Викинги. Вымыслы и реальность. Real History

Песни эстов чрезвычайно монотонны, а плясок народных вовсе нет; их заменяют современные танцы, в особенности вальс в несколько искаженном виде. Важнейшими годовыми праздниками считаются также, как и у латышей, Иванов день и Рождество Христово.»

Вот так, оказывается у этого т.н. этноса «эстов» даже собственных плясок нет, а заунывные песни тоже не имеют ничего общего с «народными», это обычные «азыгумгарунгела газы гарунгя» (если кто ещё помнит гиперхит перестройки «Рабыню Изауру») холопов, занятых тяжёлым монотонным рабским трудом на немецкого хозяина, позднее вы поймёте о чём речь.

Вот воспоминания голландского путешественника:

«Мы проезжали мимо небольших деревень, жители которых были очень бедны. Одежда женщин состоит из куска ткани или тряпки, едва прикрывающей их наготу; волосы у них подстрижены ниже ушей и висят, как у бродячего народа, которого мы называем цыгане. Их домики, или лучше хижины, самые плохие, какие только можно представить, в них нет никакой утвари, кроме грязных горшков и сковородок, которые, как дом и сами люди, так запущены и неопрятны, что я предпочел поститься и провести ночь под открытым небом, нежели есть и спать с ними…

У них нет постелей, и они спят на голой земле. Пища у них грубая и скверная, состоящая из гречневого хлеба, кислой капусты и несоленых огурцов, что усугубляет жалкое положение этих людей, живущих все время в нужде и горести благодаря отвратительной жестокости своих господ, которые обращаются с ними хуже, чем турки и варвары со своими рабами…

Это очень неуклюжий и суеверный народ… Я не видел у них ни школ, ни воспитания, поэтому растут они в большом невежестве, и у них меньше разума и знаний, чем у дикарей. И, несмотря на то, что некоторые из них считают себя христианами, они едва ли больше знают о религии, чем обезьяна, которую выучили исполнять обряды и церемонии…»

Как видите описание практически идентично описанию жизни скандинавов приведённому в первой главе. Любопытна психология нынешних потомков датских, немецких и шведских рабов, в современной Эстонии время шведского, датского и немецкого владычества считается едва ли не самым образцовым временем развития и процветания, формирования эстонской нации, между тем даже автор-голландец, в чьей «европейскости» вряд ли можно было усомниться, довольно неприязненно отзывается о своих собратьях «по культурности» господах-немцах, а предков эстонцев вообще считает полуживотными… Кстати довольно интересно по этому поводу высказался современный автор Д. Е. Галковский:

«Где процветали города Пернов, Юрьев, Колывань и другие русские поселения? До сих пор на этой территории не найдено доказательств существования хотя бы одного города, основанного фино-уграми. Русских? Полно! Немецких? Тоже хватает. Есть даже шведские и датские постройки и поселения… Эстонских нет. Да и взяться им неоткуда. Не было тут никогда ни Эстонии, ни эстонцев. До Ленина с большевиками.

И скажем честно, такого понятия, как эстонцы, вплоть до середины 19 века, вообще не существовало. Не проживал на этой территории такой народ, а проживал конгломерат различных племен с 40-ка разными диалектами языка, большую часть которого составляли пригнанные немецко-шведско-датскими завоевателями пленные славяне и рабы с востока, небольшая часть фино-угорских болотных жителей, кочевавших тут из Карелии и Финляндии и племени сету. Не существовало и эстонского языка, а была славянско-немецко-фино-угорская смесь диалектов. Древнейшие «эстонские» слова, такие как «раамат» – грамота, тург- «торг», «лусикас» – ложка и сотни других элементарных обозначений простых вещей, так сказать основ языка, однозначно говорят о русской основе. Как сейчас местные русские перенимают эстонские слова, так и в древности, пришлые нерусские племена перенимали русские слова, и это опять же доказывает первичность принадлежности этой территории русскому народу и государству. Лишь при правлении русского Царя, в противовес влиянию Остзейских баронов, в конце 19 века была запущена на этой территории программа создания эстонской нации, их стали пускать в города, без угрозы быть за это выпоротыми или повешенными, позволили получать образование. На нашу голову.

Из представителей этого конгломерата племен и народностей начали создавать интеллигенцию, стали формировать общую культуру, язык. Вы можете не поверить мне. Но вам придется поверить Тииту Розенбергу, профессору истории эстонского Тартуского Университета.»

Сами о себе без утайки

Но не могу не признать, что не смотря на закидоны и перегибы на местах, нынешние эстонцы честно и откровенно, без ложного стыда и самобичевания, рассказывают о своём вчерашнем житье-бытье, просто констатируя факты… Вот выдержка из интервью с ведущим специалистом в вопросе «эстообразования» Тийтом Розенбергом профессором истории эстонского Тартуского Университета:

«Вот что рассказал корреспонденту эстонской газеты профессор Розенберг:

1. Как выглядела Эстония и эстонцы в 1800 году?

Говоря об этом, следует отметить, что Эстония является более поздним понятием – в политических и географических условиях, это был именно 1917 год. До этого, мы можем говорить только о том, что на той территории жили эстоноговорящие люди, и расселены они были по области административного распределения в двух провинциях – Эстляндии (Северная Эстония) и Лифляндии (Южная Эстония, вместе с островом Сааремаа и Северная Латвия), кроме того город Нарва принадлежал Санкт-Петербургской губернии, а Сетумаа входила в состав провинции Пскова.

Здесь жили в 19 веке более 500 000 человек. С начала 19-го века население почти удвоилось, и опять в два раза выросло к началу 20 века. Таким образом, общее число эстонцев в Российском государстве выросло до более миллиона человек, причем, 120 000 из них жили, вне пределов области населенной эстонцами.

2. Правильно ли утверждать, что в начале 19 века, 90% эстонцев были крестьянами?

В 1800 году около 95% населения проживало в сельской местности и только 25 000 человек, или 5% – в городах. Если провести подсчет распределения населения этой территории, то выясняется, что около 0,6% приходилось на принадлежность к дворянству и духовенства от общей численности населения, 4,2% – горожан и жителей городов, а крестьян – 95,2%. Города были небольшими для современных условий, в 1820 году, в губернских городах жило: в Риге- 40.000, в Таллине (Ревель) только – 12.000 и в Тарту (Юрьев) – 8.000 жителей, не говоря уже о других городах, где некоторые из них имели даже меньше тысячи жителей. Наше представление о маархавст зачастую очень упрощенное. Крестьянство распределялось на несколько слоев: львиная доля приходится на так называемых хозяев (около 60—70%), проживавших на хуторах. Во-вторых, батраки (около 10—20%), у них не было земли или было мало, и они жили на хуторах, или в усадьбах «благодетелей». Кроме них было много (5—10%) слуг или домашних рабов (в том числе поваров, управляющих, прислуги и т.д.).

3. А когда вообще начал народ думать-говорить о себе, как об эстонцах?

Веками, мы называли себя Маарахвас (народ с земли). Это было, как бы противовесом жившим тут же немецким мызникам, горожанам – немцам, немецким священникам и интеллигенции. Они из города – мы с земли. По языку население относилось к носителям эстонского языка, но вот широко использовать понятие эстонец как самоназвание стали лишь во второй половине 19 века. Первым, кто ввел такое понятие как «эстонцы», был Йоханн Вольдемар Яаннсен в своем обращении в газете «Пярну Постимеес» – «Здравствуй, милый эстонский народ!» До этого эстонцев рассматривали как нечто общее лишь отдельные эстофилы, которые обратили внимание на схожесть их языков. Понятие эстонскости является в большей мере заслугой эстофилов, плодом их деятельности.

4. Эстофилы были в основном немцы?

Да. Эстофилы были в целом горожанами, их можно было найти и среди помещиков. Они обладали более широким кругозором и были более гуманистично настроенны, они считали необходимым воспитывать ярких представителей маархавст. Они начали видеть в них не говорящую скотину, но народность, имеющую своеобразный и интересный язык и мышление.

5. Остановимся на 1800 году. Неужели все, кто жил в Вырумаа, или на острове Сааремаа или в Харьюмаа, одинаково себя идентифицировали, определяли единым народом?

В большинстве своем они определяли себя по церковным приходам, затем по областям расселения – харьюсцы, тартусцы, островитяне (саарластена). Очень сильна была идентификация по губернаторствам – эстонцы (таллинские) и ливские. Кроме того они еще делились на группы – островитяне (саарерахвас) и береговые (раннарахвас) жители.

6. Как часто они могли вообще встречаться? Когда крестьяне стали подвижными?

В подвижности крестьян произошли большие изменения начиная с 19 века, особенно со второй половины, когда рабство было упразднено, и личная свобода постепенно увеличена. Миграции предшествующих времён, такие как побег, в 19-м столетии уже исчезают. Значительная часть миграции происходила за счёт вступления в брак, причем шли в основном женщины.

Внутренняя миграция была больше, чем обычно считается. «Внутренние люди» посещали побережье, чтобы обменять плоды на рыбу. Кроме того ремесленники из провинции оседали в городах. Народности смешивали и помещики, которые имели поместья одновременно в разных регионах и которые расселяли своих людей по мере необходимости вокруг. Хотя да, до 19 века смешение происходило редко. Только в середине века началось оживленное движение.

Также большие различия в подвижности были в зависимости от социального статуса. Больше преуспевали те, кто был в усадьбе на службе. Чухонцы Тарту или Таллина, сопровождая господ, имеющих обыкновение проводить зиму в городе, могли побывать даже в столице в Петербурге, и даже в Западной Европе.

7. Что в начале 19 века представлял из себя путь из Тарту в Таллин? Насколько безопасно было тогда вообще ехать?

Это был почтовый тракт, хотя по нему так же совершались деловые поездки и путешествия. Путешествие было довольно безопасно. Мне кажется на этом пути путешественникам мало что угрожало. Тогда пришлось бояться, скорее, плохой погоды или волков, но не разбойников.

В целом граница между губерниями была серьёзным препятствием и делопроизводства, связанного с движением из одной губернии в другую, было сравнительно немного. Из Тарту ехали, скорее, в Ригу. Только после появления железной дороги, изменения стали значительными.

8. А какой у эстонцев тогда был уровень образования? Многие ли умели читать и писать?

В Ливонии к началу 19 века умели читать более половины крестьян, что сравнимо с другими протестантскими странами. В Эстонии (северная часть) этот процент был гораздо меньше… Ни писать, ни читать практически не умел ни один житель хуторов. Все их знания ограничивались лишь выученными под контролем пастора текстами из катехизиса.

9. Рокка-аль-Маре, музей под открытым небом постройки здесь в основном второй половины 19-го века. Если вернуться ещё на полвека назад, крестьянин жил в таких же постройках?

Да, в таких же. Кстати, в первые десятилетия 19-го века, помещики и видные люди того времени, пытались изменить тип построек, поскольку дома топившиеся «по-черному» были вредны для зрения и здоровья. Был объявлен даже конкурс на разработку подходящего жилища, но это не дало результатов, потому что местная жилая рига для крестьян была более функциональной в сравнении с предлагаемыми проектами.

10. Можно ли так сказать, что в 19 веке эстонец жил в темном помещении без окон, вместе с животными и в дыму?

В целом, так это и было. И только позже стали делать небольшие окошечки для света и отделять жилье от животных. А еще позже, стали животных содержать в отдельно стоящем сооружении. Не было у них и горячей воды, жили в топящихся «по-черному» помещениях, в дыму. Не было такого понятия как «туалет». Справляли свои физиологические потребности или в сарае – зимой, или «под кустом» летом. Все это вперемешку с навозом шло для удобрения полей. Туалет пришел к эстонцам только в Эстонской Республике, так что, это относительно новый культурный феномен для эстонцев.

11. По современным понятиям можно сказать, что тогда эстонцы жили «в грязи»?

Да. Многие путешественники это описывали и не могли понять, как можно жить в таких условиях – грязными, вместе с животными и домашней птицей.

12. Выходит что частной жизни не было? Я имею в виду зачатие детей и секс – это делалось на глазах у всех?

Да, это было естественно. Конфиденциальности было действительно мало. Конечно это мало подходит для людей, но они жили одним стадом со скотом и особенно в зимнее время, это было неизбежно, нужно было сохранить тепло, и все вместе с животными в течение зимы были на виду. Так и вынуждены были жить скопом в тесноте.

13. В это время человек наверно, очень долго не жил?

Средняя продолжительность жизни была в Эстонии в начале 19 века около 35 лет. Очень велика была смертность младенцев. На первом году жизни погибало очень много детей.

14. Если удавалось выжить в детстве, до какого возраста доживали в старости?

Старше 50-лет было очень мало, но отдельные, возможно, могли и до 100 лет дожить. Женская смертность была большая, насилия, в конце концов, было много.

15. Какие, например, у 35-летнего мужчины, или у инвалида были шансы продолжить жизнь?

Была народная медицина и свои целители, которые помогали от многих вещей. Если не погибали, то продолжали жить. Довольно много было ущербных. Стариков в семье уважали и прислушивались к ним, но отстраняли от дел. Поэтому энергичная молодёжь легко становилась хозяевами хуторов. Чтобы хозяйство развивалось нужен энергичный хозяин.

16. Совсем никого не бросали?

Нет, поселяне каждой общины продолжали заботиться о своих калеках. Коллективизация была очень сильной, иначе не выжить в те времена.

17. Что в начале 19 века входило в крестьянское меню?