в конвульсиях и никак не желал приходить в себя. Пользуясь возможностью, Квазимодо разгрузил уцелевший на штанах потайной карман. Напихать ценных вещей пришлось полный рот. Вор боялся что-нибудь проглотить и надеялся, что в ближайшее время ему не придется произносить речей. Людям в балахонах удалось усадить фуа, но тот все равно вел себя как смертельно пьяный. Квазимодо начал копировать подобное состояние в более легкой форме. Сидеть голым и раскачиваться было не так уж сложно, но вор быстро схлопотал удар по почкам. Очевидно, вести себя распущенно разрешалось только ценным «лягушкам». Квазимодо проявил покладистость и был награжден набедренной повязкой в виде куска довольно тонкой красной ткани. Вообще-то вор всю жизнь привык носить штаны, но сейчас выбирать не приходилось. В дополнение к набедренной повязке на шее защелкнулся узкий ошейник с большим металлическим кольцом.

Полуголых пленников повели куда-то вниз. Шлепая босыми ногами по каменным ступенькам, вор думал о том, что он наконец оказался за тюремной решеткой.

Глава 6

Крепкие брусья пересекались в высокую, до потолка, решетку. Квазимодо погладил темное плотное дерево – при должном терпении можно справиться. Даже зубами. Даже остатками зубов. Правда, вор надеялся, что грызть брусья не придется – должен найтись другой способ.

Персональная темница, в которой оказался одноглазый парень, оказалась невелика, но на удивление комфортабельна. На полу чистый тростник, в углу матрац, набитый мягким сеном. Постель покрывало не новое, но хорошее одеяло. В почти полной темноте разглядеть было трудно, но пальцы нащупывали вышивку на шелке. И уж в полное изумление Квазимодо привела подушка – мягкая, пуховая и тоже в шелковой наволочке. Что ж это делается? Прямо гостиница шикарная.

Вот только номер маловат – три шага в длину, три в ширину. В одном углу камеры стояло ведро понятного назначения, в другом – большая миска с водой. Водичка – того, неправильная. Опаивают здесь постояльцев. Квазимодо хорошо чувствовал уже знакомый аромат. Что это – магия или странный яд, задумываться было не время. Вор очень хотел найти выход. Подслушанные по дороге в замок местные новости не давали покоя. Просто счастье, что сам остался в трезвой памяти. Если будут внуки, нужно соплякам завещать, чтобы орков всю жизнь благодарили. И единорогов разводили – вот же полезные существа.

Квазимодо потрогал языком спрятавшийся за щекой спасительный комочек. Щеку жгло теплом – вор все-таки не выдержал, сделал глоток воды. Хоть и знал, что яд, а жажда доконала. Теперь комок-жилка яростно сигнализировал о том, что гадость из миски глотать никак нельзя.

Вор вздохнул, опустился на колени и снова занялся изучением замка клетки. Отдохнувшая было рука тут же заныла – кисть едва протискивалась в ячейку решетки, а потом ее еще и приходилось выворачивать до отказа. Квазимодо всунул в скважину замка отмычку и принялся ковыряться. Проволочка-отмычка оказалась слишком мягка и коротка. Да и понятно – вор заимел эту полезное приспособление для ненавязчивого осмотра сундучков и канцелярских шкафов. Там запоры стояли мелкие, плевые – не глядя откроешь. Сейчас дело приходилось иметь с большим тяжелым замком. Квазимодо никогда не считал себя специалистом по взлому. Ну, сейчас придется им стать. Иначе сгинешь в этом теплом подвале.

Вокруг стояла тишина. Задняя стена «стойла», в котором сидел вор, была основательной, каменной. Боковые стены сбиты из крепких досок. В коридоре мерцал слабый отсвет огонька светильника, висящего где-то далеко в стороне. Квазимодо мог рассмотреть только ряд решеток, идущих по противоположной стороне коридора. Есть там кто-то или большинство камер пустует, оставалось загадкой. В подвале явно имелись еще обитатели – вор слышал шорохи, покашливания, иногда звенела струя мочи – узники наполняли ведра. За все время вор не слышал ни слова, ни крика, ни даже стона. Можно подумать, все заключенные как на подбор оказались немыми. Появлявшиеся два раза тюремщики тоже хранили полное молчание. Безликие типы в накинутых на голову капюшонах как привидения скользили между клеток – меняли скверные ведра, оставляли еду и доливали воду. Кормили здесь щедро: густая каша, здоровенные куски мяса со специями – пить после такой жратвы хотелось невыносимо.

С замком ничего не получалось. Вор осторожно вынул проволочку. Разогнулся и принялся шагать по камере, разминая затекшую кисть. Трудно работать на ощупь. Единственная надежда – то, что замок по конструкции похож на те хитроумные наручники-самозащелки. Поразмыслив, Квазимодо круче подогнул кончик проволочки и снова опустился на колени у решетки.

Просто счастье, что здесь нет постоянной охраны. Да и что охранять, когда в клетках куклы полуживые? Вот проклятое снадобье – из людей брюкву делает. Квазимодо хотел пить и есть. Кашу он решился попробовать, мясо раздирал на мелкие кусочки и выбрасывал – частью в ведро, частью зарывал в тростник. Скормить бы крысам – да не водятся в этом подвале крысы.

Рука опять онемела. Вор лег на матрац, немного передохнул, глядя в невидимый потолок. Интересно, сколько нужно просидеть во тьме, чтобы окончательно ослепнуть? Нет, до конца не ослепнешь – стражи приходят со светильниками. Прямо праздник солнца. Квазимодо не слишком понимал, как должен вести себя, человек опьяненный снадобьем, поэтому, когда приносили еду, ложился под одеяло и делал вид, что спит. Даже почти не подглядывал – а жаль. Нужно рассмотреть, что это за типы в балахонах да какое у них оружие. Хотя с четырьмя сразу все равно не справишься. На шум еще набегут. Глупая идея. Но времени у тебя не так много. Кашу уже два раза приносили – надо думать, утро и день прошли.

Задумываться о том, что будет, когда придут хозяева, вор боялся, поэтому закончил с отдыхом и пополз к двери.

Замок все-таки поддался. В тишине громко щелкнуло, от неожиданности Квазимодо даже не успел подхватить замок. Металл звякнул о камень. В соседней камере кто-то явственно заворочался. С перепугу вор уронил отмычку.