Ошибка императрицы

А тут еще жара, расплавленный воздух, подобный лаве Везувия, заливает город под страшный грохот гроз, будто предвещая конец света… Молния ударила в окно комнаты покоев Потемкина, стекло разбилось вдребезги, однако ничего не сожжено.

К чему сей знак? Недоброжелатели видят в нем пророчество поражения, а то и смерти Светлейшего… Но верная Перекусихина, еще ни разу не ошибавшаяся в толковании снов и знамений, сказала, что сие предсказывает победу князя над турками, коих поразит он как сверкающая небесная молния…

Ох, скорее бы… Но пока нужно держаться самим, без Потемкина… Перекусихина, не в пример многим, не потеряла крепости духа. Узнав, что король шведский во главе тридцатитысячного войска идет к границе, Марья Саввишна, казалось, была готова зубами вцепиться ему в горло, окажись он рядом. «Бог милостив, – сказала она, отойдя от приступа гнева, на мгновение лишившего ее дара речи, – авось супостат споткнется да и ногу себе сломает. А то и утопнет в чухонских болотах».

Только от Марьи Саввишны и дождешься приятного слова. Хоть орден ей жалуй за ненависть к неприятелю. И Красный Кафтан… Трусости не показал и здравости мышления не утратил… Он умен, к его словам многим стоит прислушиваться… И поведением, и советами своими вполне достоин ордена… За твердость в минуту опасности… Звезду Александра Невского с бриллиантами. Он ведь тоже Александр… Вот Александру и орден Александра…

А Храповицкий трусит… Вида старается не подавать, но в глазах испуг… Второй раз уже заводил околицей разговор о том, чтобы отъехать в Москву…

Нет, Екатерина II не испугается врага, дерзнувшего напасть на столицу ее… А если и выедет из Зимнего дворца, то не с тем, чтобы бежать, подобрав юбки, а во главе храбрых полков своих навстречу наглому захватчику…

2. Свидание во Фридрихсгаме

Нельзя не признать, что Екатерина II превосходила Густава III силою воли и проницательностью ума.

    А. Г. Брикнер.

Марья Саввишна права, Бог милостив… Войска шведов уже обложили крепости Нейшлот и Фридрихсгам, взять их нетрудно, это не Очаков… И прямая дорога к Петербургу… До него от Фридрихсгама каких-нибудь шестьдесят верст… Король уже высадился под Фридрихсгамом… Действительно хорошо бы, как говорит Марья Саввишна, ему споткнуться и сломать ногу, как некогда накануне встречи с Екатериной II в том же Фридрихсгаме сломал он руку, упав с коня…

Это случилось пять лет тому назад. Густав III выпросил у Франции новые субсидии и тайно начал вооружать войска. Потемкин тогда присоединил Крым, шведский король полагал, что турки объявят по этому поводу войну России, и хотел напасть на Данию, чтобы раз и навсегда обезопасить свой тыл – уже тогда он строил планы войны с Россией. Густав III рассчитывал, что, если из-за Крыма начнется новая турецкая война, Екатерина II не сможет поддержать союзницу – Данию.

И чтобы скрыть свои намерения, он предложил тогда русской монархине встретиться во Фридрихсгаме. Этот самонадеянный юнец думал заговорить ей зубы, усыпить ее бдительность. Так и произошло, но не потому, что Екатерина II поддалась на его уловки, всерьез восприняла заверения в почтении или купилась на его лживую лесть. Нет, весь этот фальшивый спектакль не мог никого ввести в заблуждение.

Но сам того не желая, Густав III показал себя таким глупцом, таким несостоятельным позером и пустым ничтожеством, что императрица невольно перестала воспринимать его всерьез и считаться с ним.

Заносчивый, молоденький петушок, возомнивший себя чуть ли не Александром Македонским в окружении своих друзей, таких же задиристых петушков. Почти все они успели побывать в Америке и гордились подвигами во время войны за свободу. Густав III красовался среди них, по два раза за день меняя свой костюм, зеркала как магнит притягивали молодого короля, даже когда он являлся для бесед в комнаты Екатерины II, а все планы были написаны на его лице самым, что ни есть разборчивым почерком.

Только недавно умерла вздорная матушка Густава III, родная сестра Ирода – старого фигляра, прусского короля Фридриха II, этого неуемного недоброжелателя России, дурным глазом своим вечно высматривавшего, как бы урвать себе кусок от ее земель. Густав III освободился от надоедливой опеки родительницы, слетал в Париж и, ободренный французскими дипломатами, подзуживающими неоперившегося галчонка, видевшего себя орлом, решил прежде всего заморочить голову своей старой, глупой соседке, чтобы потом, вдруг явившись во всем блеске силы и славы, диктовать условия.

Это их свидание во Фридрихсгаме, задуманное Густавом III, чтобы продемонстрировать мирные намерения, едва не пришлось отменить. Накануне встречи Густав III отправился в древний замок Кроноборг, расположенный недалеко от Тавастгуса, финского Хамеенлина. Там, в долине Ауланко, на берегу живописнейшего озера, защищенного со всех сторон скалистыми горами, король скрытно от парламента устроил на французские деньги военный лагерь.

Он собрал в нем семь тысяч солдат, чтобы показать французскому посланнику, что, как и обещал в Париже министру иностранных дел Вержену, готовится к войне с Россией. В то же самое время Густав III решил отъехать на несколько дней во Фридрихсгам повидаться с императрицей Екатериной II, одурачить ее дружескими заверениями, а потом неожиданно напасть на союзницу России – Данию и молниеносно победить ее. А уже после этого, не опасаясь войны на два фронта, дождаться нападения на Россию султана и требовать от нее возврата земель, когда-то отвоеванных Петром I у короля Карла XII.

Молодого короля, лихо, верхом на горячем скакуне явившегося на смотр своих войск в лагерь под Кроноборгом, встретили салютом из пушек. Лошадь испугалась залпов и сбросила седока на землю перед строем воинов, приветствовавших своего непобедимого – потому как ни в одной битве еще не побывавшего – полководца. Упав с коня, герой сломал руку и двести лейб-драгунов торжественной процессией перенесли его в замок.

Король попросил Екатерину II отложить их встречу. Но потом довольно быстро поправился и свидание во Фридрихсгаме все же состоялось. Вот тогда-то императрица и насмотрелась на этого хвастуна, и наслушалась его речей. И составила о нем свое мнение как о болтуне и ничтожестве, неспособном ни на какое серьезное дело.

Что можно ожидать от мужчины, который, как глупая девица, красуется перед зеркалом, мечтая воинскими подвигами удивить весь мир, и называет себя Александром Македонским Севера. Александр Македонский прославился не падением перед войском с коня, а его укрощением…

Делая большие глаза, Густав III доверительно сообщал, что Франция останется очень недовольна им, если узнает об этой встрече. Но ему доброе расположение своей кузины дороже мнения Франции… Разыгрывая перед ней этот спектакль, он переглядывался с сопровождавшими его молодыми придворными, и те едва сдерживали улыбки. Как ловко они обошли русскую государыню, не видящую дальше своего носа!

Для переговоров во Фридрихсгаме сняли и оборудовали два прекрасно меблированных дома. Их соединили специальной галереей. И когда молодой король со свитой уходил на свою половину, эхо под сводами галереи доносило веселый смех приближенных Густава III. В комнатах гостей были установлены слуховые трубки. В подвале, в тайных комнатах, сидели опытные в таких делах люди и записывали каждое слово короля и его друзей.

Утром перед приходом шведов Екатерина II просматривала эти записи. Они пестрели пометками: «громкий смех», «сказал и засмеялся», «все смеются», «проговорил сквозь смех». И это самонадеянное, глупое веселье характеризовало и короля, и его окружение больше, чем их неразумные речи.

Уезжая из Фридрихсгама, Екатерина II смотрела из окна кареты на подступавшие к самой дороге безжизненные, мрачные скалы и думала: «Боже мой! Какая страна! Как можно проливать человеческую кровь для обладания этой дикой каменной пустыней, ведь даже вороны и коршуны не хотят здесь жить! Неужели и здесь придется воевать, чтобы унять амбиции этого заносчивого юнца, возмечтавшего о славе в памяти потомков, в коей он останется всего лишь жалким посмешищем?»

И вот пришлось. Фридрихсгам… Тот самый Фридрихсгам… Впрочем, невзрачная крепостица эта имеет свое место в истории… Еще лет пятьдесят тому назад Фридрихсгам, финская Хамина, принадлежал шведам. В состав Российской империи он вошел при императрице Елизавете Петровне… Самым неожиданным образом…

3. Воспоминание о тетушке Эльзе, императрице Елизавете Петровне

Веселая царица была Елизавет.

    А. К. Толстой.

Последнее время Екатерина II много внимания уделяла поиску старых документов. Мысль о том, что где-то существует отречение цесаревны Анны, лишающее права на трон всю династию – и нелепо-неудачливого Петра III, и его бестолкового сына, и ее любимого внука – не давали императрице покоя.

Она разбирала пожелтевшие бумаги, читала указы и манифесты, надеясь найти какие-то зацепки, позволившие бы обосновать то, что устраивало бы ее и дало бы возможность опровергнуть грозившие ей притязания. Найти такие зацепки пока не удалось, но чем больше она вникала в документы прошлых лет, тем более ясно виделась картина происходивших тогда событий.

Это когда-то ей, юной и нищей чужестранке, взятой в жены наследнику престола, императрица Елизавета, тетушка Эльза, показалась могущественной, грозной и полновластной. И совершенно законно восседающей на отцовском троне.

Не совсем так это было на самом деле… Даже отец Елизаветы, теперь уже возвеличенный и прославленный Петр I, происходил из младшей линии царской семьи от законного, но весьма сомнительного брака с безродной воспитанницей боярина Матвеева, для того им взятой в дом, чтобы подложить в царскую постель, а потом овладеть троном через потомство ее – как говорят, даже не стареющим царем произведенное, а то ли кем-то из дворцовой прислуги, то ли строптивым, из мужиков выбившимся, патриархом Никоном…

Но царя Петра что вспоминать… Он троном овладел, все под себя подмял, империю воздвиг, права его на престол теперь неоспоримы… Его права, а вот права наследников… Кто она такая, императрица Елизавета Петровна? Дочь взятой из-под солдатской телеги шлюхи, родившей ее от царя, но еще задолго до венчания, таких у царя Петра десятки, если не сотни…

И когда на русском троне в конце концов обосновалась дочь старшего брата царя Петра I – императрица Анна Иоанновна, могла ли Елизавета мечтать о престоле? За одни такие помыслы ее отправили бы в Сибирь, а за неосторожное слово – и на эшафот… Но верные пажи и гвардейцы, в память о славе отца, возвели дочь его на трон. Ой ли? Так ли все было, как складно сказано потом?

Шведы, лишившись при неуемном Карле XII части Финляндии и южных берегов Балтийского моря, всегда хотели вернуть эти земли. Когда императрица Анна Иоанновна узнала, что в шведском парламенте ведутся разговоры об этом, она велела передать, что камня на камне не оставит в Стокгольме, если до нее дойдут слухи о неосторожных речах шведов, вздумавших поправить неудачи короля Карла XII. И разговоры о возврате утерянных земель поумолкли.

Но вот после смерти Анны Иоанновны на троне оказался младенец, Иоанн VI, и один за другим начались дворцовые перевороты, и несколько придворных партий втянулись в борьбу за власть. Шведский посланник Нолькен не упустил случая встрять в дела заговорщиков, которые рассчитывали посадить на трон дочь Петра I. И вместе с французским посланником Шетарди они предоставили Елизавете деньги – для заговора нужные как дрова для огня – и пообещали содействие своих государств.

Однако не за просто так. За помощь в борьбе за престол новая императрица дала согласие в угоду Франции отказаться от союза с враждебной французам Австрии и уступить Швеции провинции, отвоеванные царем Петром I, впустить в Петербург шведские войска, переехать в Москву и навсегда забыть о морских притязаниях России.

На все эти условия Елизавета согласилась ради трона… Ее галант – маркиз Шетарди уже мнил себя тайным мужем русской императрицы и правителем России, а шведы стягивали в Финляндию свои войска… Но когда от Елизаветы потребовали заключить соглашение, официально закреплявшее все договоренности, она заколебалась… Одно дело пообещать на словах, другое – подписать бумагу, документ – это совсем не безопасно…

Удержаться на троне она могла, только опираясь на сложившуюся вокруг нее партию, которая обосновывала перед знатью и народом ее права на престол именно как дочери, наследницы царя Петра I, победителя шведов. И как же дочери Петра I взять власть с помощью шведских штыков и уступить шведам завоевания своего отца, именем коего она собиралась править империей? Запятнав себя предательством, она станет ненавистна народу и попадет в полную зависимость от своих иноземных помощников.

Пока шли тайные переговоры Елизаветы с французским и шведским посланниками, верные сподвижники уговорили ее на смелые действия и совершили успешный переворот. Одна решительная ночь оставила Францию и Швецию ни с чем, а гвардейцы на плечах внесли Елизавету в Зимний дворец и сделали опальную цесаревну императрицей.

То, что гвардейцы несли Елизавету на плечах, кажется символичным, театральным жестом, а то и красивой поэтической фразой. На самом деле все произошло совершенно прозаично. Стояла снежная зима, площадь перед дворцом завалило снегом. Три сотни гвардейцев, изломав перед этим свои барабаны, чтобы никто не мог нарушить тишину, торопились застать врасплох спящий дворец.

Их предводительница, отчаявшаяся на рискованное ночное приключение, утопала в глубоком снегу, путалась в длинных юбках и не успевала за верными сообщниками. Видя это, гвардейцы и подняли ее себе на плечи, пренебрегая правилами этикета, предписывающего более изысканное обращение с особами женского пола.

Позже великая княгиня Екатерина Алексеевна, намереваясь тем же способом стать императрицей Екатериной II, учла опыт своей предшественницы и когда наступил час решительных действий переоделась в офицерский мундир, позаимствовав его у капитана Преображенского полка Талызина, так как в мужском платье совершать государственные перевороты удобнее, чем в женских кринолинах, предназначенных для привлечения нескромных взглядов на балах и торжественных выходах.

4. Воспоминание о тетушке Эльзе, императрице Елизавете Петровне (продолжение)

…монографической, целостной работы о личности императрицы Елизаветы Петровны до сих пор нет.

    Е. В. Анисимов.

Шведы уже заготовили манифесты, в которых трактовали свой захват Петербурга желанием освободить Россию от проклятых немцев и вместо ненавистных Брауншвейгов, известных мастерской выделкой колбас того же наименования, посадить на московский престол Гольштинцев, тоже неравнодушных к колбасам. А для того определить в императрицы дочь царя Петра I – Елизавету Петровну и, спровадив ее в Москву, вернуть себе Петербург и окрестности Балтийского моря, на них они зарились еще со времен знаменитого князя Александра Невского, нещадно побившего шведов на берегах реки Невы, за что он и получил свое прозвище.

Готовы были не только манифесты. Шведские войска сосредоточились в Финляндии и ожидали приказа двинуться к Петербургу – не сажать на престол Елизавету Петровну, а отнимать у нее земли, недавно обещанные шведам претенденткой на российскую корону за уже не нужную ей помощь.

Новоиспеченная императрица повелела окоротить надоедливых соседей одному из своих полководцев, шотландцу Петру Петровичу Ласси, успевшему послужить за хорошее жалованье многим европейским монархам, но дольше всего царю Петру I и не однажды отличившемуся в ратных и политических делах и награжденному за усердие титулом графа и чином генерал-фельдмаршала.

Шведами командовал граф Левенгаупт, родственник того самого Левенгаупта, графа Адама-Людвига, который участвовал во многих сражениях и совершенно неожиданно для самого себя был разбит в России под деревней Лесной, но успел бежать от петровских драгунов и счастливо соединился со своим королем Карлом XII. И уже вместе с ним он потерпел поражение в знаменитой битве под Полтавой, по этому случаю даже сложили пословицу: «Погиб, как швед под Полтавой».