Золотая Цепь

У нас распускаются клены
И зелен задумчивый Норк,
А ты всё твердишь воспаленно,
Твердишь, как в горячке: «Нью-Йорк!»

Дух странствий тебя не оставит,
Коль скоро однажды настиг.
Езжай! Но настанет, настанет
Печали томительный миг.

И вспомнится сладость мотива,
Который нам бог даровал,
И сердце сожмется тоскливо,
И скажешь ты: «О Ереван…»

* * *

Я словно сирота бездомный
Без мамы и в беде.
Он, этот мир, такой огромный,
А крова нет нигде.
Бреду себе, куда бредется,
Куда глаза глядят.
Переночую, где придется,
Где только приютят.
Везде – чужбина. Отовсюду
Я изгнан и гоним.
О сердце бедное, как буду
Я горе мыкать с ним?!
Мне плохо, сиро… С неба манну
Не жду уже, скорбя.
Наступит ночь – опять я стану
Баюкать сам себя.

* * *

Мы – двое заблудших детей.
И, милостыню собирая,
Бредем наугад, без путей,
А злу ни конца и ни края.
Темно и пустынно. В глуши
Всё чуждое, всё неживое.
Нас двое, нас только двое.
Кругом ни души.

* * *

Мы оба – дети, оба
Две тени – ты и я —
Заброшены до гроба
В далекие края.
Мы два листка во власти
Безжалостных ветров,
И тянется ненастье,
И мир суров, суров.
В жестокой круговерти
Нигде не брезжит свет.
Кто нас спасет от смерти,
Коль скоро бога нет?

* * *

Мое жаркое солнце темнеет в тумане,
Погружаясь бессильно в кромешную тьму.
Но любовь твоя к сердцу спешит моему
И спасает во мгле – на пределе, на грани…
Точно мать, добротою бескрайней своей
Ты простила все промахи мне и паденья.
И на помощь спешила ты без промедленья,
Как к ребенку, – сквозь сумрак безрадостных дней.
Как дитя свое малое – душу мою
Полюбила ты сразу в часы испытаний…
Словно солнце, пробила дорогу в тумане,
Что набросил на сердце мое кисею…
Неподдельным чеканом, печатью, тавром
Твое имя оттиснуто в сердце моем.

* * *

Горек мой жребий,
Грустен очаг.
Мрачно на небе,
На сердце – мрак.
Спи, мое сердце,
Жизнь так пуста.
Некуда деться,
Ты – сирота.
Холодно, наго…
Тягостен вздох:
Где ж оно, благо?
Где же он, бог?

* * *

Приходят, как волны, дни
И вновь уходят волной…
Спи кротко, дитя, усни,
Глубь мира – лишь пламень злой.

Лик неба навек погас,