Молот Тора

80

Тут надо сказать вот о чем: чем дальше, тем меньше нравилось Хельги плавать и воевать вместе с Бьёрном и Хэстеном. На то у него было несколько причин.

В Ирландии он помогал Олаву Белому отвоевывать отнятое у них ирландское королевство. А здесь, в Аквитании, аскеманны лишь грабили и убивали, не имея никакой доблестной цели.

В Ирландии Хельги противостоял достойный противник – храбрые и умелые датские викинги. Аквитанцы же заметно уступали норманнам в военном искусстве и предпочитали спасать свои жизни, откупаясь от нападающих или прячась от них. Какую тут славу добудешь?

В Шотландии Хельги имел дело с невежественными и жестокими дикарями. А тут жили совершенно иные люди, по виду и по манерам своим благородные и похожие на ярлов или конунгов, мудрые и знающие оттого, что прочли много своих записанных саг. Грабить их было Хельги неловко.

Еще неудобнее стало теперь разорять их святилища не только для Хельги, но и для его людей. Однажды, когда Ясеневые ворвались в монастырь, в котором в тот день был большой праздник, и принялись его зачищать, Кари из Санднеса, при этом присутствовавший, сказал:

– Как на это посмотрит их бог? Не думаю, что нас похвалит.

В другой раз, когда молодцы Бьёрна стали убивать монахов, чтобы их собратья напугались и выдали спрятанные сокровища, наблюдавший за этим Вестейн сказал:

– У нас, на Севере, за подобные дела объявляют вне закона, и каждый может убить святотатца.

Самому Хельги несколько раз подумалось о том, что боги, как и люди, иногда заключают союз с чужеземцами. И если кто-то из северных Асов вступил в договор с Белым Христом, а они, норманны, разоряют его служителей, то этот Ас может воспротивиться их приходу в Вальгаллу, когда это великое время для них наступит.

Когда ему в очередной раз так подумалось, Хельги поделился своими опасениями с Атли Толстым, своим старшим товарищем.

– Я что-то не слышал о том, чтобы наши Асы встречались с их Белым Богом, – ответил Атли.

Но Хельги этот ответ не успокоил.

81

Добравшись до самой Тулузы, аскеманны ее осадили. Но этот сильно укрепленный город упорно оборонялся, и викинги сняли осаду.

Они спустились вниз по Гаронне. Их корабли до самых бортов были наполнены добычей, которую они не сбыли знакомым торговцам и хотели оставить себе.

Они стали на якорь в устье реки. И Бьёрн с Хельги изъявили желание вернуться на датскую базу. Но Хэстен собрал войско и сказал:

– Если мы здесь устроим лагерь и в нем перезимуем, то раньше других сможем добраться до Испании. Кто хочет вместе со мной пощекотать мавров и показать им нашу славу?

Бьёрн и Хельги отказались от своего первоначального намерения и приняли предложение Хэстена, а Сидрок и почти половина их войска отправились зимовать в Данию. Похоже, многие из них это сделали потому, что либо сами когда-то бывали в Испании, либо слышали от других, как лет десять назад мавры расправились с их соотечественниками. Эмир мавров обстрелял их флот горящими сосудами, которые франки называютгреческим огнем, а норманны прозвали огненным змеем. Мавр потопил тридцать кораблей, захваченных в плен воинов повесил на финиковых пальмах, а их предводителям отрезал головы и послал их своему союзнику в Африку.

82

В следующем году, когда еще не кончилась зима, но в тех местах уже открылась навигация, Хэстен Грозный и Бьёрн Железный Бок на своих боевых кораблях отправились на юг.

Это было знаменитое плавание, о котором многие франкские книги наперебой рассказывают. Но ни в одной из них не говорится о том, что среди кораблей был и корабль Хельги, сына Авальда.

Франки утверждают, что плавание длилось четыре года. На самом деле – всего два. Франки пишут, что у них было сто боевых кораблей. Нет – только пятьдесят девять. К тому же несколько кораблей из-за свирепой бури они потеряли уже на выходе из Бискайского залива.

Правду говорят, что одно дело – доблесть, и другое – удача. Потому как, достигнув Галисии, они доблестно напали на Корунаборг. Но тамошний ярл короля Ордония выступил против них с большим войском, обстрелял из камнеметов и принудил вернуться на суда. Кровопролитная война с маврами приучила этих южных христиан к битвам и укрепила их удачу, которой не могли похвастаться их северные соседи, франки.

Двигаясь дальше на юг, они без особых помех зачистили Лисборг и Кадису. Но, когда вошли в Гвадал-Эльв и по этой реке двинулись к Севилаборгу, уже не онищекотали мавров, а те лишили их двух лангскипов, и если бы на своих судах они могли угнаться за драккарами, то и многих других кораблей не досчитались бы Хэстен и Бьёрн.

Пошли разговоры о том, что, пожалуй, не стоит и дальше испытывать судьбу и лучше повернуть на север и промышлять среди аквитанов, бретонов и франков. И тут Хэстен произнес свои знаменитые слова, которые теперь все вспоминают, хотя и не точно.

Хэстен сказал:

– Те, о которых вы говорите, уже видели нашу славу. Тьмы их уже пали от северного меча. Но всякий воин, достигнув одной цели, стремится к другой, наивысшей. И если мы подаримМедведю римскую корону, то наша слава разнесется по всему Кругу Земному, и никто не скажет, что удача нам изменила.

Люди уважалиБьёрна Железнобокого, и еще больше – Хэстена Неустрашимого. И все согласились плыть за своим предводителем в Румаборг, хотя многие не знали, где находится этот прославленный город и как до него добираться.

Они направились на юг, затем повернули на восток, через Ньорва-сунд,Узкий пролив, проникли в Южное море и высадились на африканском берегу – в том королевстве, в которое десять лет назад эмир мавров отправил головы убитых норманнов. Они без заметных потерь взяли приступом город Накхор, опустошили округу и захватили множество пленных. Дней десять они там отдыхали. А затем вдоль восточного берега Испании поплыли на север.

Огнем и мечом прошли они Мурсаланд. Затем нагрянули на Сторхольм и Литехольм на Островах Балеаров, на которых никогда до этого не видели северных людей. Но мало там было ценного, и люди там были мало пригодные для продажи.

А потому, достигнув южного побережья Большого Фраккланда, они стали наверстывать упущенное, промышляя по берегу от Нарбонна до устья Родана. Так их флот уменьшился еще на шесть кораблей: один был потоплен еще у Нарбонна, а пять других остались на острове Камарг в устье Родана – их командиры отказались плыть дальше. Они сказали, что сначала хотят прогуляться вверх по Родану, а затем, дескать, нагонят Хэстена и помогут Бьёрну стать римским королем. Ни Хэстен, ни Бьёрн не стали их переубеждать и поплыли дальше.

83

В начале осени они достигли великого города. С моря его ограждали высокие белые стены с могучими башнями.

Бьёрн, сгорая от нетерпения, велел своим людям готовиться к приступу. Но Хэстен на сей раз проявил благоразумие и сказал:

– Румаборг слишком огромный и неприступный город, чтобы брать его штурмом. Они нас заметили, заперли городские ворота и встали на стенах.

– Похоже на это, – согласился Бьёрн.

– Осадой его также не возьмешь, – продолжал Хэстен. – У нас не наберется сорока кораблей, и я бы не стал рассчитывать на подкрепление.

– Так что же нам делать? – спросил Бьёрн. Видно было, что он огорчен и растерян, что с ним редко случалось.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал Хэстен.

Придумалось ему в тот же день, ближе к вечеру.

Утром в город были отправлены два посланца, и среди них Герлон, который был одним из ближайших соратников Хэстена. Посланцы сказали:

– Мы – люди с Севера, по воле богов покинувшие родину. Мы воевали землю франков и покорили ее. А к вашему великому городу мы пришли не с враждебными намерениями, но были занесены бурей в залив. На ваш рейд мы зашли, чтобы исправить повреждения, причиненные нашим судам, и закупить в городе необходимое. Мы голодны и измучены. Наш предводитель тяжело болен. Беспокойная морская жизнь ему надоела. Много наслышавшись о вашем милостивом боге, он желает, чтобы и вы оказали ему милость – позволили принять вашу веру,креститься, как у вас это, помнится, называется.

Начальник города,граф, и епископ, их главный жрец, с радостью приняли это известие. Договорились о мирных условиях. Хэстена принесли в город на носилках Бьёрн, Хельги и еще два человека, а другим норманнам власти не разрешили войти в ворота. Хэстена помазали священным маслом, и граф и епископ были у него восприемниками при крещении, как они объяснили. Потом Хэстена отнесли назад на корабль.

А ночью на кораблях и в шатрах раздались крики, плач и стенания. Утром в город снова явились посланцы, на этот раз с сообщением, что их предводитель умер. Но перед тем, как отдать душу новому богу, умерший просил, чтобы его погребли в городском монастыре. И этому монастырю северянин завещает в дар свой победоносный меч, а также все свои перстни и прочие сокровища.

Графу это новое известие не пришлось по душе. Но на него с упреками обрушились епископ и многие монахи, заявляя, что надо непременно выполнить последнее желание умершего, благодарного христианина и их нового брата, завещавшего им такое богатство. Согласились на том, что только корабельные командиры примут участие в похоронах и что они придут без оружия.

На следующий день –белобожники на третий день хоронят своих покойников – одетого в броню Хэстена положили в гроб. Двенадцать корабельных хёвдингов шли рядом с гробом, по шесть человек с каждой стороны. А впереди восемь командиров несли предназначенные епископу дары: перстни и оправленный в золото пояс, дорогие мечи, роскошные секиры и прочие сокровища. Все северяне были празднично вооружены, но, дойдя до ворот, сложили оружие на землю и поручили привратникам его охранять.

Когда они это сделали, городские ворота отворились. Навстречу похоронному шествию в пышных своих одеяниях вышел епископ с другими жрецами. Встав во главе процессии, в торжественном молчании, с горящими свечами, с большим изображением их распятого бога они проследовали к главному святилищу. Там монахи долго пели, молились и совершали то, что у них положено совершать.

Затем гроб понесли на монастырское кладбище, и его сопровождала длинная и большая толпа горожан, пожелавших, по их словам, отдать последний долг знатному чужеземцу, прибывшему в их город, чтобы принять истинную веру.

Хельги к этой процессии не примкнул – по опустевшей улице он направился к городской стене.

Хельги как раз успел добраться до тех ворот, которые вели в поля, а не к морю, когда гроб с Хэстеном монахи собирались опустить в яму – они так хоронят своих мертвецов. Но тут крышка с гроба слетела, из него выскочил Хэстен, со дна гроба выхватил меч и, ударив им стоявшего рядом епископа, разрубил пополам и его самого, и ту книгу, которую он держал в руках.

– Вот еще один дар тебе, богохульник! – крикнул Хэстен. – Бога своего растянули на перекладине и меня хотели живым закопать в землю!

Хэстен и графа намеревался убить, но не успел, так как, пока он выкрикивал свои гневные слова, корабельные хёвдинги тоже обнажили мечи, спрятанные у них под плащами, и стали ими разить так согласно и споро, что монахи и знатные горожане были умерщвлены прежде, чем успели оправиться от удивления. А граф, похоже, и удивиться не успел, когда Бьёрн снес ему голову.

В то же самое время у городских ворот Хельги достал из-под плаща боевой топор и только пригрозил им двум стражникам. Те поспешили открыть ворота, через которые в город устремились поджидавшие у ворот аскеманны. Стража на стенах и те, кто пытался с оружием в руках оказать сопротивление, были убиты. Страх и смятение охватили город. Жители видели бесполезность любых попыток к защите. Викинги скоро заняли все ключевые места и стали повелителями города. И Хэстен велел вложить мечи в ножны, говоря, что Бьёрну понадобятся подданные.

Хэстен приказал жителям собраться на площади и объявил:

– Король ваш убит… Вместо него римским королем будет мой воспитанник, прославленный воин Бьёрн Рагнарссон по прозвищуЙернсида, Железный Бок. Клянитесь, что будете ему верными слугами.

Горожане молчали. И тут вперед выступил молодой человек; он был сыном убитого градоначальника. Юноша вскричал:

– Одно дело подлым обманом, убивая безоружных людей, захватить небольшой городок, и совсем другое – завоевать Вечный Город, которому господин наш Христос покровительствует, и весь христианский мир на вас за него ополчится! Вы и до Пизы не дойдете, если сунетесь дальше. Не видать вам Рима, как своих ушей!

Хэстен расхохотался, схватил юношу за ухо, притянул к себе и сказал:

– Зачем мне на свои уши смотреть, когда я твое ухо в руке держу?

А молодой человек продолжал кричать, что Рим они никогда держать в руке не будут.

И тут постепенно стало выясняться, что захватили они вовсе не прославленный Румаборг, а небольшой город под названием Луна, и до настоящего Рима им еще плыть да плыть вдоль побережья.

Впервые Хэстен выглядел растерянным. А Бьёрн так рассвирепел, что велел своим людям сжечь город, а графского сынка приказал принести в жертву Одину. Его отвели в храм и на алтаре сделаликрасного орла: раскроили ему спину мечом, перерубили ребра и вытащили наружу легкие, разложив их в виде крыльев.

Другие викинги тоже кинулись грабить и убивать. Но больше других лютовали люди с кораблей Бьёрна. Они убивали всех без разбора мужчин и, прежде чем взять женщин, насиловали их в домах и на улице.

Среди бьёрновых молодцов особой свирепостью отличался Кари из Бердлы. Он командовал кораблем и был берсерком. Обезумев от ярости, он сжигал людей в их домах, не предлагая женщинам выйти, что, как известно, – позор для норманна. Он малых детей подбрасывал в воздух и ловил на свое копье. Друг Хельги, Кари из Санднеса, это увидел и кинулся отнимать ребенка, которого в этот момент схватил злодей. Оба не помнили себя: один от охватившей его воинской ярости, другой – от гнева и возмущения. И если бы рядом не оказались Хельги с Гейром и Сёмундом, один из двух Кари мог бы отправиться к праотцам. Но этого не случилось. Кари из Санднеса отделался легкой раной в бедро, а Кари из Бердлы получил на лицо шрам. Ребенка Хельги отобрал, у Кари из Бердлы отнял копье, своего друга Кари оттащил в сторону и через Старкада всем своим воинам велел передать, чтобы они шли на корабль. Хэстену и Бьёрну Хельги потом объяснил, что слишком много Ясеневых кинулись грабить город, и надо было кому-то встать на охрану их кораблей. Хэстен и Бьёрн поблагодарили Хельги за проявленное благоразумие и даже поделились с ним своей долей добычи.

Кари из Санднеса с тех пор прозвалиДетолюбом.

84

О дальнейшем их плавании франкские книги по-разному сообщают. Одни рассказывают небылицы и утверждают, что они добрались сначала доГреции, а затем до Египта. Более благоразумные говорят, что, продолжив путь на юг, они разорили Пизу. Никто, однако, не упоминает Румаборга, ради которого они отважились на свое плавание.

А вот о чем вспоминают знающие люди:

Перезимовав на юге Страны Франков, в следующем году на обратном пути они продолжали грабить восточный берег Испании. Они еще не оставили Южное море, когда их подстерегла жестокая буря. Многие их корабли потеряли мачты, рули, паруса, и для облегчения судов и спасения жизни пришлось им выбросить за борт и пленников, и товары.

При выходе из моря, в Узком проливе, дорогу им преградил сарацинский флот, и они потеряли еще дюжину кораблей, пока с боем преодолевали препятствие.

По сравнению с другими, дружина Хельги понесла небольшие потери.

В Бискайском заливе они опасались бури и к ней приготовились. Но боги наконец им послали удачу. Буря так и не собралась. А они, восполняя утраченное и наверстывая упущенное, счастливо обогатились в Стране Басков и даже захватили их короля, за которого получили огромный выкуп.

85

На шестидесяти двух кораблях отплыли – на двадцати вернулись. Но богатство и славу добыли и очень этим гордились.

Прибыли они на Черный Монастырь,Нуармутье. На этом большом острове в устье Луары был теперь главный сборный пункт различных отрядов. Разные викинги несколько лет назад договорились, что остров никому из них не принадлежит, все к нему могут причаливать и никто ни с кем не смеет затевать ссоры. Некоторые здесь только отдыхали и чинили корабли, другие, случалось, тут зимовали, и со всех путей сюда стекались новости и слухи.

Было самое начало осени. И Бьёрн объявил, что, по полученным сведениям, в недалекой Англии сложилась благоприятная обстановка. Король западных саксов Этельвульф, подчинивший себе весь юг Англии, поссорился со своими сыновьями. Старший из них, Этельбальд, при поддержке знатных людей восстал против отца. А тот, будучи человеком уже пожилым и озабоченным только тем, как ему лучше угодить своему Белому Богу, не призвал сына к порядку, а поделил с ним свое государство. Этельбальд получил лучшую западную часть королевства, а худшая, восточная, досталась ему, Этельвульфу. Там он живет со своей юной новой женой, дочерью франкского короля, и маленьким сыном Альфредом. Самое время воткнуть копье Одина, блеснуть мечом Фрейра и сверкнуть молотом Тора. Едва ли его сыновья захотят прийти на помощь потерявшему благоразумие старику.

Так рассуждал Бьёрн Йернсида и звал с собой всех желающих.

Но тут слово взял Хэстен и сообщил:

Ему доложили, что новый сват этого Этельвульфа, франкский король Карл Лысый, узнав, что Хэстен возвращается в Страну Франков, так перепугался, что собрал со своего народа великое множество золота и серебра и все это богатство вручил викингу Веланду, взяв с него клятву, что тот защитит его от Хэстена Неустрашимого и его грозных воинов. Веланд, который недавно служил Хэстену и ходил с ним в походы, теперь стал служить Карлу и даже крестился со всей семьей.

– Чего будет стоить моя слава?! О какой моей удаче будут говорить люди, если я, как овечку, не остригу этого подлого перевертыша и, как мальчишку, больно не отстегаю лысого труса?!

Так восклицал Хэстен и всех звал с собой в поход на Секвану.

Но Бьёрн стоял на своем и говорил, что обещал братьям, старшему Ивару и младшему Хвитсерку, совершить набег на Британские острова, как только он, Бьёрн, вернется во Фраккланд.

И вот в их до этого общем войске возникло теперь как бы два отряда. Одни выразили желание плыть с Бьёрном в Англию, другие – на Сену с Хэстеном.

И то же случилось на корабле Хельги. Кари, прозванный Детолюбом, заявил:

– Я с этими выродками Хродвитнира больше не желаю иметь дела.

Он так сказал, потому что детьми Хродвитнира называют двух свирепых волков, которые гонятся за солнцем и луной и пытаются их проглотить, чтобы мир снова погрузился в первозданную тьму. Одного из чудовищ зовут Скель (обман), другого – Хати (ненавистник). О них говорится в Видении Гюльви.

Кари поддержали Вестейн и половина дружинников. Другая же их половина, во главе которых встали Атли Толстый и Старкад Рубашка, ратовали за то, чтобы плыть в Англию.

Это происходило на собрании, на котором Хельги дал высказаться каждому из своих людей, а сам молчал и не улыбался. Когда же все выступили, Хельги взял слово и сказал:

– Что бы вы ни думали о нашем прошлом походе, очевидно одно: мы вместе добыли и нам удалось сохранить большое богатство. На эти средства можно купить два прекрасных корабля, и еще много останется. Пусть каждый следует своей судьбе и плывет туда, куда ему подсказывают егофюльгьи, духи-спутники.

– А ты куда поплывешь? – наперебой стали спрашивать люди.

Хельги так им сказал:

– В Британии будет Бьёрн. Во Франции – Хэстен. В Норвегии мне заказано объявляться. Невелик у меня выбор. Похоже, мне один Восточный путь остается.

Все молчали. Первым решился спросить Атли Толстый:

– А нас ты берешь с собой?

Хельги им не ответил, но в первые за многие дни улыбнулся, как прежде – как весеннее солнце.

Тогда один за другим они принялись говорить, что останутся людьми Хельги и за своим хёвдингом поплывут хоть на край Круга Земного.

И Хэстен, и Бьёрн весьма огорчились, когда Хельги сообщил им, что не отправится ни с одним из них.

Хэстен на прощание подарил Хельги гривну с молотом Тора из чистого золота.

Бьёрн, который не отличался щедростью, ничего не подарил Хельги. Но попросил его, если тот встретит на Восточном пути Рагнара Лобдрока, передать прославленному морскому конунгу, что его доблестные сыновья отправились воевать Англию и будут несказанно рады, если к ним присоединится их великий отец.

Хельги в тот год исполнилось двадцать девять лет.

Солнечный мальчик

Широко открытыми, прозрачно-голубыми глазами Дмитрий Аркадьевич нежно смотрел на Телеведущего. На него так часто смотрели его обожатели, и Сашу такие влюбленные взгляды всегда коробили. Но странное дело – теперь ему было приятно, что Митя так на него смотрит. И, когда он признался себе в этой странности, приятное ощущение не изменилось.

Покончив с едой, Саша сообщил, что, пожалуй, тоже не поедет на троллинговую рыбалку, а вместо этого пойдет на речку.

Митя в ответ – ни слова.

Саша свистнул, как учил Петрович. Но тот не появился: ни сразу, как обычно, будто из-под земли, ни через минуту.

– Ладно. Обнаружится… А вы, Дмитрий Аркадьевич, когда встретите этого шутника, скажите ему, что я, типа, в свободном полете.

Тут только лицо у Сокольцева несколько поменяло свое выражение и, судя по некоторым признакам, Митя наконец-то расслышал Ведущего и собирался ему ответить. Но закашлялся. А когда кончил кашлять, молча принялся за лосося; он у него почти целый был.

Пожелав сотрапезнику приятного аппетита и поблагодарив за компанию, Трулль покинул ротонду.

Драйвера Александр так и не встретил, хотя трижды свистел: при выходе из ротонды, у длинного дома и у будки возле ворот, где стоял Сашин «Лексус». Не обнаружился.

Саша выбрал короткий и гибкий спиннинг – у него в багажнике была целая коллекция удилищ, разной жесткости и длины. В длинном доме переоделся соответствующим образом для береговой рыбалки. В портативный рыболовный ящик с органайзером уложил различные приманки: воблеры, вертушки и колебалки. Ящичек поместил в рюкзак и вышел во двор.

Там Трулль остановился и стал ждать. Но если бы кто-то спросил его, кого или чего он ожидает, Саша, наверное, не нашелся с ответом.

Через некоторое время от люстхауза вернулся Митя.

Александр будто обрадовался его появлению.

– Не видели Петровича? – спросил Трулль.

Митя не отвечал и задумчиво смотрел на Ведущего. А потом спросил, в свою очередь:

– Можно я с вами пойду?

«Тебя мне как раз не хватало!» – удивленно подумалось Ведущему. Но следом за этим где-то на самом донышке души Саша без всякого удивления ощутил, что ему, пожалуй, действительноне хватало Мити и как раз его-то и не хватало.

Шли медленно, потому как Сокольцев осторожно переступал ногами и часто, морща лицо, прикладывал руки к пояснице.

Пока шли, Митя безостановочно говорил, в своей обычной манере, почти не делая пауз между предложениями. Он, судя по всему, решил продолжить свои рассуждения о трех склонах Великой Горы, о которых ему не дали рассказать в лодке. Западный склон, по его словам, – «промыслительно» христианский, Южный – исламский, Восточный – буддистский. На каждом из них – пути; они для больших наций. Есть и дороги – для народов поменьше. А для совсем маленьких – тропинки.

На Западном склоне пролегают пять основных путей. С запада на восток: сектантский, или американский, «потому что в Америке даже католики – сектанты». Далее – католический, протестантский, греко-православный и русский православный. «Я эти два последних пути различаю и разделяю, потому что между ними существуют не меньшие различия, чем между протестантским и католическим», объявил Митя.