Перед бурей. Шнехоты. Путешествие в городок (сборник)

Мы уже вспоминали, в каких отношениях была молодёжь. В обоих пробудилась живая любовь, горячая, знающая, что победить не может, оба были убеждены, что чувство это должно быть взаимным, у обоих на устах было великое слово, решительное, и произнести его ещё не смели. Каликст уже понял Юлию.

Была ли она виноватой, что родилась дочкой того падшего так низко человека? Образование дало ей убеждения вполне иные, а те должны были быть искренними, быть подделанными так не могли. Каликст, одним словом, верил в неё, потому что её любил, а влюблен был так безумно, горячо, как в двадцать лет честное сердце влюблённым быть может.

В этот вечер всё складывалось дивно, даже до разговора. Сидели рядом. Тётка ходила вдалеке. Юлия была задумчивая, мечтающая. Играла в этот день много, а музыка оставляла после себя какую-то лёгкую горячку. Нервы её ещё дрожали, вибрировали, а звуки, женясь на родственных идеях, вызывали дивные мечы. Она забыла немного о настоящем, какой-то чарующий сон недавно ей снился перед глазами.

Осталась после него грусть и тоска.

– Ты только возвращаешься, – спросила она, – можно узнать, издалека?

– От старого приятеля моего отца… из Урсинова.

– От приятеля Костюшки также, – добавила Юлия. – Ведь так?

– Так точно, пани.

– Даже никогда не могла увидеть его вблизи, а так всегда желала, – говорила Юлия, – возвращаясь оттуда, ты бы должен быть весёлым и счастливым, а я вижу тучку на лице.