Психология понимания мира человека

И такие перспективы есть: в XXI в. психология субъекта вышла на новый этап развития, его можно назвать самосозидательным или самопорождающим. Сегодня происходит переосмысление категории «субъект»: от его понимания как самоидентификации, обнаружения в человеке активного начала – к самоконструированию, поиску таких дискурсов и практик, в которых осуществляется раскрытие множественности вариантов динамики развития субъектности. На первом, фактически познавательном этапе психологам важно было получить истинное знание о субъекте. На втором этапе главными становятся те условия, в которых реализуется самотрансформация субъекта, и приемы (например духовные практики), с помощью которых она происходит. Осуществляется смещение исследовательских акцентов с истин познания на конкретные обстоятельства, в которых формируются бытийные ценности и смыслы субъекта. Представления о созидающем себя субъекте изменились, и они отражают не только научные взгляды нескольких учеников и последователей А. В. Брушлинского. В наше время идеи о становлении субъекта как его самопорождении и самотрансформации находят воплощение в понимании личности как успешного автопроекта (Тульчинский, 2010), идее о самопроектировании личности (Чепелева, 2013), в концепции культуропорождающего образования (Корбут, 2004). Преобразование сократовского тезиса «Познай самого себя» в призыв «Создай самого себя» (Петрова, 2013), конечно же, не отрицает эвристической ценности самопознания. Новый этап развития психологии субъекта нацелен на психологический анализ и познание, на такую нелегкую работу по изменению себя, которая отражена в кратком и емком высказывании: «Самое сложное для человека – познать и изменить себя» (Критская, Мелешко, 2015, с. 19). Для психологов это означает необходимость поиска и условий трансформации человеком самого себя, обстоятельств, оптимальных для самоизменения, и знаний о внутренних и внешних факторах, способствующих или препятствующих этому. Сочетание эпистемологического и гносеологического подходов к проблеме дают психологам возможность исследовать две взаимосвязанные стороны формирования субъектности человека. В содержательном ракурсе рассмотрения проблемы субъекта психологи фокусируют внимание на способах определения человеком своей идентичности посредством сознания и самопознания. Второй ракурс предполагает поиск динамического регулятивного влияния обстоятельств, социальных условий, дискурсивного поля на изменение субъектом отношения к себе посредством осознания своих границ, пределов. При этом главными оказываются субъектно-деятельностные основания работы над собой, готовности человека выйти за свои границы, преодолеть сложившиеся представления и стереотипы.

Первый этап развития обсуждаемого научного направления, по существу, был телеологичным, он характеризовался направленностью психологов на получение знаний о раскрытии человеком своего Я (способностей, мотивов, интересов) и присвоении форм субъектности, лежащих в основе определенной профессиональной практики. Более перспективным и соответствующим второму этапу пониманием субъекта мне представляется не телеологическое, а конструктивистское. Оно основано на принципе заботы о себе, понимаемом не столько как самопознание, сколько как трансформация себя. Человек конструирующий, т. е. заботящийся о себе, живет в неопределенном и даже хаотичном мире, в котором невозможно категорично, а не размыто определить себя. Вместе с тем направленность на самопреобразования соответствует многим направлениям современных психологических исследований – самодетерминации, изучению изменений в осознании собственной идентичности и др. В развитии второго этапа, не отрицающего, а включающего в себя проблемы первого этапа, мне видится перспективное настоящее и будущее психологии субъекта.

2.1.2. Конституирование человеком способа быть субъектом: забота о себе

Цель раздела – описать феномен «заботы о себе» как концентрированное выражение субъектности человека.

С античности в европейской культуре сформировалось суждение о том, что заботиться о себе, не терять себя человеку помогает образование: «Для античных мыслителей образование являлось заботливо организованным обретением себя» (Безрогов, Пичугина, 2014, с. 144). Обучаясь, заботящийся о себе человек становится субъектом, совершенствующим, творчески изменяющим себя таким образом, чтобы это способствовало и духовному росту окружающих его людей. Знаменательно, что в этом процессе понимание занимает главенствующее место (Бабушкина, 2002).

Забота о себе – это такое измерение жизни, в котором гармонично сочетаются внимание субъекта к себе, своему благополучию и аналогичный взгляд на других людей. Посредством других людей субъект узнает и понимает себя. В широком смысле слова забота о себе включает направленность субъекта на личностное развитие, не только увеличение культурных знаний о мире, но и стремление постичь смысл человеческого бытия. Достигается это путем работы над собой, социальных практик, духовных упражнений. Забота о себе требует от человека способности осмыслить свои возможности и не ставить перед собой заведомо невыполнимые задачи. Попытки их решения могут не способствовать личностному росту, а, наоборот, привести к саморазрушительным последствиям. «Забота о себе предполагает глубокую трансформацию взгляда на мир и способа бытия в мире, и эта трансформация оказывается радикальной и трудной. Духовные упражнения и техники направлены на внутреннее изменение субъекта» (Боффо, 2015, с. 153–154).

Современная интерпретация феномена заботы о себе созвучна таким идеям самосозидания человеком своих субъектных качеств, которые указывают на поиск новых подходов к поиску психической активности субъекта в жизни и деятельности. Неудивительно, что эти идеи очень близки психологии субъекта. В заботе о себе умственные и физические усилия субъекта, связанные с самопониманием и самосовершенствованием, направлены на сокращение разрыва между тем, каким субъект является на самом деле, и тем, каким он себе себя представляет. Соответственно, совершаемые поступки имеют для него смысл лишь в той мере, в которой они помогают лучше узнать себя. По Фуко, забота о себе оказывается альтернативным методом субъективации: субъект более не обязан открывать и осознавать истину о самом себе. Главное – придать смысл собственному существованию, делая его прекрасным с этической и эстетической точки зрения. По сути дела речь идет о смещении акцентов с познания на существование. А эта идея, безусловно, близка психологии человеческого бытия.

Стремление к внутренним изменениям, самосозиданию, трансформации себя проявляются в психологических исследованиях самопонимания. Как известно, процессы понимания человеком себя обычно «запускаются» внешними побудительными причинами (требованием написать автобиографию при приеме на работу, вопросом о том, почему вы именно таким образом относитесь к партнеру по общению и т. п.). Так, для меня поводом для развертывания процесса самопонимания стала описанная в разделе 4.5 этой книги ситуация, в которой возник вопрос: хочу ли я прочитать книгу по психологии продаж?

В современном мире одной из причин переосмысления субъектом себя, трансформации самопонимания является миграция, смена страны проживания, столкновение человека с новыми культурными и социально-психологическими реалиями. В этом отношении типичные результаты получены в психологическом исследовании, в котором участвовали китаянки, продолжившие свое образование в американских университетах (Qina, Lykesb, 2006). Исследование показало, что самопонимание активно, динамично, текуче потому, что сама личность разнообразна и многогранна. В процессе культурной адаптации происходит повторное исследование и переосмысление ранее фрагментированных сторон своей личности. Переосмысление нужно для того, чтобы создать новое, расширенное Я, включенное в сеть отношений в чужой культуре. У некоторых испытуемых развивалось критическое сознание и новый смысл личности, поскольку они объединяли болезненные потери, сопровождающие их отъезд из Китая, и новую социальную идентичность, возникающую после пересечения границы. Чем больше человек осознает необходимость трансформации, создания нового Я, тем органичнее он вписывается в новую социокультурную среду, в непростые новые человеческие отношения: «Многие люди, которые учились в Америке, рассказывали, что жизнь иностранного студента очень трудна и выживание дается нелегко. Что касается меня, то я думаю, что хотела испытать эти трудности. Их преодоление поможет мне подняться на иной уровень духовного развития» (Qina, Lykesb, 2006, р. 188). Результаты направленности субъекта на преодоление противоречий не заставляют себя ждать: «Я очень изменилась! Раньше, в Китае, я стереотипировала людей, не задумываясь, делала быстрые выводы. Но теперь я более открыта для того, чтобы согласиться с новыми идеями, вещами, различными ценностями и поведениями. Я имею в виду, что я стала непредубежденной к разнообразию вещей и людей в мире» (там же, с. 192).

Большой вклад в психологический анализ обсуждаемого феномена внесла Г. В. Иванченко, которая проинтерпретировала различные варианты психологических ресурсов действенной заботы субъекта о себе. Она проделала большую работу, направленную на творческое развитие идей М. Фуко. У обоих ученых главный акцент был сделан на конституировании способа быть субъектом, анализе форм самоконструирования, прагматики отношения к себе (Иванченко, 2009; Фуко, 2007)

У М. Фуко реализация метода «анализ через синтез» в социокультурном контексте нашла удачное воплощение именно в исследованиях феномена заботы о себе. У него описание этого феномена было направлено на конструирование целостной картины путем анализа частей. В концепции epimeleia (заботы о себе) он различал четыре аспекта (Фуко, 1991). Первый аспект: то, что можно назвать мировоззрением субъекта – индивидуально-специфическая манера смотреть на мир, действовать, вступать в отношения с другими людьми. Забота о себе – это также отношение к самому себе, к другим, ко всему в человеческом мире. Второй аспект: забота о себе – это особая форма внимания, изменение направления взгляда, перенесение его с внешнего мира на внутренний, с других на самого себя. Забота о себе предполагает интроспекцию: наблюдение субъекта за тем, что он думает и что происходит в его внутреннем мире. Третий – определенный образ действий, осуществляемый субъектом по отношению к самому себе. Действия, посредством которых субъект проявляет заботу о себе, изменяют и преобразуют его. Эти действия представляют собой совокупность практических навыков, приобретаемых путем большого количества упражнений. В истории западной культуры, философии, морали и духовной жизни техники медитации, запоминания прошлого, изучения сознания имеют давнюю традицию, они как бы вплетены в социокультурный контекст. Наконец, четвертый аспект исследовательского внимания: понятие заботы о себе основано на совокупности нормативных предписаний, определяющих способ существования субъекта в обществе, его отношение к окружающему, определенные формы рефлексии (Фуко, 1991, с. 285).

Творчество Г. В. Иванченко является наглядным проявлением значимости для анализа человеческого бытия целостного континуума «знание – опыт», потому что ее исследования направлены на изучение психологии субъекта, действующего во всех трех реальностях – эмпирической, социокультурной, экзистенциальной. В частности, как, условно говоря, направленный на взаимодействие человека с эмпирической реальностью можно рассматривать ее анализ принципа необходимого разнообразия в природе (Иванченко, 1999а), а также музыкальных ощущений и восприятия музыкальных звуков (Иванченко, 2001). Несколько иной взгляд на понимание и поведение людей в социокультурной реальности представлен в книгах о паблик рилейшнз (Иванченко, 1999б), логосе любви (Иванченко, 2007а) и космосе любви (Иванченко, 2009б). Наконец, отчетливо выраженный экзистенциальный характер имеют исследования феномена одиночества (Покровский, Иванченко, 2006) и историко-методологического и психологического анализа стремления человека к совершенству (Иванченко, 2007б). Ее размышления о самосовершенствовании и самореализации сыграли роль связующего звена, моста, ведущего к постановке проблемы заботы о себе.

С точки зрения современной психологии субъекта и психологии человеческого бытия именно последняя проблема – конституирования человеком способа быть субъектом – сегодня стала наиболее интегративной, обобщающей. И очевидно, что она была главным вопросом и для М. Фуко, и для Г. В. Иванченко, и для А. В. Брушлинского.

Психолог Галина Иванченко в обсуждаемой концепции сфокусировала свое исследовательское внимание в основном на психологических ресурсах действенной заботы субъекта о себе. Причем в поле ее пристального внимания был весь диапазон «рациональные знания – экзистенциальный опыт» – от факторов, способствующих формированию заботы, до тупиков, метапатологий, ведущих к утрате ценностных оснований человеческого бытия.

Начинается анализ с выбора субъектом совершенствующих состояний. Ситуации самосовершенствования субъекта изучаются с разных точек зрения. Одна – измерения умений и навыков доведения мастерства и исполнения до пределов возможного. Другое измерение – степень добровольности переживания той или иной ситуации – от избегания до стремления субъекта попасть в нее. Третье измерение связано со степенью осознанности, осмысленности переживания и действий человека в той или иной ситуации, например одиночества.

Именно способность переносить одиночество как ресурс в заботе о себе становится следующим аспектом исследования проблемы. По мнению Г. В. Иванченко, «одиночество парадоксальным образом выступает и как ресурс развития, и как жизненно необходимое в определенных „дозах“ состояние, и как непреодолимое испытание для тех, чьи силы подточены психологическими защитами от мира, аддикциями, неотрефлексированными личностными проблемами. Сама способность человека переносить одиночество служит индикатором его личностной зрелости, открытости, аутентичности, и индивид, изо всех сил старающийся не столкнуться с одиночеством, скорее всего также избегает и осознания других проблем» (Иванченко, 2009а, с. 86).

Еще один ресурс – любовь. По психологическому содержанию этот ресурс различен у мужчин и женщин. Мужчины чаще страдают от неспособности духовно сближаться с любимой, доверять ей. Женщинам труднее преодолеть неуверенность в себе, они нередко испытывают страх перед одиночеством, боятся, что их покинут. Преодоление неуверенности в себе – необходимое условие самореализации и самосовершенствования субъекта.

Важным конституирующим субъекта ресурсом является способность ставить цели. При анализе целеполагания психологу важно осознавать, что нередко альтернативы, из которых необходимо сделать выбор, не даны субъекту непосредственно. Они требуют такого осознания и формулирования, которое требует от субъекта выхода за пределы себя, предусмотрения возможных последствий. «Поэтому целеполагание тесно связано с ответственностью человека и с его свободой выбирать алгоритмы и пути решения задачи. Приходится выбирать и средства достижения целей» (там же, с. 93).

Расширенным вариантом целеполагания являются жизненные планы и программы человека. Жизненные планы обращены в будущее, а критерием их оптимальности оказывается не только расширение границ возможного, но и усложнение и обогащение жизненного мира субъекта.

Г. В. Иванченко рассматривала заботу о себе, прежде всего, как самосовершенствование человека, описываемое четырьмя полярными характеристиками.

1. Непринужденность, органичность, естественность – насильственность самосовершенствования. Чем больше совершенствующийся человек учитывает свою индивидуальность, принимает во внимание присущие ему свойства, качества, задатки, таланты, тем ближе совершенствование к полюсу «непринужденности».

2. Тотальность – частичность самосовершенствования (широта изменений, производимых совершенствующими процессами в субъекте – его двигательных навыках, ответственности и т. п.).

3. Внешняя – внутренняя направляемость процессов (и среди последних – направляемость потребностями нужды либо потребностями роста). Г. В. Иванченко подчеркивает, что подлинно свободное самосовершенствование направляется не «потребностями нужды», а «потребностями роста», по А. Маслоу.

4. Осознанность – нерефлексивность процессов самосовершенствования. Человек может не осознавать или частично осознавать свои мотивы и психологические механизмы самосовершенствования: «С одной стороны, стремление к совершенству и самосовершенствованию может проявляться и без какой бы то ни было осознанности, с другой стороны, у взрослого человека почти всегда выстраивается целая система деятельностей, связанных с самосовершенствованием, с приближением „реального Я“ к „идеальному Я“» (там же, с. 108).

Таким образом, психологические ресурсы действенной заботы субъекта о себе исследованы глубоко и разносторонне. Это относится к анализу не только психологических характеристик субъекта, способствующих формированию этого феномена. Не менее тщательно были изучены препятствия на этом пути: потеря направления и ориентиров заботы о себе, утрата ценностной основы, фанатизм, экзистенциальное одиночество и др. Чем дальше ученый продвигается в направлении анализа причин нарушения меры в заботе о себе, тем больше она вынуждена погружаться в такие глубины психики субъекта, которые никак не могут быть осознаны и отрефлексированы. Например, это происходит при сопоставлении верности субъекта себе и метапатологий. Метапатологии не нарушают связь человека с основой бытия, но непостоянство и ригидность – те два полюса, между которыми в особенности сложно сохранить меру. С одной стороны, сознательные рефлексивные усилия человека по обретению и удержанию этой меры мало что могут дать, если это просто «волевые усилия, не связанные с какой-то выходящей за пределы отдельного человеческого существования целью. Так, верность себе, если она не связана со служением делу или самоотдачей, легко и быстро вырождается в самоуверенность и самонадеянность, некритичность» (там же, с. 259). С другой стороны, одного сознания мало: в истории психологии интроспекция никогда не приводила к решению крупных психологических проблем, например, понимания. Причина в том, что эти проблемы надо рассматривать не только в узком смысле, как познавательные процедуры субъекта, но и в широком экзистенциальном – как способ человеческого бытия. Такие проблемы мы понимаем не только по типу понимания-знания, но и по типу понимания-постижения. Несомненно, что психологическая природа «заботы о себе» такая же, и это явным образом следует из глубоких и интересных исследований М. Фуко и Г. В. Иванченко. Несомненно также и то, что забота о себе (которую, как по большому счету можно утверждать, до сих пор игнорирует большинство россиян применительно к себе и к окружающим) является действенным ресурсом становления субъектности человека, конструирования себя. Разумеется, дальнейшие исследования этого феномена будут способствовать углублению научных представлений о психологии субъекта и психологии человеческого бытия.

2.1.3. Психология человеческого бытия: теоретические итоги первых пятнадцати лет исследований

Психология человеческого бытия, научный фундамент которой заложили В. Франкл, С. Л. Рубинштейн и А. В. Брушлинский, сегодня является одной из перспективных и динамично развивающихся областей психологического знания. В конце XX в. ее контуры были явным образом обозначены посредством описания теоретических оснований, предмета, целей, методов. В наше время психология человеческого бытия продолжает интенсивно развиваться (Субъект…, 2005; Личность…, 2008). В этих условиях актуальной является необходимость углубления и расширения научных представлений о человеческом бытии. Понятийный аппарат психологии должен обогатиться и более ясными «психологичными» дефинициями человеческого бытия, и более точным определением предмета исследования.

Утверждая, что в конце XX в. созрели предпосылки для рассмотрения психологии человеческого бытия как самостоятельной области психологической науки, я отчетливо осознаю не только перспективность такого направления анализа многих психических феноменов (в частности, понимания), но и возможные возражения и теоретиков, и практиков. Прочитав или услышав это утверждение, любой образованный психолог может выразить недоумение: психологическое направление исследований, имеющее дело с анализом коренных проблем человеческой жизни, уже существует – это экзистенциальная психология. Предметом экзистенциальной психологии являются такие глобальные вопросы, как проблемы жизни и смерти человека; свободы и детерминизма; выбора и ответственности; общения и одиночества; смысла и бессмысленности или даже абсурдности существования. В фокусе внимания психологов, исследующих закономерности психики человека с позиций психологии человеческого бытия, находятся фактически те же проблемы, однако подходы к их решению в двух названных направлениях психологической науки существенно различаются.

Между психологией человеческого бытия и экзистенциальной психологией есть принципиальные различия, и некоторые особенности последней не позволяют исследователю эффективно, научно корректно изучать психологические особенности понимания мира субъектом.

Во-первых, проблема, с которой обязательно сталкивается психолог, привыкший к теоретико-экспериментальному анализу проблемы понимания, заключается в том, что экзистенциалистская ориентация в разных областях, например в консультировании, имеет глубоко интуитивный, а не эмпирический фундамент. Естественно, что это означает скорее схватывание феноменологической целостности изучаемых явлений, чем установление достоверности выявленных закономерностей и воспроизводимости обнаруженных фактов. Поскольку, согласно экзистенциалистскому понятию существования, функции субъекта и объекта в бытии принципиально различны (объект «существует», а субъект «переживает»), то человек не познает объективный мир, а именно «переживает». Мало того, что в соответствии с этим тезисом постулируется если не непознаваемость объекта, то уж во всяком случае несущественность познания мира, его малая значимость для самореализации человека. Это означает еще и акцент на сиюминутности: фокусировании внимания на тех эмоциях и чувствах, которые проявляются в данный момент. В экзистенциальной психотерапии это называется принципом «здесь и теперь». В результате получается, что человек пассивно отражает непознаваемые внешние стимулы, а не осуществляет свою жизнь как активно познающий, действующий и преобразующий мир субъект.

Для психолога-исследователя изучение любого психологического явления связано с анализом его причинно-следственных связей, внутренних и внешних условий, которые обусловили его формирование и развитие. Как отмечает Е. А. Климов, «в любом случае понимание и объяснение явлений психики должно быть «связесообразным», т. е. опираться на раскрытие рассматриваемого явления в системе тех или иных характеризующих его реальных связей (более принято и благозвучно выражение «законосообразность» понимания, объяснения; его мы и будем придерживаться)» (Климов, 1998, с. 26).

В отличие от научно-познавательной традиции с экзистенциальной точки зрения исследовать – прежде всего значит отодвинуть повседневные заботы и глубоко размышлять о своей экзистенциальной ситуации. Иначе говоря, думать не о том, каким образом мы стали такими, каковы мы есть, а о том, что мы есть. С позиций психологии человеческого бытия, психолог не может ограничиться узнаванием того, что есть, выявлением того, как субъект понимает, например смысл своей жизни. Напомню, что для Рубинштейна и Франкла главная категория – долженствование. Следовательно, задача психолога состоит не в констатирующем описании особенностей наличного бытия человека. Это еще и оценка реального бытия с позиций идеальных представлений о нем, т. е. этических отношений, морального императива. Только таким способом можно понять психику человека не как данность, определенный временной срез, а как динамическое, процессуальное образование, имеющее свои причины и следствия.

Во-вторых, субъектно-деятельностные основания психологии человеческого бытия изначально построены на представлении о том, что развитие человеческой психики происходит в общении людей, диалоге субъекта с миром. В отличие от этого экзистенциальная психология, по существу, представляет собой психологию индивидуализма. Она изучает отдельного человека, противостоящего враждебному ему миру и остающегося один на один с неизбежными жизненными противоречиями – добром и злом, своими желаниями и социальными ограничениями, наконец, жизнью и смертью. Один из крупнейших современных психотерапевтов, профессор Стэнфордского университета И. Д. Ялом называет такой модус существования человека экзистенциальной изоляцией. Он пишет: «Индивиды часто бывают изолированы от других или от частей себя, но в основе этих отъединенностей лежит еще более глубокая изоляция, связанная с самим существованием, – изоляция, которая сохраняется при самом удовлетворительном общении с другими индивидами, при великолепном знании себя и интегрированности. Экзистенциальная изоляция связана с пропастью между собой и другими, через которую нет мостов. Она также обозначает еще более фундаментальную изоляцию – отделенность между индивидом и миром» (Ялом, 1999, с. 400).

Согласно экзистенциальному взгляду на мир, как бы ни был близок один человек другому, между ними все равно всегда остается непреодолимая пропасть, потому что каждый из нас в одиночестве приходит в мир и в одиночестве должен его покидать. Это порождает неизбежный конфликт между сознаваемой абсолютной изоляцией и потребностью в общении с людьми, защите и, в конечном счете, – принадлежности к какой-то целостности. Экзистенциальный подход не отрицает важной роли интерсубъективных отношений в жизни человека, однако это отношения не взаимодействия и сотрудничества, а отстранения и отчуждения. Взгляд другого человека на субъекта превращает последнего в бездушный объект наблюдения, отчужденный как от самого себя, так и от всего окружающего мира. Особенно отчетливо установка на индивидуализм проявляется в центральной для экзистенциалистской теории проблеме свободы: например, в отношениях половой любви каждый из партнеров стремится завладеть свободой другого и превратить ее в вещь.

С позиций психологии человеческого бытия к проблеме одиночества необходим дифференциальный подход. Он предполагает изучение психологических характеристик и выделение разных типов одиноких людей, а также поиски причинных связей между временным состоянием и длительным чувством одиночества. Эта проблема связана с индивидуально-психологическими особенностями восприятия человеком себя и своего окружения. Одиночество как мироощущение и переживание личности представляет собой многомерное, системное качество, которое нельзя понимать и оценивать упрощенно, т. е. исключительно как проявление экзистенциальной изоляции. Одиночество – объективное состояние и субъективное мироощущение – зависит от социально-ролевого статуса субъекта и его личностных качеств.

В исследовании Н. Е. Харламенковой по этим параметрам было выделено три типа личности. Зависимый тип характеризовался сочетанием низкой потребности в самоутверждении с завышенной самооценкой и суженной (за счет отвержения целей самореализации) системой ценностей. Для людей доминирующего типа характерны гиперпотребность в самоутверждении, завышенная самооценка и ориентация на ценности самореализации. Самодостаточный тип личности отличает конструктивный способ самоутверждения в сочетании с ориентацией на независимость, ценности общения с другими людьми и саморазвитие. Результаты экспериментов показали, что только зависимые и доминирующие личности переживают состояние одиночества в виде негативно окрашенного чувства отчужденности от людей. «При этом оказалось, что доминирующая личность с ярко выраженными агрессивными тенденциями, демонстрируя свою независимость от других людей, на самом деле нуждается в них гораздо в большей мере, чем зависимая личность» (Харламенкова, 1998, с. 90). В то же время для самодостаточного человека состояние одиночества ассоциируется с чувством свободы и независимости: «Самодостаточная личность, ориентированная на собственное понимание действительности, интерпретирует состояние одиночества как своеобразное благо, не испытывая обостренного чувства одиночества и отчужденности» (там же, с. 91).

Следовательно, при дифференцированном психологическом подходе к проблеме оказывается, что экзистенциальную изоляцию нельзя рассматривать как универсальную характеристику бытия человека, непременно порождающую чувство одиночества. Многое зависит от того, какими психологическими свойствами обладает субъект, какое место он занимает в обществе и как оценивает свои отношения с другими людьми.

В-третьих, сторонникам психологии человеческого бытия присущ если не безграничный оптимизм, то во всяком случае трезвый и реальный взгляд на место и предназначение человека в системе мироздания. Такая мировоззренческая позиция отвергает представления о безусловной абсурдности и бессмысленности человеческого существования. Экзистенциальная психология во многом унаследовала идеи философии экзистенциализма, в основе которой лежит пессимистический взгляд на человеческую природу. «Экзистенциальный человек» безуспешно пытается преодолеть «отвратительные», вызывающие тошноту (вспомним название одноименного романа Ж.-П. Сартра) проявления своей телесной, материальной оболочки. Одновременно он с ужасом сознает, что это ему не дано: растворение себя в потоке мелких чувств и желаний, обыденных ситуаций всегда будет препятствовать постижению высшего смысла бытия. Неудивительно, что неизбежным и малоутешительным выводом экзистенциализма являются мысли об универсальности смерти как единственной антитезы бытию, бессмысленности и даже абсурдности существования человека: небытие не уравновешивает бытие, а активно опровергает его.

В противоположность изложенному выше психология человеческого бытия исходно направлена на анализ существования субъекта в мире с позиций «Я и другой человек». В этом ракурсе фундаментальные проблемы человеческой жизни видны под иным углом зрения. В частности, конечная точка земного пути человека, смерть, предстает не как безусловная трагедия. Отношение к ней субъекта определяется в зависимости от рассмотрения им себя, своей активности в мире, возможностей взаимодействовать с другими людьми и оставить после себя что-то если не значительное, то по крайней мере субъективно ценное. Ведь смерть – это не только трагический конец индивидуального существования: «Смерть есть также конец моих возможностей дать еще что-то людям, позаботиться о них. Она в силу этого превращает жизнь в обязанность, обязательство сделать это в меру моих возможностей, пока я могу это сделать. Таким образом, наличие смерти превращает жизнь в нечто серьезное, ответственное, в срочное обязательство, в обязательство, срок выполнения которого может истечь в любой момент. Это и есть закономерно серьезное отношение к жизни, которое в известной степени является этической нормой» (Рубинштейн, 1997, с. 82). Отсюда закономерный вывод: «Мое отношение к собственной смерти сейчас вообще не трагично. Оно могло бы стать трагичным в силу особой ситуации, при особых условиях – в момент, когда она обрывала бы какое-то важное дело, какой-то замысел» (там же). Следовательно, этическое отношение субъекта к другим людям и себе коренным образом изменяет представление человека о трагическом финале бытия.

Сравнение как перечисленных, так и других, не названных особенностей экзистенциальной психологии и психологии человеческого бытия привело меня к выводу о перспективности изучения проблемы понимания с позиций последней. Это не означает отрицания возможности и в чем-то даже продуктивности экзистенциального взгляда на проблему. Просто таков мой личный научно-мировоззренческий и, если хотите, «экзистенциальный» выбор. И этот выбор, прежде всего, относится к исследованиям психики с позиций психологии человеческого бытия.

К основателям психологии человеческого бытия следует отнести прежде всего В. Франкла и С. Л. Рубинштейна. Несмотря на принадлежность к совершенно различным социальным мирам и научным школам, эти выдающиеся ученые высказывали поразительно сходные суждения о психологии человека. Основой сходства являются почти одинаковые представления о должном – таком морально-нравственном императиве, который регулирует поступки субъекта, его представления о подлинно человеческом отношении к себе и другим. Этическую категорию долженствования можно сравнить с компасом, не только помогающим человеку выбирать способы ориентации в житейских ситуациях, но и адекватно понимать их.

Сходство научных взглядов двух ученых проявилось и в трех группах проблем психологии человеческого бытия, которые неизменно оказывались в центре их внимания. Рубинштейн говорит о проблемах взаимодействия субъекта с объектом, человека с объективной действительностью; отношениях субъекта с другими людьми и его отношении к себе. Франкл интерпретирует эти проблемы в терминах ценностей – смысловых универсалий, обобщающих опыт человечества. Он описывает три класса ценностей, позволяющих сделать жизнь человека осмысленной: ценности труда (творчества), переживания и отношения (Франкл, 1990). Соответственно ученый описывает три типа смысла: «Хотя Франкл подчеркивает, что у каждого индивида есть смысл в жизни, которого никто другой не может воплотить, все же эти уникальные смыслы распадаются на три основные категории: 1) состоящие в том, что мы осуществляем или даем миру как свои творения; 2) состоящие в том, что мы берем у мира в форме встреч и опыта; 3) состоящие в нашей позиции по отношению к страданию, по отношению к судьбе, которую мы не можем изменить» (Тихонравов, 1998, с. 498).

Главная проблема, занимающая обоих основоположников психологии человеческого бытия, – поиска и нахождения каждым человеком смысла жизни. По Франклу, «нахождение смысла – это вопрос не познания, а призвания. Не человек ставит вопрос о смысле своей жизни – жизнь ставит этот вопрос перед ним, и человеку приходится ежедневно и ежечасно отвечать на него – не словами, а действиями. Смысл не субъективен, человек не изобретает его, а находит в мире, в объективной действительности, именно поэтому он выступает для человека как императив, требующий своей реализации» (Франкл, 1990, с. 114). Для Рубинштейна смысл жизни представляет собой такое ценностно-эмоциональное образование личности, которое проявляется не только в принятии одних ценностей и отрицании других, но и в саморазвитии, самореализации личностных качеств субъекта, ищущего и находящего высший, «запредельный» смысл своего бытия. Франкл называет его сверхсмыслом, а Рубинштейн полагает, что «смысл человеческой жизни – быть источником света и тепла для других людей. Быть сознанием Вселенной и совестью человечества. Быть центром превращения стихийных сил в силы сознательные. Быть преобразователем жизни, выкорчевывать из нее всякую скверну и непрерывно совершенствовать жизнь» (Рубинштейн, 1997, с. 113).

Сегодня теоретическая и эмпирическая разработка психологии человеческого бытия осуществляется как формирование и развитие новой области психологического знания. В этой области психологической науки человеческое бытие рассматривается с точки зрения многомерности мира, наличия трех уровней действительности, соотнесенных со способами существования людей. Структура психологии человеческого бытия определяется научными представлениями психологов, во-первых, о том, какую реальность (эмпирическую, социокультурную или экзистенциальную) в данный момент имеет в виду человек, оказавшийся объектом и субъектом психологического исследования. Во-вторых, какой домен социального знания (морального, конвенционального или персонального – Nucci, 1996; Smetana, 2006) наиболее целесообразно использовать для описания ответов и невербальных реакций испытуемого. В-третьих, в рамках какой традиции исследования психики – когнитивной, герменевтической или экзистенциальной – осуществляется психологический анализ мыслей, переживаний, поступков людей. В-четвертых, каждой традиции соответствует определенный тип понимания психологом проблем, предмета, методов и результатов исследования – понимание-знание, понимание-интерпретация, понимание-постижение. Типы понимания выражают способы освоения бытия понимающим мир субъектом. Наконец, в-пятых, трем типам понимания соответствуют оценки истинности, правильности и правдивости высказываний людей в коммуникативных ситуациях.

Перечислю характерные особенности психологии человеческого бытия, которые, по моему мнению, сегодня позволяют назвать ее новой областью психологической науки.

Теоретические основания. Теоретические положения психологии человеческого бытия невозможно описать без обращения к более широкому, чем конкретно-психологический, – философскому контексту решаемых в ней проблем. В концепциях А. В. Брушлинского, С. Л. Рубинштейна, В. Франкла, из которых исходит названная область психологической науки, онтологические предпосылки исследования субъект-объектных отношений основываются на том, что мир, включающий других людей, анализируется как предпосылка подлинного существования субъекта. Человек должен быть взят внутри бытия, в своем специфическом отношении к нему, как субъект познания и действия, отношения и переживания, созерцания и постижения. Следовательно, человеческое бытие включает в себя реально существующего субъекта.

В психологии человеческого бытия одновременно реализуются, дополняя и обогащая друг друга, когнитивная и экзистенциальная исследовательские парадигмы. В современной науке сосуществование когнитивной и экзистенциальной парадигм отчетливо проявляется в том, что одни и те же психологические проблемы могут изучаться под разными углами зрения. Для меня показательным примером оказались собственные исследования понимания, в которых отчетливо наблюдался переход от анализа этого феномена с позиций психологии познания (Знаков, 1994) к его рассмотрению в контексте бытийного слоя сознания субъекта (Знаков, 2005, 2007).

Предмет психологии человеческого бытия. Предметом исследования в этой области психологической науки являются не психические процессы или свойства (познание, эмоции, переживания и т. п.), а смысловые образования, выражающие ценностное отношение субъекта к миру. Основной акцент здесь делается на анализе ценностных, аксиологических аспектов бытия человека. В мире человека объективно истинные описания и объяснения обязательно включают в себя аксиологические факторы: соотнесенность получаемых знаний о мире не только со средствами познавательной деятельности, но и с ценностно окрашенными представлениями субъекта о должном. Психология человеческого бытия стала новым шагом в направлении расширения ценностно-смысловых контекстов, в которые включались классические проблемы так называемой вершинной психологии: смысла жизни, свободы, духовности, гуманизма. Вместе с тем в рамках этого направления изучаются и классические экзистенциальные проблемы: одиночества, осмысленности или абсурдности бытия, отношения субъекта к жизни и смерти, т. е. то, «как человеческая судьба зависит от отношения человека к жизни и смерти» (Дружинин, 2000, с. 5). Наиболее общей проблемой психологии человеческого бытия, прямо или косвенно включающей все названные выше, является проблема понимания. Я имею в виду понимание субъектом мира и себя в мире.

Единицы анализа психического, их интергативный характер. В рамках этой парадигмы психологами признается безусловная необходимость приоритетного изучения не отдельных составляющих психики (памяти, мышления, эмоций и т. п.), а целостных единиц. Такими единицами являются события, ситуации. Я имею в виду такие ситуации, в которые субъект попадает при взаимодействии с другими людьми и которые отражаются в его внутреннем мире. Рассматривая жизнь человека как череду событий и ситуаций, психология человеческого бытия не только расширительно трактует деятельностные основания детерминации психики, но и раскрывает новые источники формирования субъектности человека.

С этих позиций деятельность, направленная на достижение конкретной цели в определенный момент времени, имеет для психологического анализа более частное значение, чем дело, которому человек служит и считает смыслом своей жизни. Дело становится ценностно-целевым фактором, не только устремляющим жизнь субъекта в будущее, но и формирующим его способ видения мира, понимания окружающей действительности. «Дело – то, чему человек предан по жизни, то, что выше, больше него, длиннее, чем его жизнь. У дела есть продолжатели и предшественники. Оно имеет историю. Культурные проблемы решаются годами, десятилетиями, веками. У тех, кто включен в этот процесс, – общее дело, общий смысл. Жизнь, таким образом, становится воплощением этого смысла, способом утверждения своего видения мира, своего понимания добра, своей ценности» (Зарецкий, 2004, с. 39). Целостная жизнь субъекта полнее и адекватнее описывается понятием «дело», чем категорией «деятельность».