Криптология и секретная связь. Сделано в СССР

Автором французских двухбуквенных ключей № 362 и № 363 также был Нелидов. Разработанные в 1876 году, они были подобны биграммным ключам № 359, № 360 и № 361. Об этих ключах барон Таубе также писал, что их можно использовать и в начале XX века.

Еще одной интересной личностью той эпохи, работавшей в разных российских спецслужбах и занимавшейся криптологией, был Владимир Иванович Кривош. Он родился в 1865 году в Словакии, входившей в состав Австро-Венгерской монархии. По окончании гимназии он владел французским, немецким, венгерским, итальянским, чешским, словацким и хорватским языками. Не являясь по происхождению дворянином, ему удалось поступить в Королевскую Ориентальную (Восточную) Академию в Вене, однако через год, в 1886 году, он был из нее исключен за неуспеваемость. Тем не менее благодаря своим лингвистическим способностям в период учебы в академии В. И. Кривош выучил дополнительно еще английский, сербский, турецкий, арабский и новогреческий языки. В том же году он выехал в Россию и стал слушателем факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета.

Одновременно В. И. Кривош вел активную гражданскую, журналистскую и литературную деятельность в разных славянских и словацких обществах Санкт-Петербурга. В 1888 году он получил российское гражданство. Ввиду своего увлечения вышеупомянутой деятельностью и нежеланием «протирать штаны» в университете В. И. Кривош в 1889 году его «бросил», в результате чего высшего образования так и не получил.

В 1891 году он начал работать на Петербургском почтамте, а в 1892 году был назначен переводчиком Санкт-Петербургской почтовой цензуры, т. е. начал заниматься перлюстрацией. Однако спокойная работа на одном месте В. И. Кривоша не устраивала. С 1901 года он начал читать лекции по стенографии в Санкт-Петербургском Технологическом институте (до 1914 года).

С 1904 года В. И. Кривош стал по совместительству работать цензором в Санкт-Петербургском комитете иностранной цензуры (до 1915 года) и переводчиком при Секретном отделении ДП (до 1906 года). С 1906 года он уже заведующий стенографическим бюро Государственной Думы (до 1907 года) и Государственного Совета. С 1907 года – руководитель Секретного бюро Морского генерального штаба и Генерального штаба Военного министерства (до 1911 года).

В начале 1900-х годов В. И. Кривош проявил в области перлюстрации свои творческие способности. Он сделал два изобретения, которыми сотрудники ЧК пользовались в течение десятилетий. Первый заключался в новом способе раскрытия писем с помощью специального аппарата вроде электрочайника. Теперь цензор в левой руке держал конверт над струей пара, а в правой – тонкую иглу, которой осторожно отворачивал клапаны почтового конверта.

Вторым изобретением В. И. Кривош рационализировал технику изготовления состава для поддельных печатей, наносившихся на дипломатическую почту: вместо серебряной амальгамы использовалась медная, более удобная и дешевая. За эти изобретения в 1908 году он получил орден Святого Владимира IV степени и занял должность младшего цензора Санкт-Петербургской цензуры иностранных газет и журналов.

По воспоминаниям самого В. И. Кривоша, благодаря знанию им многих языков его привлекали также к дешифровальной работе в МИД. В 1904 году во время русско-японской войны он был послан в Париж для изучения иностранного опыта по вопросам перлюстрации и раскрытия дипломатических кодов. Французы ввели его «в святая святых» своей тайной полиции «Sыretй Gйnйrale». Там он проработал около десяти дней, пока не был раскрыт четвертый вариант японского кода.

Кроме того, В. И. Кривошу удалось обстоятельно ознакомится с работой парижского ЧК, который, как оказалось, функционировал аналогично петербургскому. Он располагался в частном доме под вывеской какого-то землемерного института. Один из служащих ЧК разбирался в вопросах лесоводства и землеустройства и всегда давал квалифицированную справку частным лицам, интересовавшимся этими вопросами.

Почти все коды французы добывали агентурным путем. Так, они активно использовали для получения криптоматериалов (включая порванные черновики секретных телеграмм, отправлявшихся в зашифрованном виде из этих посольств) подкупленных служащих иностранных посольств. Имели они и некоторые русские коды, что от В. И. Кривоша и не скрывали.

По воспоминаниям В. И. Кривоша, все работники криптослужбы Франции (включая технический персонал: секретарей, машинисток, посыльных и т. п.) должны были быть заинтересованы в своей работе и бояться ее потерять. В секретной части достаточно часто работали жены и сестры служащих. Таким образом, целые семьи сплачивались одной идеей сохранения доверенных им тайн. От этого существенно зависело их семейное материальное благосостояние.

В. И. Кривош стал первым русским криптологом, который получил возможность ознакомиться с работой дешифровальной службы Франции того времени. Полученные им сведения были использованы российскими сотрудниками ЧК в своей практической деятельности.

Вместе с тем с 1910 года русская контрразведка стала подозревать В. И. Кривоша в шпионской деятельности. Кроме того, в то же время его коллеги по службе перлюстрации заподозрили В. И. Кривоша в финансовой небрежности и присвоении казенных денег. В результате в 1911 году он был уволен из Санкт-Петербургской цензуры иностранных газет и журналов, а также из Секретного бюро Морского генерального штаба и Генерального штаба Военного министерства. Как дальше сложилась судьба В. И. Кривоша, будет описано в четвертой части.

1.6. Криптология при Николае II

В период с 1901-го по 1910 год служба перехвата и дешифровки под руководством начальника ЧК МИД Александра Александровича Савинского (1879–1931) получила новый статус, поэтому ее организация значительно улучшилась.

Насколько Николай II интересовался деятельностью ЧК, видно из того, что он однажды собственноручно отобрал три золотых и серебряных портсигара с гербами и бриллиантами в качестве царских подарков и передал их секретному чиновнику для вручения сослуживцам в виде поощрения за полезную деятельность. В этом отношении император Николай II резко отличался от своего отца, императора Александра III. Он, когда ему доложили о «секретной экспедиции» и объяснили ее предназначение, ответил: «Мне это не нужно» и в течение всего своего царствования отказывался читать выписки из перлюстрированных писем, хотя несколько министров делали попытки заинтересовать его этим.

В инструкциях к шифрам МИД неоднократно рекомендовалось применять разные способы повышения стойкости. К этим способам относили: и своевременную смену ключей и кодов, и применение одновременно нескольких кодов в тех местах, где была такая возможность, и применение разного рода приемов типа использования разных вариантов кодобозначений, и, наконец, применение разных способов и систем перешифрования.

Параллельное применение нескольких кодов требовало больших расходов на составление и издание большого их количества и поэтому широкого распространения не получило. В России, как и во многих других странах, применялись разные виды перешифрования кодов: с помощью колонной замены, гаммирования и перестановок. Остановимся на наиболее типичных видах перешифрования.

Все перешифровальные ключи (системы) имели свой порядковый номер и каждому присваивалось наименование по буквам греческого алфавита: Альфа, Бета, Гамма, Дельта, Лямбда и др. Каждое сочетание кодов с перешифрованием перешифровальным ключом также получало свое название. Например, сочетание «Российского консульского ключа № 447» (кода) с перешифрованием перешифровальным ключом № 448 «Лямбда» называлось «Ангарой».

Для одних кодов перешифрование было обязательным, для других – в случаях передачи совершенно секретного сообщения. Разработчики шифров понимали, что коды легко компрометируются (теряют свою стойкость), если содержание зашифрованного с их помощью сообщения становится дословно известным противнику. Поэтому в случаях, если из МИД в какое-либо посольство, консульство или назад передавался какой-то текст, который известен или становился известным, то его необходимо было передавать, в обязательном порядке используя сочетание специальных кодов и перешифрований.

Так, например, в 1916 году для этой цели использовались «Французский общий малый дипломатический ключ № 431» и «Английский малый дипломатический ключ № 407» с обязательным перешифрованием.

Неотъемлемой частью шифров стали лозунги (по современной терминологии – ключи, пароли), меняющиеся в те или другие моменты времени по заранее оговоренным правилам. Лозунгом был более или менее короткий цифровой или буквенный ряд. Ключи были нескольких видов. Одни из них носили название «общих», ими обеспечивались заграничные учреждения определенного региона. Остальные все ключи назывались «специальными». Одни из них предназначались для связи лишь узкого круга корреспондентов или даже для одного посольства с центром (индивидуальные ключи).

При шифровании стандартные словосочетания, включая целые фразы, заменялись условными словами – «постоянными», что делалось для сокращения длины сообщения, и «переменными» – для дополнительного обеспечения секретности.

Рассмотрим некоторые типичные варианты таких шифров.

1. Передвижной условно словарный ключ № 437.

Первое упоминание о нем в документах относится к 1910 году. В «Руководстве» к этому шифру сказано, что он был предназначен для шифрования приведенных в секретных сообщениях выражений общего характера и ссылок, независимо от набора любым секретным ключом (или сочетанием ключей) открытого текста шифрованного сообщения.

Шифр этот состоял из четырех частей. Первая часть была непосредственно кодом (словарным ключом), цифровым, трехзначным, объемом 1000 словарных величин. Вторая часть – перешифровальная – была набором перешифровальных групп. На каждые сутки была своя перешифровальная группа, содержавшая трехзначное число (дополнительный для кода ключ). Под первичным шифрованным текстом, полученным при шифровании по коду, записывалась эта трехзначная перешифровальная группа, и из верхних цифр вычитались нижние по модулю 10. Таким образом, перешифровальная группа была не чем другим, как короткой периодической гаммой с периодом 3.

Третью часть шифра составляла таблица с 1000 передвижных условных выражений (слов), в которой каждое выражение соответствовало трехзначному числу. Таким образом, полученный после перешифрования набор трехзначных чисел заменялся на набор условных выражений. Каждым условным выражением было какое-то латинское слово (или имя собственное, встречавшееся в литературе). Условные латинские выражения располагались в таблице в алфавитном порядке, трехзначные числа – в возрастающем арифметическом порядке, т. е. третью часть шифра можно было назвать обратным алфавитным кодированием. Слово «передвижной» значило, что эта часть должна была со временем меняться и, таким образом, служила секретным ключом шифра.

Четвертую часть шифра составляли 25 таблиц цифровых замен, имевших название «Секунда». В каждой таблице было 20 замен, т. е. всего было 20 Ч 25 = 500 простых замен. Они были предназначены для шифрования чисел в сообщении (дат, ссылок на номер предыдущего или данного сообщения и т. д.). Таким образом, эти числа шифровались не по коду, а с помощью замен «Секунда». Для этого указанные числа открытого сообщения представлялись в виде пятизначных групп с приписыванием слева недостающего до полной пятерки количества нулей.

Далее в начале шифросообщения указывался условный номер выбранной таблицы замены, например, соответствующий первой таблице, и далее производилось шифрование каждой цифры набора пятизначных групп по своей порядковой замене. Первая цифра – первой заменой (столбцом), вторая – второй и т. д. Если количество цифр превышало 20, то следующие цифры после 20 шифровались по второй таблице и т. д.

Таким образом, ключ № 437 был шифром, который можно назвать «код + гамма + обратный код + набор простых замен для шифрования чисел». Методы дешифровки были основаны на использовании цифровой структуры гаммы перешифрования, на ее короткой периодичности и возможности проводить арифметические операции (сложение, вычитание) с цифровыми знаками шифротекста.

Применение в этом ключе обратной операции кодирования практически сводило на нет возможность применения указанных методов дешифровки, по крайней мере до тех пор, пока не удавалось накопить достаточный объем шифроматериала, чтобы с высокой надежностью снять обратный (алфавитный) код.

Что касается применения четвертой части шифра – особого шифрования дат и ссылок, то ее целесообразность можно в какой-то степени объяснить желанием отойти от стандартного кодирования в сообщении, которое, как известно, служит необходимой помощью для дешифровки кода, особенно в наиболее тяжелый момент начала этой работы. Это объяснение можно подтвердить и тем обстоятельством, что в «Руководстве» рекомендовалось стандартные выражения, входившие в сообщение, не шифровать кодом, а заменять на постоянных условные выражения (в отличие от «передвижных», принимавших участие в третьей части шифрования) и ставить их в начале шифрособщения, отделяя от текста двумя структурными пятизначными группами – группой дня.

В случае передачи сообщения по радиотелеграфу, чтобы весь текст был представлен в виде набора пятизначных цифровых групп, рекомендовалось не применять третью часть шифра – обратное кодирование цифровых групп передвижными условными выражениями. По-видимому, предусматривалось, и не без основания, что и без этого усложнения шифр получался достаточно стойким.

2. Перешифровальный ключ № 448 «Лямбда».

Он предназначался для перешифрования первоначального цифрового шифротекста, полученного при шифровании сообщения с помощью какого-нибудь цифрового кода. Он был шифром колонной замены с периодом десять тысяч суммарных шифров, при этом все подстановки шифра (размера 10 Ч 10) набирались случайно и равновероятно. Все они были напечатаны и сброшюрованы в две книги по 667 страниц каждая. На всех страницах было по 15 вертикальных столбцов, каждый столбец представлял собой лишний ряд подстановки. Все они были пронумерованы цифрами от 1 до 10 тысяч. Кроме того, были пронумерованы все столбцы на каждой странице от 1 до 30 (внутренняя нумерация).

Верхняя строка подстановки менялась и служила одним из ключей. В качестве этой строки выбирался один из столбцов книги. Его порядковый номер указывался «Цифирным» отделением на определенный период и, как правило, менялся дважды в месяц.

Шифровальщик, приступая к работе, выбирал начальный столбец, называемый «исходным» столбцом. Его номер он помещал в криптограмму, предварительно зашифровав с помощью «Особых указательных групп», о которых подробнее будет сказано ниже. Далее он шифровал первоначальный шифротекст, последовательно применяя к каждому знаку текста свою замену. После шифрования заменой с номером 10 000 шифровальщик переходил к столбцу с номером 1 (по циклу).

Для большего удобства пользования такой сложной системой шифра использовался прибор «Скала». Этот деревянный прибор содержал вертикальную целлулоидную ламу с десятью пустыми клетками, размер которых совпадал с длиной шифровальных столбцов в книге. Шифровальщик вписывал в клетки ламы цифры, соответствующие указанному ключу (номеру столбца), и прикладывал прибор последовательно к шифровальным столбцам. Каждый раз выходила подстановка для шифрования.

Номер начального столбца шифровали особо. Для этого шифровальщик три раза подряд выписывал номер начального столбца (3 Ч 4 = 12 цифр) и добавлял дважды записанный номер последнего используемого столбца (с целью, чтобы помочь расшифровать текст при каких-либо сбоях или ошибках). В результате выходил «указательный ряд» из двадцати цифр. Например: 2563 2563 2563 4812 4812. Далее брался столбец, указанный «Цифирным» отделением в качестве ключа (столбец, выписанный на ламе), и столбец, стоявший рядом с ним (10 + 10 = 20 цифрам). Эта последовательность, называвшаяся «календарным» рядом, записывалась под указательной строкой, после чего производилось вычитание по модулю 10. Полученная строка вставлялась в криптограмму в условном месте.

Как видим, данная система перешифрования была значительно сложнее лозунгового гаммирования короткой периодической гаммой и, очевидно, криптографически более стойкой.

Шифром «Лямбда» были обеспечены «центральные и все штатные заграничные учреждения МИД, а равно чиновники МИД при наместнике Е[го] И[мператорского] В[еличества] на Кавказе и начальнике Закаспийской области и чиновники по дипломатической части при Приамурском, Туркестанском и Иркутском генерал-губернаторах». На время войны этим шифром обеспечивалась также дипломатическая канцелярия при штабе Верховного Главнокомандующего.

Во время Первой мировой войны организацией шифросвязи в МИД занимался «Цифирный» комитет. В 1915 году в него входили А. А. Нератов, В. Арцимович, Н. И. Базили, барон К. И. Таубе, Э. Феттерлейн, Ю. А. Колемин, М. Н. Чекмарев, Н. Г. Шиллинг, И. И. Фан-дер-Флит. Члены этого комитета были в курсе всех вопросов, связанных с организацией шифросвязи в России. В частности, члены комитета имели информацию обо всех шифрах, использовавшихся на линиях связи, о действующих системах ключей и т. п.

Война показала, что Россия не смогла предусмотреть опасность затягивания со своевременным введением новых специальных шифров и кодов на военный период по линии МИД. Уже к концу 1914 года стало понятно, что действующие коды не обеспечивали в достаточной мере тайну шифрованной корреспонденции и вместе с тем не позволяли ускорить сам процесс шифрования. Министерством было предложено срочно изготовить для снабжения своих учреждений:

особые словари в десять тысяч знаков, наборных и разборных: дипломатический русский, дипломатический французский, два восточных и консульский;

словарные наборные и разборные таблицы с особыми вертикальными шифрами;

особые ключи для перешифрования.

Однако через два года, осенью 1917-го, в докладе, представленном руководством шифровального отдела Временному правительству, констатировалось, что выполнение этой запланированной в начале 1915 года программы провалилось и пришлось в качестве временных мер вводить более слабые шифры – «трехзначные словари».

5 октября 1917 года руководитель шифровального отделения МИД Юрий Александрович Колемин (1874–1958) подал подготовленную им вместе с его помощником Михаилом Николаевичем Чекмаревым докладную записку на имя министра иностранных дел С. Д. Сазонова. В ней Ю. А. Колемин изложил конкретные предложения по организации корпорации работников криптослужбы, деятельность которой была бы обусловлена соответствующими гарантиями как экономического, так и морального свойства, и, что не менее важно, корпорации, свободной от протекционизма и других изъянов.

Он писал: «Отделение [шифровальное] теперь функционирует. Но я не вижу возможность, чтобы оно оказалось впоследствии жизнеспособным без проведения в жизнь указанных мной принципов, которые, по моему глубокому убеждению, могут быть изменены в частностях, но не по существу». Иначе дело придет «к неминуемому банкротству, последствия которого могут быть для нас бесчисленными».