Восхождение

– Я увлекался сельским хозяйством всегда. А не только техническими новшествами из Франции. Я уже нашёл два места, где меня уже готовы взять управляющим, это в крупные поместья, что позволит нашей семье вести безбедную жизнь и далее.

Матвей смотрел в бездонно серые, сейчас, глаза Людмилы. Он в этот вечер чувствовал понимание не просто им сказанного, а то понимание, когда ты вдруг осознаёшь, что человек понял всё, что ты хотел сказать, и то, что ты не сказал, так как волновался и не нашёл нужного слова, и то, что не сказал из-за не хватки времени… И дело было не только в понимании, чувство родного человека, чувство, что этот человек единственный для тебя тоже его внезапно посетило.

– Прошу вас довериться мне и поверьте, завтра Вам будет весело! Так устроен мир, что иногда неизвестно, что может случиться через минуту!

Матвей своими расспросами действительно проверил знания Александра и убедился, что тот великолепно знает, как вести хозяйство имения, а у сельского хозяйства все работы и нюансы, влияющие на доходность.

– Мой друг, Александр! Пока вы составьте опись имеющегося имущества и всех активов, а завтра с утра мы обойдём имение и осмотрим его, только, с хозяйской точки зрения.

Матвей внутренне поморщился, он понимал, что Людмила считает, что он просто старается отвлечь юношу от семейной трагедии. Он видел кавалергардов в Санкт-Петербурге и успел познакомиться с некоторыми из них. Это были повесы, но это были благородные повесы. И ротмистр, мошенник и карточный шулер был уродом, среди офицерства вообще, а среди кавалергардов тем более. И он придумал.

– Людмила, а пообещайте мне при всех! Вот Александр, Гилири свидетели! Что если завтра все ваши невзгоды пройдут, как отгремевшая летняя гроза, и ваше будущее будет снова таким же благополучным, как до карточного проигрыша, то вы составите нам компанию в путешествии в Баку, затем Египет, затем Санкт-Петербург. Ну, а что там далее, будем уже решать потом.

Глаза Людмилы расширились. Она смущённо разгладила смятую салфетку:

– Матвей, я бы и так это вам пообещала, но есть светские правила, и они жёстко определяют поведение девушки, как и границы её свободы.

Матвей, как будто только и ждал этих слов. Он отодвинул с шумом стул, на котором сидел, сделал шаг к месту Людмилы, встал перед ней на колено, взял её руки в свои:

– Людмила, я понял, что не могу жить без вас! Я прошу Вас стать моей женой! Ответьте, вы согласны?

Гилири откинул капюшон и во все глаза смотрел на происходящее с открытым ртом и свесившимся кончиком ярко красного языка.

Александр застыл, ничего не понимая.

Тишина давила в зале столовой. Слуги замерли.

– Да!

Из глаза Людмилы прокатилась слеза, затем слёзы покатились из обоих глаз, но Людмила быстро взяла себя в руки. Её глубокий, грудной голос открывал тайны её сердца, не обращая внимания на других, значение имел только один человек:

– Я полюбила Вас, с первой встречи. Безнадёжно. Не надеясь никогда увидеть снова.

Она естественным, грациозным движением кисти с белоснежным платком, утёрла слёзы:

– Но на данный момент я бесприданница. Правда, претендента в женихи вы только что видели. Но я ему отказала сразу, когда он явился, тогда, с папа, нагло обещая забыть про карточный долг, при условии свадьбы со мной.

Матвей, поцеловал руки Людмилы, поднялся, потянув за руки нежно и мягко, помог встать на ноги своей избраннице. Несколько мгновений они постояли, прижавшись, друг к другу.

– Что это? – удивлённо, приглушённо, воскликнула Людмила.

При объятии её руки легли на плечи Матвея, и опустившийся рукав платья открыл браслет, который сейчас наполнился пульсацией, распространяющейся по узорам, в нём «выбитым». Действительно, игра цветов была удивительна на металле, напоминающем бронзу и вставках белой эмали, как представлялось, при взгляде на браслет, до этого.

Матвей и Людмила были готовы так провести вечность, но шмыганье носом Александра и настойчивые сигналы вира от Гилири, заставили Матвея отпустить руки Людмилы. Он их держал, якобы рассматривая, и сравнивая игру света и перемену цветов на их обоих «браслетах», а на самом деле наслаждаясь ощущением появившегося родного тепла жизни от её рук.