Кунигас. Маслав (сборник)

Мед шумел в головах, и шум увеличивался. Пир продолжался до самого отъезда кунигаса, которого Маслав и его приближенные проводили во двор, где стояли кони. Когда пруссаки, сев на коней, выезжали из замка, множество народа и гусляры с приветственными кликами провожали их за валы.

Вшебор стоял, глядя вслед отъезжавшим и прислушиваясь к разговорам толпы, когда Маслав подозвал его к себе и велел привести к нему напоказ подобранную им дружину. Он тотчас же пошел исполнять приказ, но в это время в те двери, через которые он хотел выйти, вошло новое посольство, и князь взглядом приказал ему остаться.

Новоприбывшие имели еще более странный вид, чем дикие, но воинственные прусские послы. Это была толпа черни, посланная в качестве депутатов от разбойничьих шаек взбунтовавшихся крестьян, грабивших страну. В окровавленных сермягах, с разгоряченными и возбужденными медом и пивом лицами они ворвались со смехом и шумом, без всякого почтения к княжескому двору.

Начальник их, высокий детина, на голову выше всех остальных, с густыми, падавшими ему на плечи волосами, увидев Маслава, снял не спеша баранью шапку и слегка склонился перед ним. Ни он, ни его товарищи, весело поглядывавшие вокруг, не испытывали ни малейшего страха в этой торжественной обстановке княжеской столовой… Опустошения, которые они чинили по всей стране, научили их ничего не ценить, они чувствовали свою силу…

– Ну, вот мы пришли к вам, князь наш, – заговорил начальник, – посоветоваться и порадовать тебя. Ты наш! Ты наш!

И вся толпа весело замахала шапками, приветствуя его громкими восклицаниями. Маслав хмурился и молчал.

– Там, за Вислой, мы уж очистили тебе почти весь край. Иди и наводи порядок… Восстанови старые храмы, верни старых богов немцам их богам на погибель!

Снова раздались крики, и шапки полетели вверх. Оратор погладил бороду и огляделся вокруг.

– Рыцарей и немецких ксендзов нет больше нигде, и замков уже немного осталось, и те мы возьмем голодом или разнесем в щепы… но с чехами мы не можем справиться. Это, милостивец, твое дело. Если хочешь княжить, надо от них избавиться…

Все, окружавшие посла, кивали головами, подтверждая его слова. Маслав слушал.

– Рыцарей нет больше? – спросил он.

– Да все равно что нет, – смеясь, отвечал посол, – хоть некоторые еще прячутся по лесам, но придут холода, морозы – волки и тех доедят.

– А замки спалены?

– Если где и остались еще, то недолго продержатся, – возразил посол.

– Вот только один есть поблизости, с тем мы, пожалуй, и справимся. Если бы нам дали воинов на помощь, нам было бы легче овладеть им.

– Что же это за замок? – спросил Маслав.

И вся толпа, перебивая друг друга, закричала в ответ:

– Ольшовское городище!

Вшебор почувствовал, как вся кровь бросилась ему в лицо.

– Окопались там собачьи дети, – продолжал оратор. – Защитились машинами и так крепко держатся, что их трудно взять. Голод их изведет, это правда, но что хорошего? Там женщин много, они бы нам пригодились. А за это время похудеют, запасы все поедят. А вдруг придут чехи, возьмут их и ограбят? Там большие богатства собраны, жалко будет потерять.

– Ольшовское городище? – еще раз спросил Маслав.

Посол указал рукой в ту сторону, где оно было расположено.

– Дайте нам людей, – сказал он. – Если мы бросимся со всех сторон на валы, они не выдержат… Если поделимся хотя бы пополам, там хватит богатства на всех. Туда свезли сокровища со всех сторон, да и сам Белила имел достаток… Надо истребить это гнездо без пощады.

Маслав несвязно бормотал что-то. Послам от черни принесли пиво, и тут же началось угощение. Все взяли по кубку и с поклонами обратились к пану, принимавшему их у себя, но сам пан был не весел: не по нраву ему была бесцеремонная простота простого народа. Да и они, поглядывая на этого «своего» князя, видимо, не очень им восхищались. Он казался им слишком высокомерным и чересчур походил на прежних панов. Вшебор, который уже собирался уходить, услышав, что началось обсуждение готовившегося совместного нападения на Ольшовское городище, остался послушать, к какому решению придут.

Трудно было разобрать что-нибудь в общем говоре и шуме. Из толпы то и дело вырывались отдельные голоса, заглушавшие говорившего и прерывавшие рассказ. Вшебор понял только одно, что послы старались разжечь в Маславе жадность, описывая ему собранные в замке сокровища, но князь гораздо менее интересовался добычей, чем местоположением замка и численностью охранявших его людей.

Но одним эти силы казались далеко превосходящими их собственные по той причине, что принудили их к отступлению, другие же стирались доказать противное. Таким образом, нельзя было установить точное количество защитников. В одном только все были согласны – именно в том, что в городище схоронилось много рыцарей и уж ради этого следовало взять замок, чтобы эти опасные люди как-нибудь не выбрались оттуда и не спаслись.

Для Маслава тоже было гораздо важнее избавиться от тех, кого он считал своими злейшими врагами, чем овладеть богатой добычей. Когда толпа, угостившись и нашумевшись вдоволь, удалилась, милостиво отпущенная князем, Маслав, утомленный, опустился на скамью, а Вшебор, воспользовавшись тем, что день уже сменился вечером, побежал под предлогом взглянуть на коней по направлению к конюшням – искать Собека.

Как при Болеславе – замок и дворовые постройки были полны рыцарства, так теперь при Маславе все было полно простым людом, который надо было поить и кормить. Около храмов – гусляры и певцы, на валах – воины, а в обоих дворах – толпы народа, стекавшиеся со всех сторон на поклон и располагавшиеся здесь лагерем. Трудно было даже пробраться среди этих шалашей, деревянных балаганчиков, сараев и повсюду разложенных костров. Слышались пение и смех. Кое-где производилась купля и продажа еще окровавленной одежды и дорогих материй, награбленных по шляхетским усадьбам.

Вшебор, минуя все эти группы, добрался до сарая, где он еще издали заметил Собека, но и здесь сновала челядь и надсмотрщики за стадами коней и рогатого скота, так что трудно было поговорить без опаски.

Сделав знак старому слуге, Долива повел его за собою в ту сторону, где на валу почти не было народа.

Проведя его в безопасное место, Вшебор сказал ему:

– Ваша правда, нам надо скорее возвращаться. Сейчас только приезжали посланные к Маславу, требуют от него помощи, чтобы взять Ольшовское городище. Мы должны предупредить наших об опасности и быть уж среди них для защиты замка. Может быть, удастся вырваться оттуда заранее!

Собек хлопнул в ладоши.

– Но как же выбраться отсюда? – спросил Долива. – И попасть-то сюда было нелегко, а уж выйти – еще труднее.

Старик беспокойно задвигался.

– Мне-то легко отсюда уйти, – сказал он, – когда захочу, тогда и уйду, и никто меня не спросит, вам хуже.

Он покрутил головой.

– Вот потому-то я вас и спрашиваю, – сказал Вшебор.

– Вы старайтесь только выбраться в лес за Вислу, – сказал Собек, – а там уж мое дело вывести вас дальше.

Долива подумал немного.

– В эту ночь? – спросил он.

– А чего же нам ждать? Они еще могут заподозрить нас.

Пока они так совещались, наступил вечер, и Вшебор должен был вернуться в замок, чтобы показаться на глаза Маславу. Решено было бежать в эту же ночь.

Долива, допущенный к князю за получением приказаний, нашел его полусонным от меда и пива и не расположенным к каким-либо разговорам. Он только знаком дал ему понять, что хочет отдохнуть. Вшебор тотчас же вышел и пошел в свою хату во дворе. В этот вечер никто не приходил за ним и не заглядывал к нему в горницу.

На другой день утром князь вышел к своим людям, чтобы сделать смотр вооружению воинов и их коням. Вернувшись к себе, он приказал позвать охмистра.

Ждали, что он займется обмундированием новоизбранной дружины, но нигде не могли его найти. Хата, где он обретался, была открыта настежь, и огонь в очаге давно выгорел. Никто не видел, как он входил в нее.

Люди князя разбежались искать его, но прежде всего заглянули в конюшню: ни Собека, ни лошадей их там не было.

Известие о том, что Вшебор исчез, привело Маслава в ярость. В погоню за беглецами были посланы самые надежные слуги и кони. Князь клялся, что не пощадит ни одного рыцаря, хотя бы тот в ногах у него вымаливал прощенье.

На него напал какой-то непонятный страх. Он целый день провел на валах, поджидая, не привезут ли тех, за которыми была отправлена погоня. Для них уже была приготовлена виселица.

Только к ночи стали возвращаться посланные с известием, что Вшебор исчез без следа. Паромщики на Висле клялись, что ночью никто не переезжал на тот берег Вислы и никто в окрестностях не видел всадников. Несколько дней искали их следов по обеим сторонам реки. Все было напрасно.