Крот

– Какую новость?

– Ты что, не смотрел?

– Нет, мне было не до этого. Я в библиотеке сидел, вот эти вот самые тихонько пересчитывал, – Денис сунул пакет с деньгами в карман.

Когда они, толкаясь и пыхтя, выбрались из туалета, народ уже начал выходить из убежища. Учения были окончены.

– Расползутся по своим аудиториям. Трутни! Идем, Генка, у нас есть дела поинтереснее, – говорил Денис, когда они шли по большой парадной первого этажа.

– Погоди. Может, не сегодня? У меня диплом на носу, а я еще даже тему не выбрал.

Денис только махнул рукой, приглашая друга к выходу.

2

Саша Квасин проснулся вместе с кораблем. Он понял это по мерцающим приборам освещения и мониторам. Рядом, обмякший, сидел Мирон. Свет красный, но сигнала тревоги нет, и бортовой компьютер оставался нем. Последнее, что он помнил, это приближающийся к их кораблю огненный шторм. Саша выбрался из кресла, ухватился за руку Мирона. Сквозь скафандр виднелся экран ИАСО, индивидуального анализатора систем организма. Показатели были занижены, но Мирон был жив. Тогда Саша прислонился к иллюминатору. Солнце почти не изменило своих очертаний, а вот Меркурий из щита, за которым можно было прятаться от убийственных лучей, превратился в слабо заметный шарик. Только теперь Саша заметил, сколько по кораблю летало всякого мелкого хлама.

– Мы просто чудом не рассыпались, – вслух сказал он.

– Да. Думаю, лимит чудес на этот полет исчерпан, – хрипло ответил только что пришедший в себя Мирон.

– Хорошо, что ты в норме, – Саша уже вернулся в кресло. – Мне нужно скорректировать наш курс, с каждой секундой мы можем все дальше удаляться от намеченного маршрута.

– Сигнал с Землей мы потеряли, не могу восстановить, – Мирон быстро включился в работу, но тут же отвлекся. – Что за чертовщина? – он указал на иллюминатор.

Метрах в ста от корабля летел едва заметный во тьме предмет. Он был либо очень темным, либо прозрачным, поэтому Саша не заметил его сразу.

– Метеороид?

– Такой гладкий, будто отшлифованный. Не думаю.

Космонавты, как заколдованные, уставились в иллюминатор. Похожий на артиллерийскую гильзу предмет летел вслед за ними, он не отклонялся, не менял скорости, будто бы его привязали к носу корабля, а чтобы он не ударился о его борт, прикрепили распорку.

– Он движется точно рядом с нами, не быстрее и не медленнее. Первый раз такое вижу.

– Возможно, его подхватил поток коронального выброса. Включи-ка сканер.

Продвинутая система сканирования пережила столкновение с раскаленным потоком плазмы без потерь и сработала как надо. «Рывок-2» имел продвинутую систему дистанционного зондирования, работавшую как в видимом, так и в тепловом инфракрасном диапазоне. Вскоре на экране появились первые результаты.

– Сканер дал ошибку? – нахмурился Мирон.

– Нет, но он ничего не видит. Вот, взгляни, как будто эта штуковина попала в слепую зону. Ясно, что здесь что-то есть, но поток частиц отражается от ее поверхности.

– Ладно, давай сперва займемся действительно важными делами.

Космонавты скорректировали маршрут. К большому сожалению обоих, полет домой затягивался почти на два лишних месяца. Это означало не только увеличение продолжительности и без того изматывающей экспедиции, но и сокращение суточного рациона. Вдобавок к этому климатическая система корабля стала сбоить еще сильнее. Ею нужно было заняться в первую очередь. Мирон взял на себя эту часть работы, у него периодически шла носом кровь, но он отказался от предложения Саши отдохнуть. «Работа – лучшая терапия», – сказал он и направился в технический отсек.

Все последующие сутки кропотливой работы космонавты постоянно выглядывали в иллюминатор, где их неизменно ожидал прилипчивый осколок камня. Связаться с Землей так и не удавалось. Наконец, когда все стало приходить в норму, у Мирона и Саши появилось немного свободного времени, однако любая тема так или иначе перетекала в разговоры про осколок. Он действовал им на нервы.

– Корабль постепенно меняет траекторию, но объект остается на том же расстоянии, – сказал Саша за коротким перекусом.

– Хочешь сказать, он подгоняет свою траекторию вслед за нами?

– Очень похоже на это.

– Такого не бывает.

– Я тоже так думаю, но то, что мы видим буквально в ста метрах от нас, говорит об обратном.

– Давай не делать поспешных выводов. Как ты можешь это объяснить?

– Даже если предположить, что начальное ускорение ему задал корональный выброс, то… Не знаю, у него явно нет двигателя или чего-то подобного. Возможно, он может менять свой центр тяжести и таким образом удерживает одно и то же расстояние. А ты что думаешь?

– Я думаю, у нас массовая галлюцинация.

– Ха! Отличная гипотеза.

– У тебя не лучше: разумный камень, меняющий свой центр тяжести.

– Мы не уверены, что это камень.

– А что тогда? Космический корабль?

– Через сорок восемь часов мы будем менять орбиту и набирать скорость. Если он повторит наши маневры, в чем я сильно сомневаюсь, нам нужно его захватить.

– Ты хочешь втащить его внутрь? Может быть, хватит приключений?

– То, что я описал, практически невозможно. Давай сначала посмотрим, а потом уже решим.

Мирон пожал плечами и закинул в себя остатки сублимированной каши.

3

Гена и Денис стояли на мраморной площади. Могучее здание университета с двумя двенадцатиэтажными башнями кидало на них свою тень. Его колонны, отсылающие к античности, тянулись вверх и придавали строению недостающей легкости. Над входом большими каменными буквами было выложено: УЭИвОЭ. Здесь готовили отличных специалистов, которые после окончания учебного заведения должны были нести просвещение и внедрять инновации по всему Земному шару. Гена чувствовал себя мелкой букашкой в тени этого гиганта, во всех смыслах.

– Не стой столбом, я договаривался на два часа дня, а уже половина, – крикнул ему Денис, закуривая сигарету. Ему явно не терпелось поскорее расстаться с содержимым своего кармана.

Гена еще раз кинул взгляд на университет и бросился вдогонку за другом. Ловко выхватив у Дениса предложенную сигаретку, Гена зашагал рядом. Солнце грело уже совсем по-весеннему, и оба молодых человека, жмурясь, откровенно наслаждались этими теплыми лучами. Быстрым шагом они пересекли площадь Мира, с другой стороны которой раскинулся большой одноименный парк. Это был центральный район города. Людей на улице было немного, молодежь, баловни жизни, как Денис с Геной, встречались редко, в основном гуляли мамы с маленькими детьми, старики со старухами прохаживались, вдыхая увядающими легкими весенний воздух. Остальные учились или работали.

Подошли к Черниговской – небольшой старинной улочке. Она была застроена старыми двухэтажными кирпичными домами. В конце улицы встречались даже деревянные, совсем одряхлевшие избушки. Этот район был официально закрыт, большинство зданий заброшено, людей отсюда постепенно переселяли в другие дома, а здесь планировали строить новый жилой комплекс с небольшим парком вокруг. Во дворах росли неухоженные деревья с ветвистыми кронами, закрывающими эту местность от солнца и посторонних глаз. Талый грязный снег не убирался. Гене казалось, что из солнечного города они переместились в какой-то параллельный сумеречный мир. Денис резко свернул к одному из домов с выбитыми стеклами. Они вошли в подъезд. Шум, доносившийся сверху, пугал Гену, а вот Денис улыбался как ни в чем не бывало, будто попал в родной дом. Кто-то переговаривался, смеялся. На втором этаже Денис зашел в единственную незаколоченную дверь. Посреди комнаты стоял ободранный диван, всюду валялся мусор. На диване сидели двое ребят, один, прыщавый, возрастом как Денис с Геной, другой, с длинными волосами, старше. Они тут же прекратили разговор, и длинноволосый скрипучим голосом обратился к Денису.

– Я думал, вы уже не придете.

Денис подошел, пожал руку сначала длинноволосому, а затем прыщавому.

– Так это твой друг? Тоже нравятся западные цацки, да? – теперь длинноволосый обращался уже к Гене.

– Ну да. Таких пуховиков у нас нет.