Графиня Козель

– Ну, однако, я думаю, что и я мог бы тут пригодиться.

– На что же именно? – с саркастической улыбкой спросила Анна.

– А хотя бы на то, чтобы сдерживать их бесстыдное нахальство! – крикнул Гойм, ударив кулаком по столу. – Поверьте, что меня не выслали бы отсюда, если бы я не мешал. Во всем этом я узнаю дело рук милейшего Фюрстенберга, который сегодня с коварной усмешкой заплатил мне тысячу червонцев, вместо которых король подарил ему десять тысяч. Это вознаграждение за одну прекрасную мысль – привезти вас сюда. Судите же сами, как должны быть оплачены более существенные услуги…

– Гойм! – воскликнула, вскочив со своего места, Анна, и глаза ее засверкали. – Довольно с меня, слишком довольно! Уходите, уезжайте… вообще делайте, что хотите, но только оставьте меня в покое! Я сама сумею отстоять себя, а ваших оскорбительных намеков я более не хочу слушать! Довольно, я говорю вам, довольно этого!..

Гойм замолчал, а часы напомнили ему приближение минуты его отъезда.

– Конечно, – сказал он. – Мне нечего предостерегать вас, вы совершеннолетняя и сами знаете, что вас может ожидать… О себе же скажу только одно, что я бесчестья не перенесу! Пусть Фицтум и другие делятся с его величеством своими женами, на то их добрая воля, но во мне нет такого верноподданнического добродушия!

– Зато ведь и я, господин Гойм, тоже не пала так низко, как эти барыни, – перебила Анна, – поверьте, что я вам не изменю, и знаете, почему? Потому что я себя бы этим унизила! Но если вы сделаете мне жизнь с вами еще более невыносимой, я брошу вас и совсем не стану делать из этого секрета.

Гойм ничего на это не ответил. На пороге он, казалось, хотел что-то сказать, но кончил тем, что схватился с отчаянием за голову и вышел в двери, за которыми его уже ожидал посланец короля, обязанный напомнить министру о скорейшем отъезде.

В замке не только подкарауливали Гойма, когда он переезжал через мост, но даже послали следить за ним, чтобы он не попытался тайком возвратиться в Дрезден… Было задумано, что графиня Рейс пригласит к себе Анну, а король приедет туда, как будто неожиданно и инкогнито…

Графиня Фицтум явилась передать Анне это приглашение, но та отказалась. Напрасно золовка уверяла ее, что об этом не будет знать никто на свете. Анна ясно видела, что ей устраивают свидание с королем, и прямо высказала это сестре своего мужа.

– Вы слишком догадливы и осторожны! – со смехом отвечала графиня Фицтум. – И я не стану вам лгать; действительно могло бы случиться, что заехал бы и король… Что же с этим делать: он вами очень заинтересован и ищет случая с вами сблизиться. А что вы сделаете, если, раздраженный, он приедет сюда, прямо к вам в дом? Обдумайте это… Вы знаете этикет: короля нельзя не принять, перед ним отворяются все двери. Будет ли это для вас лучше, будет ли это приличнее и благопристойнее, если он пробудет с вами наедине несколько часов? Как вы думаете, что тогда заговорят и чем вы кого-нибудь разуверите в том, что не удостоились принять всю полноту ласк своего августейшего гостя?

Анна побледнела.

– Однако, – сказала она, – король не может быть таким… (она не могла подобрать выражения) – король не может быть таким наглецом; он, вероятно, пощадит мою репутацию! Иначе это не может быть!

– А я вам говорю, что все может быть… Что король скучает и не понимает никакого сопротивления или отказа в исполнении его прихотей. Наши дамы своей уступчивостью не приучили его сдерживаться, и если вас не будет у графини Рейс, я вам ручаюсь, что он к вам приедет.

– Значит, вам это уж наверно известно? – спросила Анна.

– Мне ничего не известно, но я только очень хорошо знаю короля Августа, – отвечала, расхохотавшись, графиня Фицтум. – Я, моя милая, сама очень хорошо помню один вечер… – и она не договорила и вздохнула.

Анна заломила себе руки.

– Так вот как! – проговорила она. – Значит, здесь надо быть, как среди разбойников на большой дороге; нужно быть вооруженной от головы до ног!.. Хорошо, что же делать, я найду кинжал и пистолеты… Я не боюсь ни огня, ни железа.

Графиня Фицтум приняла эти слова в их прямом смысле и старалась успокоить Анну и обратить все в шутку.

– Вы должны знать, – сказала она, – что Август никогда в жизни не запятнал себя насилием, это совсем не в его характере. Твердый и настойчивый, но любезный и предупредительный, он слишком красив и мил, чтобы ему когда-нибудь приходилось прибегать к таким грубым средствам…

После этого начался продолжительный разговор, который окончился тем, что графиня Фицтум сумела наконец убедить свою невестку ехать вместе с ней на вечер к графине Рейс. С этой радостной вестью Фицтум сейчас же полетела к своей приятельнице, а Фюрстенберг перенес это радостное известие в замок.

Король распорядился так, что он поедет вечером на минутку к княгине Тешен, а на обратном пути отошлет экипаж с сопровождающими его людьми в замок, сам же сядет в заранее приготовленные Фюрстенбергом носилки и прикажет отнести себя к Рейсам.

Теперь, прежде чем продолжать, заглянем во внутренний мир нашей героини – графини Анны, и проследим ее затаенные планы.

Анна была круглой сиротой с детства и замуж вышла не только не по любви, но даже и не по своей воле, а по принуждению… Жизнь с мужем скоро стала ей невыносимой, молодость проходила самым печальным образом. На ее месте всякая другая, конечно, была бы очень рада воспользоваться представившимся случаем королевского внимания, которое, по меньшей мере, могло бы дать ей обеспеченное и не зависимое от мужа положение, а может быть, даже второе хорошее замужество, которое прикрыло бы унизительное состояние отставной фаворитки, но Анна была воспитана в тех строгих правилах и убеждениях старого времени, которые с этим не согласовывались и заставляли ее только удивляться легкомысленному поведению женщин, соглашавшихся служить минутной забавой соскучившемуся государю. Она понимала и допускала возможность развода с противным ей Гоймом, к которому она питала лишь ненависть и отвращение, но допускала все это не иначе, как лишь вследствие искренней любви к королю и под условием законного с ним брака.

Разумеется, если бы Анна высказала кому-нибудь свои мысли, она вызвала бы только смех. Намерение надеть вечные оковы на такого человека, как Август, всякому показалось бы несбыточным, но Анна, зная, что король давно не любит свою жену, считала это возможным.

К тому же король был красив и старался ей нравиться, а Гойма она не любила; блеск, власть и корона придавали Августу еще более прелести, и потому неудивительно, что Анна о нем думала и даже почувствовала к нему какую-то симпатию… Она мечтала о счастье с ним, но не иначе, как под условием брака.

Анна все обсудила, все взвесила и сформулировала себе такое решение:

– Я могу ему принадлежать, но при этом я должна быть королевой.

Ее сопротивление убеждениям графини Фицтум скорее было рассчитанным маневром, чем действительным негодованием или испугом. Она не хотела сделаться игрушкой придворной интриги и чувствовала себя гораздо сильнее всех этих интриганов: в глазах короля она прочла, какое произвела на него впечатление, и решила этим воспользоваться…

– Я никогда не сделаю низости, – сказала она сама себе, – и скорее останусь несчастной женой Гойма, но любовницей Августа я не буду; я буду или его женой, или мы совсем будем чужды друг другу!

А между тем из всех, кто хлопотал услужить ею королю, никто и не предполагал, что у графини Гойм есть свои планы, не совсем идущие вразрез с исканиями Августа.

Молодая женщина мечтала.

Порою, краснея сама перед собой, она уже начинала сознавать, что краткое пребывание при дворе оказало на нее свое тлетворное влияние: в ней понемногу пробуждалось желание власти.

Когда наступил вечер и приблизился час отправляться к графине Рейс, Анна оделась самым тщательным образом, с большим вкусом и элегантностью, хотя и без особенной роскоши. Тогдашняя мода позволяла ей обнажить до плеч свои чудной красоты руки, красивую шею и открыть прелестный, будто из мрамора выточенный бюст. Анна всем этим воспользовалась.

Ее свежий цвет лица не нуждался ни в белилах, ни в румянах, а черные, как вороново крыло, косы еще более возвышали блеск ее прозрачной и, как атлас, нежной кожи. Но все это было ничто в сравнении с ее полными огня и самой обворожительной прелести глазами, в которых была неопределенная, беспокоющая и томная прелесть.

Посмотревшись в зеркало, Анна сама показалась себе такой красивой, что даже улыбнулась своему отражению… Она была одета в черное платье с отделкой из пунцовых лент, которые придавали этому наряду несколько фантастический характер.

Графиня Фицтум, которая должна была за ней заехать, чтобы вместе отправиться к Рейсам, увидев ее, остановилась на пороге комнаты и, всплеснув руками, вскрикнула:

– И вы говорите, что хотите всю жизнь промучиться с моим братом… И между тем так наряжаетесь для короля!

– Что же из этого? – холодно отвечала Анна. – Никакая женщина не станет стараться быть с виду хуже, чем она есть.

– Но как вы одеты!.. Вы, я вижу, такая мастерица, что в туалетных делах никаких советов не требуете. Однако же нам пора, едем!..

Точно такие же восклицания и радостный шепот встретили Анну у графини Рейс.

Этому успеху Анны никто так не радовался, как сама Рейс, которая имела на нее свои виды и расчеты. Фюрстенберг, опередивший короля на несколько минут, увидев Анну Гойм, пришел от нее в такой же восторг, как и все прочие.

– Я знаю короля, – сказал он. – Эта женщина сделает с ним все, что захочет, если только сумеет устоять.

Анна руководствовалась врожденным инстинктом, и учить ее было совсем не нужно.

Минуту спустя тихо отворились двери кабинета и вошел король. Увидев Анну, он, кажется, забыл обо всех и подошел поздороваться с Гойм. На лице Августа уже не было заметно и следов огорчения от невзгод в делах со шведами, от неблагодарности поляков, от миллионных потерь, от измен и всяких других неудач.

Анна отвечала на приветствия короля холодно и церемонно, как предписывал этикет. Однако ее старательный туалет сам за себя говорил. Очевидно было, что она хотела ему нравиться и была почти уверена в своем успехе.

Несмотря на сильное влечение к графине Гойм, король, однако, не хотел нарушать условия вежливости к другим дамам, и хотя он терпеть не мог графиню Рейс, однако же присел на минуту около нее и очень любезно поговорил с ней, потом сказал несколько слов Юльхен, улыбнулся пани Фицтум и каждую даму без исключения одарил любезным взглядом, словом или улыбкой. В то время, пока происходил обход, графиня Фицтум взяла невестку под руку и под предлогом какого-то сообщения прошла с ней в кабинет. Это был военный маневр с целью устроить королю приятный тет-а-тет с Анной. Все, как по команде, поняли это и стали отступать, оставив Анну и Августа с глазу на глаз.

Правда, двери были открыты, и поднятая портьера позволяла всем гулявшим по зале дамам лицезреть особу государя, но никто не мог бы расслышать оттуда их разговора.

– Вы, графиня, точно преобразились, – обратился к Анне Август. – Вы сегодня еще красивее, чем были вчера, и между тем вы совсем не та, какой были вчера. Вы не волшебница ли? – добавил он шутя.

Анна слегка поклонилась.