Стагнация

– Понятия не имею, парень. Но, как мне лично объясняли, что это от слова «ветер» – быстро и на свежем воздухе. Правда я слышал и другую версию, что это созвучие от «метро» и «ветви». Будто поезда ходят над городом по ветроллам, которые раскинули по нему словно ветки деревьев.

– Вторая мне нравится больше.

– Забирай и пользуйся, – тот скривился в легкой усмешке и тоже подошел ближе к перилам. Повисла пауза.

– Зачем мы здесь? – Марк смотрел на своего куратора сверху вниз. Пир был на полголовы его ниже, но казался шире в плечах. Он стал пристально смотреть куда-то вдаль, не поворачиваясь к Марку лицом. Затем вздохнул, ухмылка сползла с его лица, а голос стал серьезным:

– На этом месте ты далеко не первый.

Марк кивнул.

– И все фригус-заключенные без исключения, до того, как сюда приходят, думают, что мир изменился до неузнаваемости. Что он абсолютно другой. Но это не так. Он все тот же. Немного другие детали, но суть осталась неизменной. Я хочу, чтобы все освобожденные видели это сразу. Понимаешь?

Марк стал наблюдать, как очередной поезд отправляется от их здания куда-то вдаль, набирая скорость.

– Может быть, – ответил он, – как мне это понять? Как понять, что мир все такой же простой? Если для его освоения мне понадобился куратор?

– Думаешь, парадокс? – Пир показал растерянную улыбку. – Видишь ли, в скором времени тебе может показаться, что быт, культура, техника – все другое. Новое, непонятное. Особенно тебе. И это, правда, отчасти. Но я хочу, чтобы ты сразу понял – это лучшее время для нас всех. Комфортно и легко жить. И так это выглядит со стороны.

Он медленно провел рукой по просторам городского вида.

– Если, не принимать во внимание некоторые нюансы, то ничего необычного?

– Именно, – Пир щелкнул пальцами и повернулся к нему, – ничего необычного. Но намного лучше.

– Что, даже средняя продолжительность жизни стала выше? – попытался пошутить Марк.

– По статистике восемьдесят четыре у мужчин, у женщин восемьдесят семь.

– По-прежнему живут дольше нас, – заметил он, немного удивленный быстрым ответом куратора.

– Это третий показатель в мире.

– Какое достижение для страны! Правда, стали жить лучше?

– Социально-экономическое преобразование.

– Давно?

– Все постепенно. Но первые изменения, если верить истории, были ощутимы уже около семидесяти лет назад.

И, наконец, смысл слов о пройденных годах прошел сквозь пелену неосознания Марка. Семьдесят лет! А у него прошли все сто пятьдесят! Ушли. Скорее всего, теперь не было знакомых мест на этой планете. Все очертания изменились или исчезли вовсе. Не было тех самых зданий, дорог, деревьев, чьи образы были еще так светлы в его памяти. Многое из всего этого появилось намного позже. А самое главное – люди. Не осталось никого, кого он бы мог знать. Ни единой души. Или тех, кто мог знать тех, кто мог бы знать его. Эту цепочку можно было продолжать довольно долго. Он был максимально чужим. За пределами этого здания у него не оставалось ничего. Не было дома. Ни в этом городе, ни в другой точке мира. Его никто не ждал, никто не встречал. И он больше никогда никого не увидит из родных лиц. Никому, не нужен в самом полном понимании.

На какое-то мгновение легкие Марка сдавило. Он отошел от карниза, стараясь сделать вдох. Один глоток воздуха, второй. Это была не паника, лишь страх от мысли настоящего одиночества.

– Эй, парень? Тебе плохо? Дыши глубже, – Пир, заметив его состояние, схватил его под руку.

– Знаешь, чего я хочу? – спросил Марк, немного отдышавшись.

– Чего?

– Я хочу найти все что, есть на моих родных и друзей. Фотографии, видео, упоминания. Они ведь теперь далеко. Это же можно сделать?

Куратор несколько секунд обдумывал его вопрос, стараясь не выглядеть растерянным. «Они не далеко», – подумал он, глядя на побелевшее лицо освободившегося заключенного, – «их просто нет!»

– Конечно, можно, – вслух ответил он.

II

Важной частью реабилитационного курса являлось восстановление человека во Всемирной Информационной Сети – ВИС. Марк и куратор вернулись обратно в палату пробуждения, в которой за время их отсутствия, появился большой стеклянный стол с тонкими металлическими ножками, и два мягких стула с высокой спинкой. Они сели друг напротив друга. Марку, как всем остальным, полагался портативный персональный коммуникатор в виде браслета на руку. На запястье крепилась пластина, величиной с ладонь, на которую и надевался ППК. Браслет мог проецировать изображение, а сама проекция служила подобием сенсорного экрана. Пластина играла роль планшета, по которому человек мог водить пальцами, не притрагиваясь к своей коже. ППК заменял людям любой гаджет личного обихода. В ухо вставлялся микроскопический наушник высокой чувствительности с микрофоном и динамиком. Устройство так идеально ложилось в ухе, что практически не ощущалось. Кроме того, его присутствие никак не искажало звуков извне, поэтому девайс можно было носить двадцать четыре часа в сутки.

Данные от посторонних глаз тоже тщательно скрывались. Увидеть проекцию на руке можно было только с помощью специальных линз, которые улавливали индивидуальный спектр транслирования ППК. Все настраивалось индивидуально, поэтому нельзя было увидеть через свои линзы трансляцию с чужого коммуникатора. Марку они понравились больше всего остального после того, как он узнал, что некоторые типы линз способны не только менять цвет глаз, но и иметь ночное видение.

Как только с гаджетами было покончено, ему предстояло окунуться в цифровое пространство современного мира. Здесь не существовало понятия социальных сетей. Всем этим теперь была только ВИС. На территории России действовали собственные серверы рунета с незаурядным названием РуВИС. Сервисы заключались в разных приложениях для ППК и эта часть была Марку хорошо известна, ведь суть их работы родилась как раз в начале его XXI века. Отличие было лишь в том, что аккаунт современного человека в ВИС – это официальный цифровой документ, подтверждающий его личность в государстве, а также открывающий ему возможность пользоваться приложениями в сферах юриспруденции, экономики, культуры и многом другом. С его помощью человек совершал любые покупки, передвигался, развлекался и, конечно же, общался. Жизнь вне системы ВИС была попросту невозможной.

– Знаешь, Пир, раньше я очень много проводил времени в своем телефоне. Буквально вся жизнь у нас была там. Но я и представить не мог, что телефон сделается обязательным условием для существования.

Тот заулыбался, перебирая пальцами по своему коммуникатору:

– Правда? Мне казалось, что примерно в ваше время это все и зародилось?

– Не замечал…

– Если ты не хочешь носить ППК на руке, можешь этого не делать. Просто это удобно. Тебе часто нужно будет идентифицировать себя, всюду его прикладывая. Конечно, можно всегда таскать ID-карты, но это не так практично.

– Теперь вся жизнь буквально, – повторил Марк, словно не слыша своего куратора.

– Сейчас, ты активируешь свой профиль, и все станет проще. Включай коммуникатор и выбирай один из вариантов.

На экране коммуникатора Марку предлагалось три варианта степени защиты, заключающиеся в распознавании владельца. Это было не ново, про себя он отметил, что лучшего решения защиты персональных данных за полтора века так и не нашли. Первым способом было распознавание человека по отпечаткам – никто не сможет пользоваться ППК, пока не пройдет скан одного из своих пальцев. Тут же была оценка защиты этого способа – пять из десяти. Второй способ являл собою распознавание лица и голоса. Он оценивался в семь балов, но внизу высвечивалась справочная информация, предупреждающая, что в случае травмы или другой причины, повлекшей за собой неумышленное изменение внешности, система не сможет идентифицировать владельца. Это был риск. Заключительным третьим вариантом являлся ДНК тест и тембр голоса. Достаточно было только подуть на сенсор и сказать кодовую фразу. Девять из десяти. Немного поразмыслив, Марк выбрал последний.

– Ты не переживай, – куратор похлопал его по плечу, – не нужно будет каждый раз делать это все. Только если ты его снял. Пока он у тебя на руке, ППК будет определять тебя, как владельца по твоим биометрическим данным. Пару минут потребуется для его первичного анализа данных. И пару недель прибор будет проводить твою полную диагностику.

– Зачем пару недель? – искренне удивился Марк.

– Чтобы коммуникатор понимал, какая биометрика у тебя в разных фазах твоей жизни. Когда ты спишь, ешь, бегаешь. Иначе есть риск, что он не распознает тебя. Вот решишь ты пробежаться однажды, у тебя участится сердцебиение, а ППК подумает, что это не ты, ведь у владельца так сердце биться не должно. И он заблокируется вместе с твоим профилем.

– А что мешает ему сделать это в ближайшее время? Ведь он еще не знает… как я бегаю? Я его только надел.

– Сейчас он в режиме диагностики. Пока будешь чаще, чем обычно подтверждать себя способом, который ты выбрал. А как только коммуникатор закончит сбор данных – получишь уведомление.

– Смотрю это умная штука, – Марк еще раз взглянул на запястье, рассматривая браслет.

– Умнее некоторых людей, – Пир рассмеялся, но Марк не разделил его настроения:

– А как эта штука себя поведет, если кто-то против моей воли захочет им воспользоваться, не снимая с моей руки?

– Ну, не скрою, такое случается. Но по статистике редко. Это много мороки: надо как-то обездвижить человека, вырубить, отключить… Знать, что у него на ППК не стоят дополнительные программы защиты, позволяющие исключать работу приложений в неактивной фазе владельца. Например, когда он спит. А отследить преступника очень быстро. Пострадавшему легко доказать, что его коммуникатор был задействован не им, и СР-кейсом пользовались без его ведома.