Армия Севера. Сто дней. Состав армии в Бельгийской кампании 1815 года

3-й армейский корпус – 17 268 чел.

4-й армейский корпус – 15 540 чел.

6-й армейский корпус – 10 334 чел.

Резервная кавалерия – 13 144 чел.

Императорская гвардия – 19 909 чел.

Всего 122 408 чел. (в т.ч. пехота – 89 668 чел., кавалерия – 21 118 чел., артиллерия – 5061 чел., артиллерийский поезд – 5003 чел., инженеры – 1558 чел.)[39 - Mauduit H., de. Op. cit. T. 1. P. 494. Еще в 1844 г. Уильям Сиборн привел данные по численному составу французской армии, практически полностью совпадающие с расчетом И.-Г. де Модюи, но без ссылок на источники (Siborne W. History of the war in France and Belgium in 1815. Containing minute detalls of the battles of Quatre-Bras, Ligny, Wavre and Waterloo. 2

ed. London: T. & W. Boone, 1844. Vol. 1. P. 433). Совпадение итоговых цифр позволяет предположить, что автор официальной британской истории Бельгийской кампании был знаком с материалами, опубликованными впоследствии И.-Г. де Модюи.].

В середине XIX в. была обнародована еще одна оценка численности французской армии, вполне соответствовавшая формировавшейся тенденции ее увеличения. В 1857 г. вышла в свет полемическая монография Жана-Батиста Шарраса «История кампании 1815 года», в которой последовательно развивалась антибонапартистская теория «персональной ответственности» Наполеона за катастрофу Армии Севера в Бельгии[40 - Современный исследователь, заметив что Ж.-Б. Шаррас «настоящий глава республиканской оппозиции в изгнании» в эпоху Второй империи интегрировал «Ватерлоо в идею республиканской критики» (Largeaud J.-M. Les temps retrouvеs de Waterloo // Revue d’histoire du XIX

siеcle. 2002. N

25. P. 148), охарактеризовал его труд как «фронтальную атаку против наполеоновской легенды» (Idem. Le lieutenant colonel Charras, soldat de «la» Rеpublique // Ibid. 2000. N

20—21. Р. 65). Наиболее полемический характер имеет издание 1863 г., дополненное последовательной критикой заключительного двадцатого тома официальной «Истории Консульства и Империи» Луи-Адольфа Тьера, посвященного периоду «Ста дней»: Charras J.-B. Histoire de la campagne de 1815. Waterloo. 4

revue еd. Bruxelles: Lacroix, Verboeckhoven & Cie., 1863. Далее по тексту ссылки на работу Ж.-Б. Шарраса даются по этому изданию.]. Несмотря на концептуальную критику и свой более чем почтенный возраст, оригинальное исследование Ж.-Б. Шарраса и по сей день сохраняет чрезвычайно важное значение. Автор представил свою калькуляцию, на основе данных архивных материалов, введенных в научный оборот И.-Г. де Модюи. Согласно его подсчету по состоянию на 9—10 июня (для 4-го армейского корпуса и резервной кавалерии на 1 июня[41 - Известный исследователь Шарль-Пьер-Виктор Пажоль, сотрудник «исторической секции сухопутных сил» Венсеннского архива, утверждал, что в рапорте от 09.06.1815 показана неполная численность резервной кавалерии Армии Севера и в нем не был учтен весь личный состав и полагал, что более точная информация содержится в рапорте начальника бюро кавалерии Военного министерства генерал-лейтенанта К.-А.-И. Преваля от 01.06.1815 (Pajol C.-P.-V. Pajol, gеnеral en chef. Paris: Firmin Didot frеres, 1874. T. 3. 1812—1844. P. 187. Note 1). По-видимому, такой же точки зрения придерживался и А. Уссе, который в упомянутой ниже работе, при определении численности резервной кавалерии опирался на рапорт генерал-лейтенанта К.-А.-И. Преваля.], для императорской гвардии на 13 июня) численность соединений Армии Севера была следующей:

1-й армейский корпус – 19 939 чел.

2-й армейский корпус – 24 361 чел.

3-й армейский корпус – 19 160 чел.

4-й армейский корпус – 15 995 чел.

6-й армейский корпус – 10 465 чел.

Резервная кавалерия – 13 784 чел.

Императорская гвардия – 20 884 чел.

Главный артиллерийский парк, понтонный парк, военные экипажи – 3500 чел.

Всего 128 088 чел. (в т.ч. пехота – 89 415 чел., кавалерия – 22 302 чел., артиллерия, артиллерийский поезд, инженеры – 12 871 чел., главный артиллерийский парк, понтонный парк – 3500 чел.)[42 - Charras J.-B.-A. Op. cit. P. 62—64.]. Достаточно существенное расхождение с подсчетами И.-Г. де Модюи объясняется, учетом личного состава различных парков, двух полков 7-й кавалерийской дивизии (пропущенных в расписании И.-Г. де Модюи), а также увеличением численности резервной кавалерии и императорской гвардии. Итоговые цифры Ж.-Б. Шарраса получили довольно широкое распространение во французской историографии[43 - La Tour d’Auvergne E., de. Waterloo. Еtude de la campagne de 1815. Paris: H. Plon, 1870. P. 46—49; Quinet E. Histoire de la campagne de 1815. Paris: Michel Levy frеres, 1862. P. 69 и др.], хотя один из участников Бельгийской кампании, Ф.-Г. де Понтекулан, утверждал, что «его оценки, как правило, дают преувеличенную действительную численность личного состава французской армии и чрезвычайно неточны»[44 - Pontеcoulant F.-G., de. Souvenirs militaires. Napolеon a Waterloo ou prеcis rectifiе de la campagne de 1815. Avec des documents nouveaux et des piеces inеdites. Paris: J. Dumaine, 1866. P. 481. Note 1.].

Наконец, в конце ХIХ в. вышла в свет классическая работа академика Анри Уссе, очевидно лучшее, наиболее фундаментальное обобщающе-монографическое исследование по истории «Ста дней», из существующих во французской историографии и одно из самых полных в мировой, с широчайшим привлечением всевозможных источников. Несмотря на то что после этого появилось огромное количество публикаций, посвященных Бельгийской кампании, монография А. Уссе продолжает занимать заметное место в историографии Ватерлоо. Достаточно трудно найти серьезную работу по теме, где бы не было ссылок на этот труд, что несомненно свидетельствует о его высочайшем уровне[45 - В XXI в. монография А. Уссе продолжает оставаться эталонным исследованием и, как справедливо заметил Алессандро Барберо, «на сегодняшний день все еще сохраняет свое основополагающее значение» (Barbero A. The battle. A new history of Waterloo / Transl. from the italian by J. Cullen. N.Y.: Walker & Co., 2006. P. 322).]. Согласно вычислениям А. Уссе, который использовал те же опорные документы, что и И.-Г. де Модюи, по состоянию на 9—10 июня (для 4-го армейского корпуса и резервной кавалерии на 1 июня, для императорской гвардии на 16 июня) численность соединений Армии Севера была следующей:

1-й армейский корпус – 20 731 чел.

2-й армейский корпус – 25 179 чел.

3-й армейский корпус – 18 105 чел.

4-й армейский корпус – 15 404 чел.

6-й армейский корпус – 10 821 чел.

Резервная кавалерия – 13 144 чел.

Императорская гвардия – 20 755 чел.

Всего 124 139 чел.[46 - Houssaye H. 1815.Waterloo. Paris: Perrin & Cie., 1899. P. 101—104.] Таким образом, А. Уссе, по сути, вернулся к выкладкам И.-Г. де Модюи, в которые внес некоторые дополнения и поправки, вследствие чего их расчеты, хоть и незначительно, но противоречат друг другу. Начиная со второй половины XIX в. и до настоящего времени французские исследователи в основном ориентируются на данные И.-Г. де Модюи и А. Уссе[47 - Berthezеne A. Waterloo. Paris: Ernest Leroux, 1892. P. 4; Boudon J.-O. Napolеon et la derniеre campagne. Les Cent-Jours, 1815. Ebook еdition: Armand Colin, 2015. Ch. 10. P. 186; Crеpin A. Dеfendre la France aux commencements de l’еre contemporaine, 1815—1870 // Histoire militaire de la France / Dir. de H. Drеvillon, O. Wieviorka Paris: Perrin, Ministеre des Armеes, 2018. T. 1. Das Mеrovingiens au second Empire. P. 690; Escalle C.-P. Des marches dans les armеes de Napolеon: Borghetto (1796), Ulm (1805), Iеna (1806), Smolensk (1812), L?tzen et Dresde (1813), Waterloo (1815). Paris: R. Chapelot & Cie., 1912. P. 239; Garnier J. L’art militaire de Napolеon. Une biographie stratеgique. Ebook еdition: Perrin, 2015. Ch. 14. P. 225; Gasquin A. Еtude sur les opеrations militaries des 15, 16, 17 et 18 juin, pendant les Cent-Jours. Nancy: N. Grosjean, 1866. P. 12; Lenient E. Еtude historiques et stratеgiques. La solution des еnigmes de Waterloo. Paris: Plon, Nourrit & Cie., 1915. P. 7; Petiteau N. Napolеon Bonaparte. La nation incarnеe. Ebook еdition: Armand Colin, 2015. Ch. 10. P. 185; Piеrart Z.-J. Le drame de Waterloo. Paris: Revue spiritualiste, 1868. P. 29; Thiers A. Histoire du Consulat et de l’Empire. Paris: Lheureux & Cie., 1862. T. 20. P. 7 и др.].

Какое-либо удовлетворительное объяснение того, что при одном и том же подходе к одним и тем же источникам получаются самые различные результаты, предложить затруднительно. Можно лишь предположить, что И.-Г. де Модюи и А. Уссе учитывали только цифры в графе «в наличии под ружьем» (prеsens sous les arms), тогда как Ж.-Б. Шарраса привел цифры из итоговой графы «личный состав» (effectif), в которую помимо находившихся «в наличии под ружьем» включались также «откомандированные» (dеtaches) и «отсутствующие» (absens). Как бы то ни было, приходится признать, что устранить или хотя бы правдоподобно объяснить указанные противоречия при подсчетах цифрового материала, содержащегося в одних и тех же документах, невозможно. В целом же эти не имеющие принципиального характера расхождения в оценках численности личного состава Армии Севера уже более двухсот лет сохраняются не только во французской, но и в мировой историографии. И современные исследователи, и их предшественники опираются на расчеты И.-Г. де Модюи, Ж.-Б. Шарраса и А. Уссе и в результате приводят цифры, располагающиеся все в том же диапазоне от 120—125 тыс. чел.[48 - Adkin M. The battle. The armies, their weapons and tactics // Waterloo. The decisive victory / Ed. by N. Lipscombe. Ebook edition: Bloomsbury Publ. Plc, 2016. Ch. 4. P. 83; Bois M.R. Men, cohesion and battle: the Inniskilling regiment at Waterloo. MA thesis. University of Louisville, 2006. P. 19 [Эл. рес.]: http://ir.library.louisville.edu/etd (http://ir.library.louisville.edu/etd); Bremm K.-J. Die schlacht Waterloo 1815. Ebook edition: Theiss Verlag, 2015. Kap. 6. P. 63; Connelly O. The wars of the french revolution and Napoleon, 1792—1815. London; N.Y.: Routledge, 2006. P. 205; Forrest A. Waterloo. N.Y.; Oxf.: Oxford University press, 2015. P. 31; Fuller J.F. A military history of the western world. N.Y.: Da Capo press, 1987. Vol. 2. P. 496; Fussel M. Waterloo 1815. Ebook edition: Verlag C.H. Beck, 2015. Kap. 1. P. 13; Gardner D. Quatre-Bras, Ligny and Waterloo. A narrative of the campaign in Belgium, 1815. Boston: Houghton, Mifflin & Co., 1882. P. 20; Hibbert C. Waterloo. Napoleon’s last campaign. Ware: Wordsworth editions, 1998. P. 136; Knoop W.J. Quatre-Bras en Waterloo. Krijgskundige beschouwingen. Hertogenbosch: Muller, 1855. P. 15; Lettow-Vorbeck O., von. Napoleons untergang 1815. Berlin: E.S. Mittler, 1904. Bd 1. Elba – Belle-Alliance. S. 490; Longford E. Wellington. The years of the sword. N.Y.: Smithmark Publ., 1996. P. 408; Markham F. The napoleonic adventure // The new Cambridge modern history / Ed. by C.W. Crawley. Cambr.: Cambridge university press, 1965. Vol. 9. War and peace in an age of upheaval 1793—1830. P. 314; Parker H.T. Three napoleonic battles. Durham: Duke University press, 1983. P. 113; Roberts A. Waterloo. 18 june 1815. The battle for modern Europe. London; N.Y.: HarperCollins Publ. Ltd., 2005. P. 19; Wagner A. Pl?ne der schlachten und treffen, welche von der preussischen armee in den feldzugen der jahre 1813, 1814 und 1815. Berlin, 1825. Hft. 4. Enthalt den feldzug in Belgien im jahre 1815. S. 142. Taf.; Weller J. Wellington at Waterloo. London: Greenhill books, 1998. P. 245; Левицкий Н. А. Полководческое искусство Наполеона. М.: Воениздат, 1938. С. 244; Саундерс Э. Сто дней Наполеона / Пер. с англ. М. Косныревой. М.: АСТ, 2002. С. 122 и др.] до 128 тыс. чел.[49 - Chandler D. Waterloo. The hundred days. Oxf.: Osprey Publ. Ltd., 1997. P. 208; Chesney C. Waterloo lectures. A study of the campaign of 1815. 2

enlarged ed. London: Longmans, Green & Co., 1869. P. 53; Elting J.R., Esposito V.J. A military history and atlas of the napoleonic wars. N.Y.: Praeger, 1964. P. 156; Hamilton-Williams D.C. Waterloo. New perspectives. The great battle re-appraised / Foreword by G.C.H. Paget of Anglesey. N.Y.: John Wiley & sons, 1994. Р. 97; Horsburgh E.L.S. Waterloo. A narrative and a criticism. London: Methuen & Co., 1895. P. 11—12; Kingsford R.E. The campaign of 1815. Toronto: Copp, Clark & Co., 1886. P. 7; Mikaberidze A. Les guerres napolеoniennes. Une histoire global / Trad. de l’anglais par T. Piеlat. Ebook еdition: E. Flammarion, 2020. Ch. 23. P. 655; O’Connor Morris W. The campaign of 1815. Ligny, Quatre-Bras, Waterloo. London; N.Y.: G. Richards, E.P. Dutton & Co., 1900. P. 56; Ropes J.C. The campaign of Waterloo. A military history. 3

 ed. N.Y.: Charles Scribner’s sons, 1893. P. 27; Wootten G. Waterloo 1815. Birth of modern Europe. London: Osprey, 1992. Р. 20 и др.] В настоящей работе основу цифровой информации составляют данные о численности французской армии на 9—10 июня, содержащиеся в корпусных рапортах, опубликованных И.-Г. де Модюи и в детализированном варианте представленных в исследовании А. Кудер де Сен-Шамана, в которых в известной степени точно показана численность Армии Севера перед началом Бельгийской кампании.

Проблема потерь французской армии также не получила окончательного решения, хотя по ней и существует обширная литература. Сложность решения этого вопроса обусловлена узостью источниковой базы, и, как представляется, при наличном фонде источников, определение размера общих потерь с достаточной точностью пока невозможно. Можно присоединиться к точке зрения одного из наиболее авторитетных исследователей проблематики военных потерь Г. Бодара, свыше ста лет назад справедливо отметившего, что хотя имелись все основания рассчитывать на то, что историография эпохи революционных и наполеоновских войн, включающая «обширную военную литературу на всех языках, предоставит военному статистику обильный материал, однако <…> историк периода 1792—1815 гг. встретит серьезные затруднения, отчасти вследствие неудовлетворительного состояния французской отчетности»[50 - Milit?r-historisches Kriegslexikon… Р. 36.]. В настоящее время, опубликованы только отдельные архивные материалы, позволяющие сделать лишь некоторые наблюдения, а сведения, содержащиеся в исследованиях по истории Бельгийской кампании носят отрывочный характер и приводятся без каких-либо референций и практически не поддаются проверке, поскольку документальных данных о потерях отдельных частей и соединений немного.

Одним из первых опубликовал цифры французских потерь Г. Гурго. По его данным, в сражении при Линьи они составляли 6,8 тыс. чел. убитыми и ранеными, при Катр-Бра – 4,1 тыс. чел. убитыми и ранеными, а общие потери 17, 18 и 19 июня – 18,5 тыс. чел. убитыми и ранеными и 7 тыс. чел. попавшими в плен[51 - Gourgaud G. Op. cit. P. 128.]. В дальнейшем можно констатировать планомерное движение по пути увеличения размера французских потерь. Так, Ж.-Б. Шаррас полагал, что в авангардных боях 15 июня потери Армии Севера составили 750 чел., в сражении при Линьи – 11 450 чел., при Катр-Бра – 4375 чел., при Ватерлоо – 31—32 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными, при Вавре – около 2 тыс. чел. и, наконец, при Намюре – 600—700 чел.[52 - Charras J.-B. Op. cit. P. 147, 170, 199, 323, 437, 441.] При этом для Ватерлоо Ж.-Б. Шаррас указал на невозможность безоговорочно следовать данным, полученным путем вычитания из численности армии до сражения ее численности после сражения, с разностью показателей являющейся цифрой общих потерь. Для применения данной методики обязательно соблюдение двух условий: наличие достоверных сведений о численности армии до сражения и непосредственно после сражения. Основные силы Армии Севера, принимавшие участие в сражении при Ватерлоо, по данным Ж.-Б. Шарраса, насчитывали около 72 тыс. чел., а на 1 июля 1815 г. в них оставалось около 35 тыс. чел., из чего следует, что потери составили до 37 тыс. чел., включая отставших от своих частей и дезертировавших. Принимая во внимание последнюю оговорку, он сократил французские потери при Ватерлоо до вышеназванной цифры 31—32 тыс. чел. убитых, раненых и пленных.

Согласно А. Уссе, Армия Севера потеряла в сражении при Линьи 8,5 тыс. чел., при Катр-Бра – 4,3 тыс. чел., при Ватерлоо – 25—27 тыс. чел. убитыми и ранеными, 8—10 тыс. чел. пленными и 8—10 тыс. чел. дезертировавшими[53 - Houssaye H. Op. cit. P. 184, 213, 439—440.]. Свои выкладки А. Уссе не сопроводил ссылками на первичные документы, хотя в остальном широко использовал фонды Венсеннского военного архива. Очевидно, испытывая недостаток в источниках, он также использовал тот же статистический метод «установления потерь через разность численности армии до и после сражения». Основные силы французской армии в сражении при Ватерлоо, по данным А. Уссе, насчитывали около 74 тыс. чел., а по состоянию на 1 июля 1815 г. – 32 646 чел., что позволило определить французские потери в 41,5 тыс. чел. Впрочем, это только приблизительная оценка потерь Армии Севера, причем с определенной погрешностью, поскольку, как отметил А. Уссе, в действительную численность личного состава на 1 июля 1815 г. были включены как пополнения, прибывшие из полковых депо, так и отставшие унтер-офицеры и солдаты, вернувшиеся в свои части[54 - Их число могло быть очень значительным. Генерал-лейтенант П. Бертезен, говоря о потерях Великой армии в сражении при Бородино, отметил, что полковые командиры «пользуются случаем сражения, чтобы скрыть от контроля всех отставших солдат, которые под тысячей предлогов оставались в тылу». По его словам, «среди тех, кто числится в рапортах ранеными 4—5 тыс. чел. получили только царапины и следуют с армией в Москву» (Berthezеne P. Souvenirs militaires de la Rеpublique et de l’Empire, par le baron Berthezеne, lieutenant gеnеral. Paris: J. Dumaine, 1855. T. 2. P. 55. Note).]. Определение собственно «боевых потерь» А. Уссе осуществил расчетным путем. Вычислив офицерские потери, которые по данным справочника А. Мартиньена составили 346 убитых, раненых и пропавших без вести в сражениях при Линьи и Катр-Бра и 720 – в сражении при Ватерлоо, он заключил, что и общие потери были, соответственно, в два раза больше. Исходя из того, что 16 июня Армия Севера потеряла 13,5 тыс. чел. убитыми и ранеными, «боевые потери» при Ватерлоо А. Уссе определил в 27 тыс. чел. В настоящее время преобладает более умеренная оценка. Так, Анри Лашук полагал, что Армия Севера при Ватерлоо потеряла 32 тыс. чел., в том числе не менее 8 тыс. чел. попавшими в плен[55 - Лашук А. Наполеон. Походы и битвы, 1796—1815 / Пер. с фр. М.: Эксмо, 2004. С. 880. В другой работе он приводит цифры «боевых потерь» при Ватерлоо: 36 генералов, 720 офицеров и 24 тыс. унтер-офицеров и солдат (Lachouque H. Op. cit. P. 194).]. Майкл Лежьер считает, что французские потери при Ватерлоо составляли свыше 30 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными[56 - Leggiere M.V. Prometheus chained, 1813—1815 // Napoleon and the operational art of war. Essays in honor of D.D. Horward / Ed. by M.V. Leggiere. Leiden; Boston: E.J. Brill, 2016. P. 373.]. По данным Жака-Оливье Будона и Жака Ложье, в решающем сражении Бельгийской кампании Армия Севера потеряла 5 тыс. чел. убитыми, 18 тыс. чел. ранеными и 8—10 тыс. чел. попавшими в плен[57 - Boudon J.-O. Op. cit. Ch. 11. P. 216; Logie J. Waterloo. La campagne de 1815 / Prеf. de S. Kubla. Bruxelles: Racine, 2003. P. 153.]. По расчетам Тьерри Ленца французские потери при Ватерлоо составляли 6,8 тыс. чел. убитыми и 22 тыс. чел. ранеными[58 - Lentz T. Nouvelle histoire du premier Empire. T. 4. Les Cent-Jours: l’Empire sans le sistеme 1815. Ebook еdition: Fayard, 2010. P. 534—535; Idem. Le premier Empire, 1804—1815. Ebook еdition: Fayard, 2018. P. 677; Idem. Napolеon. Dictionnaire historique. Ebook еdition: Perrin, 2020. P. 924.]. (Оценка общих французских потерь приблизительно в 30—32 тыс. чел. в мировой историографии является, как кажется, общепризнанной, так что давать длинную сноску с соответствующими ссылками нет никакого резона[59 - Можно ограничиться упоминанием исключений. Некоторые исследователи, используя все ту же методику определения потерь через разность численности войск до и после сражения, утверждают, что при Ватерлоо главные силы Армии Севера насчитывали 77,5 тыс. чел., а через неделю в Лаоне 30 844 чел., и не вполне корректно списывают разницу в 46 656 чел. в разряд «потерь» (Fremont-Barnes G. Waterloo, 1815. Brimscombe Port: History press, 2012. P. 114; O’Keeffe P. Waterloo. The aftermath. N.Y.: Overlook press, 2015. P. 50). Если Пол О’Кеффи приводит свою оценку французских потерь в достаточно мягкой форме, оговаривая, что неизвестно, сколько из этих 46 656 офицеров и солдат дезертировало, сколько погибло во время преследования 19.06.1815, а сколько было убито и ранено непосредственно во время сражения при Ватерлоо, то Грегори Фримонт-Барнс без каких-либо уточнений просто сообщает, что главные силы Армии Севера потеряли 60% своего личного состава. Сколько-нибудь широкого распространения эта «ревизионистская» точка зрения не получила.].)

В начале ХХ в. Ч. Омэн определил «французские потери в кампании Ватерлоо», использовав следующий расчетный метод: установив определенное соотношение между числом убитых и раненых офицеров и солдат и располагая сведениями о количестве офицеров, выбывших из строя в конкретном сражении, произвести расчет потерь унтер-офицеров и солдат на основе среднего коэффициента. «Так как соотношение между численностью офицеров и солдат довольно устойчивое, расчет потерь по такому методу может считаться вполне допустимым и дает близкое приближение к действительным потерям»[60 - Урланис Б. Ц. История военных потерь. Войны и народонаселение Европы. Людские потери вооруженных сил Европейских стран в войнах XVII—XX вв. Историко-статистическое исследование. СПб.: Полигон, 1994. С. 77.]. Британский историк выполнил подсчет потерь Армии Севера в Бельгийской кампании на основе вычисленного им для семи сражений Пиренейской войны среднего соотношения потерь офицеров и солдат французской армии (1:23,2) и скорректированного в сторону уменьшения до 1:20[61 - Oman C. Op. cit. Р. 681—693.]. Подсчитав по справочнику А. Мартиньена французские офицерские потери, Ч. Омэн умножил их на свой коэффициент и получил следующие результаты: в сражении при Линьи Армия Севера потеряла 10 тыс. чел. убитыми и ранеными, при Катр-Бра – 4,3 тыс. чел. убитыми и ранеными, при Ватерлоо – 29,5 тыс. чел. убитыми и ранеными, 7,5 тыс. чел. пленными без учета попавших в плен раненых. Это, по-видимому, максимальная оценка размера французских потерь при Ватерлоо. В целом, конечно, расчетные показатели Ч. Омэна нельзя назвать безупречными, хотя они и не слишком расходятся с итоговыми цифрами А. Уссе. Однако вполне допустимая при отсутствии достоверных источников экстраполяция британского историка позволяет с большей или меньшей точностью определить не достоверный размер потерь, а только порядок цифр[62 - Кроме того, свой подсчет Ч. Омэн произвел без учета материалов дополнительного тома А. Мартиньена, вышедшего в свет уже после того, как он закончил работу над статьей «Французские потери в кампании Ватерлоо». Поэтому правомерен вопрос не только о том, насколько корректны сами расчеты Ч. Омэна, но и исходные данные для них.].

Принимая во внимание определенный разнобой цифр, называемых различными источниками, необходимость ревизии традиционных взглядов на французские потери при Ватерлоо не подвергается сомнению, и сравнительно недавно Пол Линдсей Доусон предпринял попытку серьезного пересмотра сложившейся точки зрения на эту проблему. Он справедливо заключил, что ответ на вопрос французских потерь, так и не решенный в огромном количестве публикаций о знаменитом сражении, увидевших свет за последние двести лет, может дать обращение к малоисследованным источникам из Венсеннского военного архива, и использовал информацию, предоставляемую так называемыми матрикулярными регистрами (registres matricules)[63 - Матрикулярные регистры – своего рода послужные списки унтер-офицеров и солдат. Матрикулярный регистр «являлся основным документом администрации частей начиная с Революции. Этот документ давал возможность ответить на несколько вопросов: в первую очередь, позволял выявить действительную численность личного состава и бороться с дезертирством, а во-вторых, обеспечить соблюдение прав солдат. Регистры содержали как гражданскую, так и военную информацию по всем людям, входившим в состав части (солдатам и унтер-офицерам)» (Roucaud M. Registre matricules des sous-officiers et hommes de troupe des unitеs de la garde consulaire, de la garde impеriale, de la garde royale et de l’infanterie de ligne (1803—1815). Rеpertoire numеrique Dеpartement de l’Armеe de Terre sous-sеries 20 et 21 Yc / Prеf. de J.-P. Bertaud. Ch?teau de Vincennes, 2005. Р. 20). Некоторые оцифрованные книги учета личного состава полков французской армии за период 1802—1815 гг. размещены на сайте Министерства обороны Франции: Les registres des gardes consulaire, impеriale et royale et des rеgiments d’infanterie de ligne 1802—1815 [Эл. рес.]: www.memoiredeshommes.sga.defense.gouv.fr/fr.] унтер-офицеров и солдат французской армии. В своих вычислениях он, очевидно, исходит из признания матрикулярных регистров совершенно безупречным источником достоверных и полных данных. Безусловно, тщательное исследование этих документов может дать весьма ценные результаты, но сам характер источника позволяет сделать лишь выводы более или менее точные. Данный вывод обусловлен тем, что матрикулярные регистры многих полков не содержат сведений о потерях в Бельгийской кампании и в целом их данные не абсолютны в плане достоверности, а, следовательно, результаты подсчета П. Л. Доусона не могут претендовать на стопроцентную точность[64 - Хорошо понимает это и сам П. Л. Доусон. Так, например, он отмечает, что документы 5-го полка легкой пехоты сообщают только о шести выбывших из строя при Ватерлоо и резонно заключает, что «эта цифра, без сомнения, некорректна» (WTL. Ch. 13. P. 283). Ему известно, что при Катр-Бра 108-й полк линейной пехоты понес «тяжелые потери», а в матрикулярных регистрах числится только двадцать восемь унтер-офицеров и солдат, выбывших из строя в этот день (NQB. Ch. 3. P. 81—82). Особенно часто П. Л. Доусон вынужден констатировать фрагментарность своего основного источника, когда речь идет о кавалерийских частях, а также пехотных полках 3-го и 4-го армейских корпусов.]. Таким образом, исходное положение не представляется безусловно верным, что ставит под сомнение правомерность всех выводов, сделанных непосредственно или косвенно на его основании. Британский исследователь чрезмерно прямолинейно и категорично связывает сведения регистров с цифрой общих потерь, но нельзя однозначно принять итоги его калькуляций, поскольку в цепи расчетов есть многочисленные уязвимые звенья.

Общие «боевые потери» французской пехоты при Ватерлоо составляют, по данным П. Л. Доусона, 869 чел. убитыми и 4271 чел. ранеными. В число раненых вошли «просто» раненые (2164 чел.), эвакуированные раненые (1174 чел.) и раненые, попавшие в плен (933 чел.). При этом неясно, что произошло с ранеными, которые не были эвакуированы и не попали в плен. По оценкам П. Л. Доусона в плен попало 10 016 чел., причем расчет производился на основе списков военнопленных, доставленных в Англию и вернувшихся во Францию[65 - По мнению работавшего с матрикулярными регистрами Ж. Удайля, «список военнопленных, вернувшихся из Англии к концу 1815 г., и содержащий около 4000 имен, по всей вероятности неполный» (Houdaille J. Pertes de l’armеe de terre sous le premier Empire, d’aprеs les registres matricules // Population (french edition). 1972. N

1. Р. 41).]. Отметим, что странным образом среди попавших в плен при Ватерлоо оказались 207 чел. из 3-го и 106 чел. из 4-го армейских корпусов, очевидно, раненых в сражении при Линьи и находившихся в госпиталях в Шарлеруа. Из числа военнопленных, доставленных в Англию, по мнению П. Л. Доусона, 4 тыс. чел. умерло от ран[66 - WTL. Ch. 25. Р. 493—519.]. Таким образом, выясняется, что в плен попало отнюдь не 933 раненых, а в несколько раз больше[67 - По приблизительной оценке А. Тьера из числа раненых 5—6 тыс. чел. было оставлено на поле боя и попало в плен (Thiers A. Op. cit. T. 20. P. 253). Современный исследователь считает, что сразу же по окончании сражения было подобрано 2,5 тыс. раненых французских солдат и офицеров, и отмечает, что значительно большее число французских раненых попало в плен в окрестностях Ватерлоо, где многие из них оставались без медицинской помощи более десяти дней, при этом большинство из них умерли, до того как были обнаружены и эвакуированы, а другие умерли от гангрены уже в госпиталях (Kaufman M.H. Surgeons at war: medical arrangements for the treatment of the sick and wounded in the british army during the late 18

and 19

centuries. London: Greenwood press, 2001. Р. 81). Высокая смертность французских раненых была обусловлена не только тяжелым состоянием, в котором их доставляли. Хотя британская и нидерландская медицинские службы пытались оказывать помощь всем раненым, но при острой нехватке необходимых ресурсов (по позднейшей оценке, возможности британской медицинской службы отвечали потребностям армии численностью в 40 000 тыс. чел.: Matheson J.M. Comments on the medical aspect of the battle of Waterloo, 1815 // Medical History. 1966. Vol. 10. Iss. 2. Р. 205) отдавали предпочтение раненым офицерам и солдатам армии А. Веллингтона. Известный британский военный хирург Чарльз Белл писал в июле 1815 г., что «наиболее тяжело раненые были оставлены совершенно без всякой помощи в госпитале для французских раненых» (Letters of sir Charles Bell. London: John Murray, 1870. Р. 246).]. Кроме того, значительное число раненых осталось в Бельгии[68 - Из 2383 французских раненых, находившихся в госпиталях Ла Кордерье и Ла Менезерье в Антверпене с 29.06 по 14.08.1815, умерло от ран 275 чел. (Vrancken L.-H.-J. Un mot sur les secours donnes a Anvers aux blessеs de la bataille de Waterloo. Anvers: Joseph van Ishoven, 1852. Р. 52—53). Впрочем, как заметил Майкл Кремплен, «поразительно низкое количество умерших в госпиталях – 9% свидетельствует лишь о том, что многие раненые так и не были в них доставлены» (Crumplin M. Medical aspects of the battle of Waterloo: the battle // Journal of the Royal army Medical corps. 2015. Vol. 161. Iss. 2. P. 139).]. По свидетельству британского военного хирурга профессора Джона Томсона «несколько тысяч французов, по большей части получивших тяжелые ранения, были оставлены на поле битвы или на дороге во время бегства. Эти люди были постепенно подобраны и некоторые из них были отправлены в Брюссель, другие в Термонде, а большая часть в Антверпен». Он добавлял, что «многие тяжелораненые укрылись в домах местных жителей», где часть их и умерла от ран, а среди обнаруженных и доставленных в Брюссель отмечал высокую смертность[69 - Thomson J. Report of observations made in the british military hospitals in Belgium, after the battle of Waterloo. Edinburgh: William Blackwood, 1816. Р. 9. Еще один британский хирург Джон Хеннэн писал, что в госпитале жандармерии в Брюсселе «были собраны триста человек, по большей части тяжело раненых, если не сказать безнадежно. Среди них было 140 со сложными переломами, а именно: 86 бедра, 48 ноги и 6 руки. Они были собраны со всех окрестностей крестьянами, тащившими их от сарая к сараю, без еды и одежды и были доставлены в разное время от восьми до тринадцати дней после ранения» (цит. по: Kempthorne G.A. The Waterloo campaign // British Military Journal. 1933. Vol. 60. Iss. 1. Р. 56). Брюссельский госпиталь жандармерии «находился в низменной, не очень здоровой местности, и многие попавшие в плен раненые страдали от приступов желчной лихорадки и перемежающейся лихорадки, в основном тифозной и малярийной» (Crumplin M. Guthrie’s war. A surgeon of the Peninsula and Waterloo / Foreword by B. Ribeiro. Barnsley: Pen & Sword, 2010. Р. 143).]. По словам главного хирурга императорской гвардии Жана-Доменика Ларрея, «значительная часть наших раненых» была доставлена в военный госпиталь в Лувене[70 - Larrey J.-D. Relation mеdicale de campagnes et voyages de 1815 ? 1840. Paris: J.-B. Bailliеre, 1841. P. 14.]. Также сомнительно категоричное и недоказуемое суждение П. Л. Доусона, что все пропавшие без вести – дезертиры, ибо в эту категорию естественным образом попадали все неучтенные убитые. Наконец, вызывает сомнение и общая цифра потерь 24—25 тыс. чел. убитых, раненых, попавших в плен и пропавших без вести. Вновь обратимся к методу «определения потерь через разность численности армии до и после сражения». Главные силы Армии Севера 18 июня 1815 г. насчитывали 72—74 тыс. чел., а по наиболее близким ко времени сражения при Ватерлоо данным на 25 июня 1815 г. в них оставалось 27 760 чел. (без учета 4-го кавалерийского корпуса, в котором на 1 июля 1815 г. оставалось в строю 1127 чел.)[71 - Charras J.-B. Op. cit. P. 450. Note 2, со ссылкой на рапорт маршала Н.-Ж. Сульта маршалу Л.-Н. Даву от 25.06.1815.]. Потери при Ватерлоо «по Доусону» 24—25 тыс. чел., и если они действительно были таковы, то возникает вопрос, куда исчезли еще приблизительно 20 тыс. чел., находившиеся «в наличии под ружьем» утром 18 июня, но отсутствовавшие на перекличке 24—25 июня. Очевидно, что цифры П. Л. Доусона вполне допустимо охарактеризовать как неполные, неточные и требующие дополнительной проверки. Что касается французских потерь при Ватерлоо, то значительно более убедительными и обоснованными являются оценочные цифры А. Уссе и Ч. Омэна, которые согласуются с имеющимися фрагментарными данными источников и, как представляется, могут претендовать на максимальное приближение к действительности. Расчеты П. Л. Доусона плохо согласуются не только с оценками французских потерь, получаемыми при сопоставлении численности Армии Севера до и после сражения при Ватерлоо. Многие из его итоговых цифр совершенно не коррелируют и с традиционным коэффициентом потерь офицерского и рядового состава 1:20[72 - В современной историографии он принят, напр.: Hussey J. Op. cit. Vol. 1. Ch. 28. P. 550; Vol. 2. Р. 250—251. Разумеется, указанный коэффициент отнюдь не являлся какой-то константой в эпоху наполеоновских войн. На это обратил внимание еще сам Ч. Омэн: в семи больших сражениях Пиренейской войны это соотношение колебалось в пределах от 1:17,4 до 1:27,7 (Oman C. Op. cit. Р. 683). В некоторых случаях коэффициент 1:20 признается завышенным. Так, современные исследователи определяют потери наполеоновской армии при Бородино, исходя из пропорции потерь офицерского и рядового состава 1:17 (Земцов В. Н. Великая армия Наполеона в Бородинском сражении. М.: Эксмо, Яуза, 2018) и даже 1:15 (Hourtoulle F.-G. La Moskowa, la bataille des redoutes. Paris: Histoire & collections, 2001. P. 116).]. Так, по выкладкам П. Л. Доусона, соотношение убитых и раненых офицеров и солдат составляет 1:0,3 (2-й полк легкой пехоты – Катр-Бра), 1:2 (1-й полк легкой пехоты – Ватерлоо, 6-й драгунский полк – Линьи). Подобных примеров можно привести еще немало. Все это свидетельствует о неполноте данных матрикулярных регистров, на которые британский историк опирается без каких-либо сомнений и предосторожностей, хотя именно здесь, как говорил Стендаль, было «необходимо установить небольшую батарею оговорок»[73 - Стендаль. Собр. соч.: В 15 т. М.: Правда, 1959. Т. 15. Письма / Пер. с фр. №94. С. 236.].

Кроме того, в некоторых случаях итоговые цифры П. Л. Доусона противоречат как синхронным, так и ретроспективным оценкам французских командиров. Так, по его данным, в сражении при Катр-Бра 5, 6 и 9-я пехотные дивизии 2-го армейского корпуса потеряли 1642 чел. (148 убитых, 1185 раненых, 149 попавших в плен, 204 пропавших без вести)[74 - Трудно признать правдоподобным не только итоговые цифры, но и внутреннее соотношение потерь. Так, в военной статистике, для эпохи наполеоновских войн принята пропорция убитых и раненых 1:3,5 (Урланис Б. Ц. Указ. соч. С. 461). Один из современных исследователей, проверив соотношение потерь между офицерами и рядовыми на примере русской армии в войне 1812 г., пришел к выводу, что при всех колебаниях коэффициент 1:3,5 «самый стабильный из всех» (Шведов С. В. Комплектование, численность и потери российской армии в Отечественной войне 1812 года: автореф. дис. канд. ист. наук 07.00.02 / Саратов. гос. ун-т. Саратов, 2005. С. 13).], что серьезно расходится с соответствующими цифрами Наполеона, маршала М. Нея, генерал-лейтенанта О.-Ш. Рейля, генерал-майора Ф.-Ж.-П. Лакруа (подробнее см. ниже). Безусловно, П. Л. Доусону следовало, если не аргументировать, то хотя бы пояснить, почему его революционные выкладки следует считать более точными, нежели данные хорошо информированных представителей высшего командного состава Армии Севера[75 - В исследовательской литературе эти цифры французских потерь при Катр-Бра (4—4,5 тыс. чел.) являются фактически общепризнанными. См., напр.: Bas F., de, T’Serclaes de Wommersom J., de. La campagne de 1815 aux Pays Bas. Bruxelles: A. Dewit, 1908. T. 1. P. 540; Black J. The battle of Waterloo. Ebook edition: Random House, 2010. Ch. 5. P. 70; Dodge T.A. Napoleon. A history of the art of war. Boston; N.Y.: Houghton Mifflin & Co., 1907. Vol. 4. From Lutzen to Waterloo. P. 586; Doren J.B.J., van. Stratеgisch verhaal van de veldslagen tusschen het fransche leger en dat der geallieerden, op 15, 16, 17 en 18 junij 1815. Amsterdam: J.D. Sybrandi, 1865. Р. 60; Hofschr?er P. 1815.The Waterloo campaign. Wellington, his german allies and the battles of Ligny and Quatre-Bras. London: Greenhill books, 1998. P. 304; Hooper G. Waterloo: the downfall of the first Napoleon. A history of the campaign of 1815. London: Smith, Elder & Co., 1862. P. 135; James W.H. The campaign of 1815, chiefly in Flanders. Edinburgh; London: William Blackwood & sons, 1908. P. 146; Jomini A.-H., de. The political and military history of the campaign of Waterloo / Transl. from the french by S.V. Benet. N.Y.: Redfield, 1853. P. 142; Kirkpatrick D. Fighting in the fog of war. Decision making under extreme uncertainty in the Waterloo campaign. London: Royal United Service Institute, 2015. P. 37; L?ben Sels E., van. Prеcis de la campagne de 1815 dans les Pays-Bas. La Haye: Doorman, 1849. P. 207; Muir R. Wellington. Waterloo and the fortunes of peace 1814—1852. New Haven; London: Yale University press, 2015. P. 52; Nofi A. The Waterloo campaign, june 1815. Conshohocken: Combined Publ., 1993. P. 119; Ollech R., von. Geschichte des feldzuges von 1815 nach archivalischen quellen. Berlin: E.S. Mittler, 1876. S. 136; Robinson C.W. Wellington’s campaigns. Peninsula – Waterloo, 1808—1815. London: Hugh Rees, 1906. Pt. 3. 1813—1815. Nivelle to Waterloo. P. 531; Schulten K. Waterloo (18 juin 1815). La double incertitude. Ebook еdition: Economica, 2009. Ch. 6. P. 134; Varchmin F.W., von. De slag by Waterloo. Eene feestuitgave voor Engeland, Holland en Duitschland voor het jaar 1865. D?sseldorf: Schryver, 1864. P. 45; White A. The road to Waterloo. A concise history of the 1815 Belgium campaign. Hoeilaart: White & MacLean Publ., 2014. P. 38—39; White-Spunner B. Of living valour. The story of the soldiers of Waterloo. London: Simon & Schuster, 2015. P. 160. Единственное известное мне исключение составляет работа Ж.-К. Кастекса, в которой автор без отсылок к источникам оценил французские потери в сражении при Катр-Бра в 2,4 тыс. чел. убитыми, ранеными и попавшими в плен: Castex J.-C. Combats franco-anglais des guerres du premier Empire. Vancouver: Les Еditions P-O, 2013. Р. 399.], не доверять которым оснований нет, однако он столь существенные расхождения в оценке потерь никак не комментирует и «оппозиционные» варианты оставляет без внимания. При этом британский исследователь обращает внимание на то, что в упоминавшейся работе С. Боудэна на странице 103 сообщается, что во 2-м армейском корпусе в сражении при Катр-Бра выбыло из строя всего 800 чел., и, отмечая, что ссылка на источник отсутствует, справедливо заключает, что это ошибка[76 - NQB. Ch. 7. P. 192—193.]. На самом деле на указанной им странице речь идет только о 9-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта М.-С. Фуа, которая, по мнению С. Боудэна, в сражении 16 июня потеряла 800 чел.[77 - Bowden S. Op. cit. P. 103.] При этом С. Боудэн действительно не сделал отсылки к источнику, но, очевидно, он использовал свидетельство самого М.-С. Фуа, утверждавшего, что в сражении при Катр-Бра в 9-й пехотной дивизии выбыло из строя около 800 чел.[78 - Girod de l’Ain J.-M.-F. Vie militaire du gеnеral Foy. Paris: Plon, Nourrit & Cie., 1900. P. 273.] Возможно, П. Л. Доусон просто не счел вопрос о французских потерях при Катр-Бра заслуживающим сколько-нибудь внимательного изучения и подошел к нему соответствующим образом.

В свете вышесказанного опыт ревизии традиционных оценок сложно признать в полной мере успешным. Тем не менее, несмотря на различные дефекты, на сегодняшний день работы британского историка остаются единственными, в которых сведения о количестве унтер-офицеров и солдат Армии Севера убитых, раненых, пропавших без вести и попавших в плен в Бельгийской кампании даны с раскладкой по полкам. Расчеты П. Л. Доусона, преуменьшенные и требующие уточнения в части распределения даже имеющихся неполных данных по категориям потерь, будут широко использованы мною в дальнейшем, поскольку неполные и неточные сведения все же лучше никаких.

В заключение можно констатировать, что однозначного решения дискуссия о французских потерях иметь пока не может, и вопрос о доверии или недоверии к тем или иным данным остается делом персональных предпочтений любого исследователя. Для восстановления недостающих сведений требуется статистическая обработка большого массива документальных материалов и проверка данных, утвердившихся в историографии по архивным источникам. Однако, поскольку окончательное решение находится в прямой зависимости от наличия и характера документального материала, проблема неудовлетворительного состояния источниковой базы остается одной из важнейших в круге вопросов, связанных с исчислением французских потерь в Бельгийской кампании. Нет никаких гарантий, что более или менее полный комплект документов, способных восполнить пробелы в расчетах потерь Армии Севера вообще существует, и хотя сугубо теоретическую вероятность наличия таких источников отвергать нельзя, можно предположить, что необходимый для исчерпывающего освещения темы и пересмотра имеющихся данных комплекс источников в принципе отсутствует, поскольку составляющие его документы до сих пор не выявлены и не введены в научный оборот. Таким образом, последняя точка в этом вопросе не поставлена и он все еще представляет собой отдельную историографическую проблему.

В связи со всем вышеизложенным, настоящая работа не претендует на абсолютную точность приведенных статистических данных. Так, например, совершенно очевидно, что перечень офицеров, командовавших подразделениями французской армии, а также выбывших из строя в ходе Бельгийской кампании не является полным и исчерпывающим. То же самое следует сказать относительно приведенных данных о численности и потерях Армии Севера. Тем не менее автор выражает надежду на то, что ему удалось выполнить поставленную задачу – предоставить широкому кругу специалистов и любителей военной истории систематизированный статистический материал о французской армии, которой Наполеон командовал в своей последней кампании.

Армия Севера.

Большая императорская главная квартира[79 - Подробно об организации главной квартиры и главного штаба Великой армии: Vachee J.-B.-M. Napoleon at work / Transl. from the french by G.F. Lees. London: Adam & Charles Black, 1914. Р. 76—147.]

Главнокомандующий – император Наполеон.

Личный штаб императора[80 - О личном штабе императора: Branda P. The «Maison de l’Empereur» or the «Emperor’s Household» // Napoleonica. La Revue. 2013. Vol. 16. Iss. 1. P. 75—87; Vial C.-E. Le rеglement pour service du Grand marеchal du palais: еdition manuscrit fran?ais 11212 de la Bibliothеque Nationale de France // Ibid. 2014. Vol. 20. Iss. 2. P. 2—101. В Бельгийской кампании личный штаб императора насчитывал по одним данным 88 чел. (Pawly R. Napoleon’s imperial headquarters (1). Organization & personnel. Oxf.: Osprey Publ. Ltd., 2004. P. 52), по другим – свыше 100 чел. (Bowden S. Op. cit. P. 71).]