Мир Икс. Неименованный Док и его война

По виду продавца, я бы мог сделать вывод, что мы достигли исполнения всех своих желаний.

– Одна горошина и вот эти рации, – он показал на две рации с блестящими золотой окантовкой кнопками, – лучшая замена вашим.

Пальчик Елены сделал плавные отрицательные движения: – нет! Нет! Нет!

Я пожал плечами и так же головой обозначил: – Нет!!!

На лице у меня отражалось только спокойствие и мягкость при отказе от его предложения, терпеливо повернулся к сумке Елены, достал рацию из неё.

– Даже эта лучше. А её принёс Бебут, он, конечно, не так разбирается в тонкостях товара, как вы, уважаемый, но есть только один нюанс, мне надо, чтобы динамик был погромче.

И я со всей доступной мне мягкостью в глазах опять смотрю на продавца.

– Хорошо! – раз Бебут вам дал такие рации, я поменяю их на две Motorola, и он достаёт из сумки, стоящей за его спиной две новые коробки с рациями.

Елена открывает коробки, достаёт прилагаемые инструкции, быстро ищет интересующие её параметры и кивает мне головой, подтверждая предложение торговца.

Я беру из сумки наши рации и отдаю их торговцу, забирая две коробки.

– Теперь шесть тактических раций?

Только огоньки таящиеся на дне глаз выдают интерес торговца, достающего из этой же сумки другой формы коробки этой же фирмы.

Передавая одну из одинаковых коробок Елене для ознакомления, говорю:

– Что хочет получить за свой товар уважаемый хозяин?

– Если ваша помощница откроет забрало шлема, тридцать споранов, а если шлем будет закрыт, то шестьдесят.

Вспомнил. Что Пастух за автомат предлагал два спорана. Вспомнилось, как ехали в машине по Ставрополью с двумя знакомыми, они были карачаевцами и родственниками, молодой хвалил рынок в Чечне, где товары продавались на тридцать или даже пятьдесят процентов дешевле оптовой цены на Пятигорском оптовом рынке. Мои заверения тому, что экономически это невозможно, того не убеждали. Только весомое вмешательство его дяди, который взял мою сторону, заставили перестать спорить моего знакомого. Видимо здесь ситуация та же, только зеркально.

Достаю планшет, открываю итоговую картину вклада в оборону, сведённую вычислителем по Елене.

– Уважаемый помнит нападение на караван заражённых?

– Да. Как её забудешь, когда у тебя над головой попрыгают с оторванной с твоей же машины пушкой! – со злой гримасой хрипло ответил бородач.

– Мы были впереди перед «Контейнером», а вот это на картинке – наша машина. А вот эти красные линии, идущие от нашей машины, суммированные электроникой выстрелы моего помощника, закончившиеся ликвидацией заражённых.

Быстрые взгляды бородача от экрана к лицевой пластине шлема.

– Понимаешь уважаемый! Ведь я ещё с ней и недели не прожили в этом мире. Но это не значит, что мне простительно нарушить Ваши традиции. По моим традициям, предоставить вашему благородному взору, прекрасный лик моей помощницы, чтобы усладить сердце и возрадовать душу весит как десяток горошин, но …!!! Если я так поступлю, то буду чувствовать себя презренным сутенёром, поэтому и за десяток жемчужин я не могу открыть её лик посторонним.

– Так здесь более сорока поражений заражённых. – Торговец был действительно поражён. Я это понял по изменившейся мимики, которая перестала «играть» и расслабилась.

– И это я остановил её, так как понял, что заражённые перестали нападать на караван, было бы вдвое больше.

Но торговля не только установление цены, по которой отдадут и возьмут товар. Это ещё и игра, и коммуникация. Мы поиграли минут десять, пока не остановились на десяти споранах за всё, включая питание тактических раций.

Когда шли с пивом, остановились в тени дерева. И у меня была возможность сказать Елене исходя из своего опыта прошлой жизни и наблюдений за их поведением с матерью. Благоприятно было, что мы одни и она была со скрытым шлемом лицом, что давало ей чувство защиты.

– Пойми первое о тебе и команде. Ты тут становишься как важная часть большого конвейера выживания, противостоящей тому миру, где все и каждый едят других. Важная, но все-таки часть команды. Не пытайся стать целым заводом – просто делай свою работу. Матерью займутся нормальные люди посёлок, плюс работа, задачи быта. Тот же стресс ведь здесь разных видов. Может она, ещё, и подберёт себе счастливую долю. Я вижу, что здесь есть и нормальные люди. Да и у неё, кажется, есть подвижки в лучшую сторону.

– Какое второе правило? – Лицо Елены не видел, но голос стал чуть веселее.

– Построй внутри себя непрошибаемую стену. Стальную. Насилие, увиденные смерти, даже детей, стариков, беременных – ничто не должно тебя трогать.

Вспомни Тютчева!

…Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум…»

«Не знаю. Я должен был ей помочь, ведь она в моей команде и если я помню, как моя рука вырывает из неё, весь в крови, член мура, то для неё эти воспоминания – ночной кошмар», – но я могу лишь загрузить их работой, чтобы сон давал отдых и был напряжённо ожидаемым избавлением от изматывающего труда. Пока я могу, я должен бороться с «Недостатком» каждого компаньона команды.

– Пошли к нашим. Пиво понесу я.

Дальше всё было привычно, мы «гуляли» вдоль каравана, я с упаковкой бутылочного пива, Елена с сумкой, неся восемь раций, и глазели на окружающих. Они, в свою очередь изучали нас из-за нашего непривычного вида, выделяющего от окружающих.

Встретила нас Мила, сразу сообщив в отверстие люка, не успев тот открыть полностью:

– Командир, за тобой приходил кто-то из охраны. Он сказал, что Купец приглашает тебя на обед к себе.

«Что-то новенькое. Мила придумала мне звание? Ей как-то несвойственно задумываться об иерархии». – Пропуская Елену в люк, оценил приветствие. – «Видимо, девицы обсуждали что-то о жизни нашей грешной внутри замкнутого пространства транспорта».

– Хорошо. Каждой по бутылочке пива, кроме тех, кто на дежурстве и тех, кто на него будет заступать. Мою положите в холодильник. Будьте внимательны.

Планшет им не оставил. Не было смысла, им, без меня, допуска к функционалу не было, а управлять, как транспортом, могла Мариам.

Прошёл мимо «Контейнера», вдоль которого кипела торговля, как на развалах, так и у двух открытых точек, боковой массивной двери и ещё более массивного заднего пандуса.

Когда я подошёл к среднему транспортному монстру, меня охрана узнала и пропустила, выделив сопровождающего, вежливого и молчаливого. Сопровождающий, потому что в кузове можно было заблудиться, так как в нём сделано три этажа, в которых было шесть коридоров, правда, мы прошли по короткому входному сразу к двери на втором этаже, которая открывалась в довольно вместительную каюту, украшенную коврами.

На ковре красивого растительного орнамента рисунком, с ворсом более двух сантиметров, в центре, с безупречно вертикально выпрямленной спиной, сидел Купец, а по правую руку, удобно облокотившись на подушки, в правой руке держа пиалу с чаем, Бебут.

Разувшись у порога, поприветствовал хозяина и следуя приглашению, занял место напротив них. Скрестив ноги, расположившись на тёплом ковре, подоткнув под спину достаточно твёрдую для этого подушку с бахромой жёлтого цвета и кисточками.

– Как проходит твоё путешествие в моём караване Неименованный Док? – Не выпуская из рук пиалу, над которой вился ароматный пар хорошего чая, задал вопрос Купец.

«Не, в эту игру с ним мне играть не надо!», – взвесив обстановку решил я.

– Уважаемый Купец, благодарю за проявленную любезность и приглашение на обед, как мне передали. У меня всё хорошо. Прошу Вас принять во внимание, что ещё и недели нет, как я в этом мире. Это я к тому, что в своём городе я жил светской жизнью врача в росийско-европейских традиций культуре. Это я к тому, что такой мудрый человек знает, русские традиции были искоренены вместе с их носителями за сто восемь лет нового государства и по ним проехал бульдозер советского проекта, а затем уже косилки российско-юсовской зачистки. То есть ни восточных традиционных, ни собственно русских традиций мне узнать было неоткуда. Поэтому великодушно указывайте мне на ошибки, если таковые возникнут во время нашего общения и прошу помнить, что ни обидеть хозяина, пригласившего меня, ни его гостей у меня ни в мыслях, ни в планах.

Как ни странно, но в лице Купца дрогнули, расслабляясь челюстные и окологлазничные мышцы. Казалось, Бебут лежал расслаблено, но как-то изменилась и его поза в сторону успокоенности. «Блин, а что они ожидали?», – привычная заметка на отмеченное, чтобы подумать потом.

– Мне приятно слышать вежливую речь, и гость всегда принимается со всем уважением по нашим традициям. А сейчас кофе или чай, пока готовится шашлык?