Фаетон. Книга 8. Дипломатический корпус

– И, да и нет, если вы против мы можем не обращать на него никакого внимания. Но подумайте сами, учится все равно необходимо. А что с ним будет в будущем, священник или, в крайнем случае, охранник колонии Дигнидад. Вот и все.

За разговором мужчины не заметили, как подошла Аня. Она слышала все, о чем говорил фон Фирс, и все, что касалось ее сына.

– Я согласна. – Неожиданно раздался ее голос за спинами у обоих. Леонид вздрогнул, обернулся, потеплевшим взглядом встретил жену.

– Ну, вот и хорошо. – Коротко ответил Фирс. Он по-военному встал, сказав на прощание:

– Осенью заеду, то есть, в конце мая, и вы поедете со мной в интернат в Сантьяго.

– А что, обучение там с шести лет? – спросила Аня.

– Да. Вы сможете его навещать один раз в месяц, и каникулы он всегда будет проводить в кругу семьи. – И Фирс откланялся.

– Ты знаешь, – выждав, когда за гостем закрылась дверь, сказала Аня, – а я рада. Просто поверить не могу, как все устраивается в нашей жизни?

Леонид философски молчал. Он был в раздумье, что кроется за этим интернатом, и что будет с ними…

Интернат "Эдельвейс", для особо одаренных детей, то есть для детей, родители, которых, имели хороший капитал или семейный бюджет, что позволяло оплачивать обучение в этом учебном заведении, находился в живописной окрестности Сантьяго. Это было одноэтажное здание, выстроенное в виде буквы "П", а рядом располагался жилой комплекс, общежитие для учеников. К каждому школьнику была приставлена гувернантка, в обязанности которой, входило присмотр за вверенному ей ученику или ученице. То есть, вовремя проследить за принятием пищи и отходом ко сну того или иного школьника, школьницы. Дети жили в отдельных комнатах. В каждой комнате была своя столовая, где хозяйничали гувернантки. Они также стирали, гладили белье школьников и убирали в помещениях. Гувернантки были образованы с университетским образованием. Эта работа была престижной, и каждый год устраивался конкурс на освободившиеся места, ибо с поступлением в первый класс и до одиннадцатого класса школьника сопровождала одна гувернантка, а вместе с выпускным балом уходила на пенсию. Редко возраст пенсионерок составлял старше тридцати шести лет. Кандидаток на роль гувернантки было предостаточно. На одно место претендовало до десяти выпускниц, с университетов городов мира, съезжавшихся попытать счастья устроится на эту работу.

Когда Леонид Кразимов появился с Димой в дверях кабинета директора, навстречу, из-за письменного стола, выбежал невысокого роста толстяк с широкой приветливой улыбкой и приятным взглядом черных, как две огромные маслины, глаз: – А-а, господин Кразимов? – пожимая Леониду руку, мягким рукопожатием, сказал он бархатным и приятным баритоном, – Проходите, присаживайтесь, – рукой, указывая на диван из коричневой кожи.

– Благодарю вас, господин директор. – Вежливо отчеканил Леонид по-испански, усаживаясь на указанное место.

– Наслышан о вас, господин Кразимов. Надо сказать, что ваши покровители не скупятся на благотворительные цели для нашего интерната и перевили значительную сумму на наш банковский счет. Так что двери для вашего сына здесь широко открыты и надеюсь, что все одиннадцать лет он достойно проведет, как ученик, в стенах нашего "Эдельвейса". – Он говорил, а добрая и приветливая улыбка не сходила с его уст, в свою очередь, располагаясь за своим письменным столом. Затем на телефоне набрал внутренний номер, и в кабинет вошла красивая девушка в белом фартуке, как подобает гувернантке, и в темно-каштановом платье. На ней была кофточка с длинными рукавами такого же цвета, как и платье. Искристая приветливая улыбка белозубой жемчужной россыпью светилась на ее лице.

– Здравствуйте. – Поздоровалась вошедшая. – Я буду гувернанткой у вашего сына, господин Кразимов. Меня зовут Елена Мазур, я из Франции. В этом году окончила Сорбонну.

– С отличием. – Добавил директор, и улыбнулся ей, – У нас тут строгий отбор кандидаток на это место.

– Ну, а если по каким-то, не от нас зависящим причинам, у кандидатки изменятся обстоятельства, и она не сможет выполнять свои обязанности? – забеспокоился Леонид.

– На этот счет у нас есть штат подменных и они, как никто, дорожат своей работой. – Парировал директор.

Оставив сына на попечение гувернантки, Леонид вернулся домой на двухместном спортивном самолете, взятом в ангаре колонии…

Глава четвертая

Лето. Каникулы. Диме двенадцать лет. Он проводит лето дома. Среди цветущих пион, роз, яблок и слив. Среди луж и увлекательных историй, выдуманных и рассказывающих его другом Мигелем в кругу соседских мальчишек. Вишневые сады в колонии были всюду во дворах соседей. И ребята гурьбой, то там, то здесь, собирались и лазили по деревьям. Помогали взрослым убирать вишневый урожай. Взрослые, затем, брали корзины с вишнями и относили в цех консервного завода на переработку.

Дружба Димы с местными ребятишками не прерывалась и сплачивалась рассказчиком Мигелем. Невероятные приключения роились в его маленькой голове, и, мальчики, открыв рты, слушали и смеялись до слез.

А, когда делать было нечего и слушать не хотелось, потому что дождь кончался, и можно было бегать по лужам. Бегали по теплой воде босиком, обрызгиваясь с ног до головы. Запускали бумажные кораблики в далекие страны на быстрой горной речушке, которая текла невдалеке. Много детских игр знали эти чилийские мальчики, выросшие здесь среди роскошной природы на горном воздухе. А в саду пели птицы. На дороге громыхали юркие грузовички, мычали вдалеке коровы, из скотного двора, и до мальчишек никому не было дела. Прекрасная пора, все-таки детство.

Дима жил по соседству с Димой Гариновым. Гаринов не по годам был умным и сообразительным мальчиком, ему было почти уже десять, младше от Димы на два года.

А соседская девочка Вероника старше от Димы на год. Через дорогу, прямо напротив дома Кразимовых рос сад, и там размещалась пасека колонии Дигнидад. Пчелы жужжали в кронах душистых лип, сновали по цветам, собирая пыльцу. В один из летних февральских дней Чилийского лета стояла жаркая погода. Дима вышел в огород, поискать чего-нибудь и увидел через забор Веронику. Она была в одном купальнике. Диме вдруг захотелось увидеть ее голой, и он подошел к забору.

– Привет! – поздоровался он.

– Здравствуй! – ответила она.

– А где Мигель? – брат Вероники.

– Он в городе с мамой. А ты что делаешь? – спросила Вероника.

– Так, ничего.

– То может, пойдем яблок наберем в саду?

Дима обрадовался этому предложению, и они пошли. Перелезли через ограду и очутились под яблоней раннего сорта. В траве под яблоней было много нападавших с веток яблок, и Дима предложил собрать.

– Вон там, дальше есть? Там яблоки вкуснее. – Вероника указала рукой на раскидистую яблоню. – Вон та яблоня?

В глубине сада было тихо и таинственно. От того, что они были в чужом фермерском саду, чувство опасности и постоянной настороженности возбуждало детей. Дима вдруг сказал, – Послушай, покажи мне свою киску? – он не глядел на девочку, но та молчала, делая вид, что не слышит.

– Ты меня слышишь? – повторил он свой вопрос.

– Слышу. – ответила девочка. Ее, налитые созревающие груди тринадцатилетней девочки уже хорошо выступали остротой сосков и округлостью.

– Ну покажи? Тут никого нет.

Она снова молчала, тогда чтобы ее как-то достать Дима сказал:

– Я тебе свою покажу, смотри? – и он расстегнул штаны и достал свой торчащий членик.

И тут девочка откинула часть купальника, демонстрируя свою плоть, покрывшуюся на удивление мальчика девичьим пушком из черных кудряшек. Они были крайне возбуждены и задыхались от волнения. Дима подошел ближе, сказал, – Давай как папа с твоей мамой делают, попробуем?

– А как? – спросила девочка.

– Ты ложись сюда на сено. – Он рукой показал на душистую копну сена. – Ну а я сверху.

Вероника легла, а Дима стал прицеливаться, но ее лобок был так не удобно расположен, что нельзя было никак воспользоваться сладостью запретного плода.

Вдруг из кустов выскочила целая гурьба мальчишек. И улюлюкая стали смеяться над застигшими врасплох "любовниками". Девочка и Дима бросились друг от друга в разные стороны. Больше их никто и никогда не видел вместе. Дима стал первым героем сердцеедом. Его старшие мальчики зауважали за это и стали солидно приглашать в свои компании. Угощать сигаретами в надежде, что он расколется и расскажет о своей первой забаве. Но он молчал. И это предавало интригующей загадочности в его первом опыте. Эти слухи дошли до Клементины, подруги той девочки, что первой бесстрашно подошла к позвавшему ее привидению. Девочка еще тогда поразилась смелостью чужого мальчика и влюбилась в него, как в героя влюбляются сказочные принцессы на рыцарских поединках. Клементине уже одиннадцать с половиной лет. И она зачастила к Веронике. И они стали закадычными подругами. А в адрес бедного мальчика полетели колкости и насмешки со стороны подруг. Мигель, старший брат Вероники, часто говорил, выдерживая нейтралитет: – Димка ты извини, но это, же моя сестра. Я не могу с ней драться.

И поддерживал свой имидж союзника вредных девчонок. А Диме так хотелось дружбы. Так хотелось с кем-нибудь быть в хороших дружеских отношениях. И он часто себя ловил на мысли, что проходят дни и недели, а друга нет. Гаринов был младше Димы, на целых два года и Кразимову было не интересно с этим угрюмым и слишком замкнутым в себе мальчишкой. Хоть мама частенько приводила Димку Гаринова к нему, но холодок в их отношениях мешал дружбе. И Кразимов рос в кругу чилийских мальчишек, свободных и смелых, рано становившимся взрослыми детьми. Но одиночество тягостно и страшно опутывало его и когда, это было нетерпимым, он глядел на драчливого петуха. Подходил к нему, ловил его и гладил вставшее на дыбы перья у шеи. Петух старался вырваться, затем, наступал на мальчика, бросался, как злая собака, и игра начиналась. Одиночество исчезало, на смену приходил азарт игрока. Дима учился побеждать одиночество. От этого он ставал холодным эгоистом для чилийских детей, но, дети делали все, чтобы оттолкнуть его при случае, унизить, посмеяться над ним, возбуждая и принуждая его к защитной реакции. И он перестал замечать окружающих, презирая, и порой насмехался над ними.

Двоюродная сестра Марии, Тереза, жила некоторое время в доме Марии. Но, когда ее отдали замуж, она стала жить отдельно, но часто наведывалась в старый дом, очевидно считая его своим. У нее были соседские подруги, одногодки и они часто ходили в гости друг к другу. По вечерам играли в карты, а иногда и выпивали, но не много. За игрой в карты рассказывали разные истории, делились нехитрым опытом, помогали друг другу советами. Тереза была небольшого роста с массивной челюстью, маленькими желтыми посаженными близко у самого носа, глазками. Над ними были почти выцветшие брови, а над верхней губой торчал острый нос. Он был сильно задран кверху, придавая лицу с массивной обезьяньей челюстью глупое выражение. Тереза отличалась невероятной хитростью, мстительным нравом и никогда не прощала обид. Диму она не просто не любила, она его ненавидела всем своим сердцем, всем естеством, впрочем, как всех мужчин и мальчишек на свете.

Однажды жаркого летнего утра Дима проснулся рано. Мать уже ушла к тетушке Эльзе. Дорогой на выпас шло стадо коров из местной фермы. Коровы мычали. Старший брат Вероники Мигель пас стадо коров колонии, пришла его очередь. А еще собирал по дворам коров, которых держали в своих дворах рабочие колонии, присоединяя к фермерскому стаду. Дима выбежал во двор, посмотреть, кто сегодня гонит стадо? Это Мигель. Чудаковатый старший брат Вероники, балагур и выдумщик. Дима, прутиком, поторопил проходившую мимо отставшую от стада корову Зорьку. И корова быстрее пробежала возле самого забора. Стадо коров ее встретило дружественным мычанием. Дима проводил животное взглядом.

– Давай быстрее ко мне?! – прикрикнул на него Мигель, – А, то коровы разбредутся без тебя?

Это был худой и длинный мальчик с мускулистыми и длинными руками. Он держал в руке хлыст с сыромятной кожи и ловко им хлопал в воздухе. Проводив Мигеля завистливым взглядом, Дима вернулся во двор и зашел в дом. Надо было привести себя в порядок, почистить зубы умыться. После водных процедур он вышел на кухню и позавтракал, предварительно разогрев жаркое в микроволновке. Потом выбежал во двор. Над ним, над домом и огородом, зеленью сада синее-синее небо. В деревянном коридоре под самым потолком, ласточкино гнездо.

Ласточки шныряют в небе, по очереди с криком залетают в коридор и оттуда раздаются писки птенцов. Мальчик идет в клубнику. Красные ягоды ароматные и вкусные. Мысленно поблагодарил тетушку Эльзу за то, что она настояла на том, чтобы мама разбила грядки, и посадила кое какую зелень и клубнику. Он срывает сочные плоды, и сладостно тая во рту, они наполняют ароматом дыхание, освежая мякотью и сочной сладостью в это жаркое утро. Солнце поднимается все выше и выше, печет в голову. С корзиной картошки мимо проходила Тереза. Увидела Диму и тут же обратилась к нему:

– Взял бы да насобирал на компот? – задиристо ворчала она, – Я немного смородины, и вишен собрала. Вот и будет компот.