Зарево. Пекло

– Осталось понять, на чьей именно шее, – я остановилась, круто оборачиваясь к Виктору; но мою фразу он сощурился, с каким-то новым интересом всматриваясь в мое лицо. С секунду я молчала, обдумывая все услышанное. – Вы полагаете, что в резиденции остался кто-то из людей Иммануила?

– Вероятно. Однако не берусь утверждать, что именно они могут быть причастны к исчезновениям. Я, признать, пока в целом не вижу связи между пропавшими. Джон пытался выявить нечто общее, но ничего. Абсолютно. Разнобой по всем параметрам, начиная от гендера, заканчивая политическими предпочтениями. Но, полагаю, это уже рассказали вашему командиру, а он расскажет вам. Что ж, – Виктор бросил взгляд к обжитому зданию; в дверях стоял статный мужчина лет тридцати, гладко выбритый, русый. Даже издалека сходство с Виктором было поражающим, нетрудно догадаться, что Бенара ожидал его брат Себастьян, – мне пора. Позвольте, прежде чем уйду, задам прямой вопрос. Ошибся ли я, предположив, что к власти Трех лично Вы настроены несколько скептически?

С пару секунд молчала, продолжая смотреть в сторону Себастьяна. Затем перевела взгляд к Виктору. Он воспринимал меня горгоновцем. Может, так было и лучше.

– Мне понравилось, как Вы сказали: "Наше сердце ведь не всегда принадлежит тому, чему мы служим". Занимательно звучит.

– Однако, устремления сердца и номинальность службы тоже вполне могут конфликтовать. Ваши слова туманны, Штефани.

– Спасибо за беседу, Виктор, – я улыбнулась, чуть поведя головой; самостоятельно ставила точку в диалоге. – Надеюсь на Вашу дружбу и помощь в скорейшем раскрытии исчезновений.

Бенар не сдержал короткого довольного смеха. Затем сдержанно кивнул; пожелал доброго дня и направился к брату. Я же, тяжело выдохнув, двинулась обратно к кабинетам горгоновцев. Сердце билось о ребра, как сумасшедшее, воздух обжигал легкие, и сокрытое в глубине волнение на мгновение вырвалось наружу. Я дошла на трясущихся ногах, почти не ощущая земли.

Доложить Роберту. Нужно было всё рассказать. Оплот черного рынка, контрабанда. И кто-то из этих головорезов, вероятнее всего, продолжал находиться в стенах резиденции.

Не успела сразу дойти до Сборта; меня перехватил Михаэль (видимо для того, чтобы я не успела расспросить ничего существенного про переговоры; командир первым делом собрал рядом с собой исключительно горгоновцев), и началась наша очередная лекция о действиях различных препаратов на организм. Я старалась внимательно слушать, делая подробные записи в блокноте, но мои мысли вновь и вновь возвращались к Сборту, переговорам, Бенару и Гринам, галерее на втором этаже. Сотни вариантов хитросплетенных схем, возможных развилок и ответов на вопросы.

Когда занятие наконец-то окончилось (никогда еще не ждала этого так сильно!), вновь бросилась к кабинету Роберта, но и тут не успела: Сэм вместе со Стэном вытаскивали остаточный хлам из наших и близстоящих кабинетов, закидывая коробки с бумагами и прочей ерундой в большую темную кладовую, где пыли скопилось больше, чем воздуха; меня попросили помочь (видимо, сама судьба пыталась отбить мой соблазн разведать что-то новое и сообщить что-то узнанное).

Старые документы, скоросшиватели, потрепанные дела, отчеты, доклады, обозрения, рапорты, депеши, информационные сводки – всего так много, что дурно. Счета, документы по переводам с баснословными суммами. Еще больше специфических бумаг находилось в кладовой. Было видно, что многие из них попадали в эти коробки и сшитые папки случайно (по невнимательности или ошибке, некоторые, возможно, были забыты или утеряны при вывозе или уничтожении себе подобных). Можно зарыться в этих бумажках и найти столько интересного, неоднозначного; можно обнаружить компромат и подтверждение десятка скользких дел; публикация подобного – фурор, подрыв авторитета местных властей, а там уже, как домино… Но сейчас это уже не имело смысла. Что толку копаться в том, что отныне не имеет значения? Что толку переживать о клептократии, когда мы даже не уверены в иллюзорности существования будущего? Но рациональность оставляла, когда глаза натыкались на очередную кругленькую сумму, наименования, аббревиатуру, обозначения и формулировки, от которых мороз пробегал по коже. Я твердо решила вернуться сюда позже за материалом.

Сэм укладывал бумаги в крупные коробки, что стояли в коридоре. Стэн переносил их в кладовую. Я аккуратно взгромоздила очередную кипу бумаг на полку стеллажа. Чихнула пару раз от пыли. Неудачно повернулась. Задела большой свернутый пергамент, кем-то втиснутый между плотно набитыми папками. Грохот. Бумаги повалились на пол, другие взметнулись в воздух, а мои громогласные ругательства акустика помещения сделала еще оглушительнее и яростнее. Стэн с Сэмом в легком испуге влетели в кладовую, загоготали, помогая мне выбраться из горы макулатуры… А мне в тот момент на глаза попалась скрепленная папка. Ромбический символ. Лишенное век око, окруженное переплетными солнечными лучами.

– Штефани? – Стэн невесомо дотронулся до моей руки, – ты в порядке? Белая вся…

Я глянула на горгоновца, кивнула. Подхватила папку, сразу раскрывая и смотря в документы. Даты достаточно свежие. Перечисления на непонятные счета. Какие-то фотографии без смысла и цели. И белые листы. Один за другим. Пустышка. Решила посмотреть на сшитое дело, следовавшие сразу за этой папкой: это были договоры покупки, чеки, каталоги товаров… Оружие. Много оружия.

– Вы справитесь без меня? – Сэм кивнул молча, Стэн же даже подогнал меня поскорее пойти подышать свежим воздухом. Я поспешила прочь, забрав последние две папки с собой.

К Роберту! Всё мое нутро тянуло меня к командиру "Горгоны".

***

– Роберт! Тут документы, и Виктор сказа… – я оборвалась на полуслове, почти влетая в кабинет Сборта.

Немая сцена. Со вздохом поднявший на меня глаза Роберт.

И Льюис, который обернулся в немом вопросе, картинно вскинув брови и сжав губы.

Если бы можно было исчезнуть по щелчку пальца, я предпочла раствориться. В глазах Криса буквально читалось: "С хера ли я вообще не удивлен?! Ну какого черта, Шайер, не прошло и половины этого гребанного дня!"

– Я, пожалуй, чуть позже зайду. Видно, не вовремя…

– Нет, нет, проходи, Штефани, – Роберт кивнул на второй стул напротив своего стола. – Мне даже интересно, чем ты меня удивишь, – под тяжелым взглядом Льюиса покорно вошла в кабинет и села на стул. – А ты так не смотри на нее, будто сам не при делах.

– При всем уважении, Роберт, этот долбак сам до меня доколупался. Если уж человек говорит, зачем затыкать ему рот? В этом случае, по крайней мере…

– Вот именно, – я скептически глянула на Криса, – если говорит, зачем затыкать рот. Можно слушать, а это приносит плоды…

– А теперь замолкните оба, – тон Роберта мягкий, но волевой. – И давайте по порядку.

Как оказалось, после завершения переговоров с Грином и представителями "мастным советом" (к счастью, консенсуса удалось достичь: для начала Роберт убедил их в необходимости установить дежурства (с горгоновцем теперь всегда должен был выходить человек из резидентов) и усилить дисциплину), Кристофер решил обойти прилегающую территорию. Хотел немного осмотреться, когда его перехватил Даниэль Кремер ("тот самый брат-близнец" – как-то снисходительно заметил Льюис), и попытался завести беседу, разговорить военного и "наладить дружественные связи" на почве "единоверной службы", ведь и Даниэль, как и горгоновцы, "служит всеобщему благу в лице Трех".

Даниэль оказался офицером таможенного блокпоста, искренним сторонником официальной власти Государства, да и очень, по словам Криса, "дотошным парнем, считающим, что фамильярность и надуманное побратимство способны тут же сделать его близким другом горгоновцев". Но Льюис был на удивление сдержан, и снисходительно продолжил беседу, ведь Даниэль был одним из тех, кто постоянно ходил на вылазки, хорошо знал прилежащий город, близлежащие местности, да и достаточно неплохо был осведомлен о людях, живших в резиденции. Все это могло сделать его "полезным" хотя бы на первых порах. Ко всему прочему, Крис как бы невзначай разузнал о том, где в резиденции хранятся припасы, насколько много вооруженных людей, насколько много владеющих оружием (ведь иметь за пазухой пистолет и уметь из него стрелять абсолютно разные вещи). Чуть расспросил о Джоне, о жизни в городе до начала конца.

В частности, Льюис разнюхал интересный факт: когда Джон с выжившими вернулся в резиденцию, здесь уже пряталось человек десять. Жена Грина вспышки вируса не пережила. Здесь же в повествовании Криса всплыло имя Иммануила, и настал мой черед пересказать слова Виктора, обрисовать галерею второго этажа и запыленную кладовую с сомнительной документацией.

Роберт слушал внимательно. Не перебивал, лишь иногда задавал уточняющие вопросы и делал какие-то пометки на большом разложенном на столе листе бумаги. Он вообще был достаточно сдержан в проявлении эмоциональных реакций на информацию, которую мы с Крисом вываливали на него – дело, на первый взгляд, принимало интересный оборот, но судить в общем и целом о всей ситуации не представлялось возможным; каков в информации процент преувеличений, фантазий, гипотез и предположений никто не мог ответить наверняка, да и связано ли прошлое °13-16-8-28 и разносторонняя семья Гринов с нынешними исчезновениями тоже оставалось под сомнением. Роберт лишь попросил нас с Крисом не дергаться раньше времени. Что-то случайно узнали – "молодцы, хорошо, ушки держим востро, глазками смотрим зорко, но, упасите Небеса, что-то самим разнюхивать без согласования".

Мы покинули кабинет Роберта молча. Прошли по коридорам, вышли на улицу.

Льюис не сильно ворчал, что я куда-то влезла и что-то пыталась узнать. Просто потому, что он сам сделал ровно то же самое. Оказался в нужном месте в нужное время и подыграл, начиная что-то "разнюхивать без согласования". Хотя и промолчать не смог.

– Я просто не могу понять, чем ты думала? Пошла с этим Виктором одна, не предупредив никого. А случилось бы что? Вдруг он стоит за всеми исчезновениями? Могла бы ты за себя постоять, я хотя бы немного мог понять, хотя бы отчасти. У тебя что, взаправду инстинкт самосохранения отсутствует?

– Да есть он у меня, – я скривилась, – просто так совпало. Я же не сказала бы, "ой, Виктор, прервитесь на минутку, я сбегаю с горгоновцам, скажу, чтобы наготове были". Мне, к тому же, нужно образу соответствовать. Да и информация лишней не бывает.

– Ты к любой ситуации оправдание находишь.

– Не завидуй.

Мужчина усмехнулся.

– Просто постарайся в следующий раз таких ситуаций не допускать.

Горгоновец рассказал мне и о своеобразном совете, функционирующем в резиденции и принимающем основные решения; и о небольших группках, занимающихся вылазками в городок и близлежащие территории.

Крис покачал головой, состроив гримасу: количество оружия, заявленное Джоном, не особо походило на реальное, и тут либо кто-то не договаривал о запрятанном инвентаре, либо Джон увиливал. Хотя и "совет резиденции" тоже не особо ассоциировался с истинно искренними людей. И ведь речь шла не о доверии незнакомцам, а о недоверии своим собратьям по несчастью, с которыми здешние обитатели оказались вынуждены делить крышу. Все разрозненны, разобщены – какие вообще могут быть разговоры о безопасности?

– Нам даже так осторожненько намекнули, чтобы мы занимались здесь своими делами, особенно не лезли в дела резиденции. Помогли с безопасностью от зараженных и сидели смирно, – хмыкнул Льюис, закуривая.

– А Сборт что?

– Ничего. Там перевел тему, а нам сказал, что не стоит искать себе врагов.

– Он осторожен.

– Очень, – согласно кивнул Крис, останавливаясь на месте. Напряженно думал о чем-то с секунду, сосредоточенно затягиваясь сигаретой. Затем отвернулся, окидывая взглядом внутренний двор.

– А кто намекнул сидеть смирно? – горгоновец не ответил; тяжело вздохнула, разводя руками и качая головой. – Да брось, Льюис, какие сейчас могут быть тайны? О, Небеса, послушай, – дотронулась до плеча мужчины, вынуждая обернуться ко мне, – я нашла бумаги в кладовке, и даже если сотая доля из них действительна, то ситуация может быть куда серьезнее, чем кажется, – решила сразу говорить прямо. Кристофер серьезно и внимательно смотрел в мое лицо. – Это были реквизиты закупок оружия. Да в таком количестве и объеме, что в голове не укладывается. Там были ПП, штурмовые и автоматические винтовки, пистолеты любого вида и калибра; огневая мощь покрепче, а про количество разношерстных боеприпасов я вообще молчу. Зачем это нужно закупать? Тем более в таком городке? Тем более через резиденцию? – мужчина все еще молчал. – Значит, дела Иммануил вел прямо здесь, прямо отсюда. Ядро всей его системы находилось здесь, в резиденции, которая, похоже, вместо административного центра стала частным представительством брата Джона; и он сам наверняка знал обо всем, просто не мог не знать. А значит, сейчас действительно он может темнить и недоговаривать. Но дальше интереснее: ты сказал, что в приезд Джона с выжившими в резиденцию, здесь уже были люди. И Иммануил погиб до возвращения Джона, но после начала свирепствования эпидемии в городе. Значит, кто-то из тех, кого в резиденции обнаружили, мог быть причастен и к смерти Иммануила, и к его работе, – мысль сменяла одна другую; уже говоря, я выводила новые причинно-следственные связи, о которых сначала даже не думала. – Да и контрабанды было много. Я видела документы на поставку товаров, начиная от алкоголя и табака, заканчивая психотропами. Никто ведь не думал о том, что Северная зараза так разрушительна, никто не думал, что город решат бомбить. Поэтому пытались вывезти бумаги и документы. Подчищали следы, чтобы спокойно затем вернуться… Но зачем убили Иммануила? Были ли исчезнувшие как-то связаны с ним? Может, мы чего-то не знаем? Может не договаривает Джон? – я замерла, глянув Льюису прямо в глаза. Он был хмур, а я… Мое сердце колотилось где-то в горле. – Крис, кто уже был в резиденции, когда Джон прибыл? Они входят в совет? Они предложили горгоновцам заниматься своим делом?

– Остановись, – медленно и с расстановкой проговорил Льюис, – Шайер, остановись.

– Но…

– Нет. Стоп. Хватит. Не лезь в это. Не смей в это лезть.

– Да какого хрена, Льюис?! Я прекрасно знаю, что такое контрабанда, кто обычно за подобным стоит, и как они решают свои дела. Особенно в нашем Государстве. А если опустить все нюансы, то ты вообще не имеешь никакого права говорить, что мне следует и не следует делать.