Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1

Молодые люди находились в соседней комнате.

– Мы ушли из дома примерно в девятнадцать часов, – сказала Хильда Диниван. – Мы отправились потанцевать. Дедушка Динни сидел у камина, смаковал виски и сказал, что дождется нас.

– В котором часу вы вернулись? – спросил старший инспектор Берт.

– Около одиннадцати. Но в доме было темно. Мы решили, что дедушка Динни пошел спать, но все равно это показалось нам странным. Он никогда не ложился так рано. Мы постучали, но никто не открывал. Мы обошли дом и сзади, где окно позволяло заглянуть вовнутрь, посмотрели в комнату. Торшер был выключен, но в камине еще пылал огонь. Я увидела дедушку на полу. Он лежал на ковре вниз лицом, руки и ноги были широко раскинуты. Он не двигался. Под головой у него расплывалась большая темная лужа.

– Что вы сделали? Вызвали полицию?

– Нет, сначала нет. Мы подумали, что, вероятно, ему сделалось плохо, и эта лужа… Просто его стошнило, потому что на ковре это не выглядело как лужа крови. Брат вернулся к двери, вышиб одну стеклянную филенку и хотел открыть дверь. Но изнутри ключа в замке не оказалось. Поэтому брат высадил остальные стекла, залез в дом и открыл мне окно. Только когда мы зажгли свет, поняли, что дед лежит в луже крови. Тогда мы вызвали полицию и санитарную машину.

Раненого, у которого каким-то тупым предметом был проломлен череп, отвезли в больницу «Боскомбе», где той же ночью около трех часов он скончался не приходя в сознание. О своем убийце он не сказал ни слова. При этом почти точно было установлено, что им не мог быть чужой человек. Окна – целы и закрыты, замки – не испорчены, выходит, старик Динни должен был знать того, кому открыл дверь. Но последующий осмотр виллы показал, что убийство совершено с целью грабежа. Впустил бы к себе старый Динни вечером или ночью в дом убийцу? Только в том случае, если он был ему хорошо знаком.

Началось обычное расследование. Начальник отдела дактилоскопического анализа старший инспектор Скотленд-Ярда Черрил исследовал все отпечатки пальцев. Они принадлежали старику и его внукам, только один отпечаток на бокале из-под пива был оставлен кем-то чужим.

– Вы сказали, – продолжал расспрашивать старший инспектор Берт, – что ваш дедушка сидел у камина и пил виски. Он был один. Однако на столе найдены два бокала и бутылка из-под пива. Вероятно, вместе с виски он пил еще и пиво. Или же кого-нибудь пригласил и угостил гостя пивом?

– Не знаю, господин инспектор, – сказала Хильда Диниван. – Когда мы уходили, то в доме не было никого чужого, а на столике перед камином стояла бутылка виски и один бокал, из которого дед пил.

– Вам известно, что мы обнаружили открытый сейф? Он пуст. Ключ нашелся внутри. Вам известно, что исчезло?

– Из сейфа все. Дедушка держал там какие-то деньги, драгоценности, кажется, даже ценные бумаги. А в том портмоне, которое нашли пустым, у него было девятнадцать фунтов.

– Откуда вам это известно? – спросил инспектор Берт.

– Когда мы уходили, он дал нам на карманные расходы, пересчитав при этом оставшиеся деньги. У него было ровно девятнадцать фунтов.

– Что еще пропало? Думаю, вы знали, что у него было.

– Часы и золотая цепочка. Довольно массивная цепочка, такие носили давно, – не раздумывая, отвечала Хильда Диниван.

– Где он хранил ключ от сейфа, мисс Диниван?

– Носил в кармане.

– Всегда?

– Никуда в другое место он его не прятал.

Грабитель обыскал шкафы, ящики и оставил после себя полный беспорядок, а кроме того – пакет из коричневой бумаги. Он был смят таким образом, словно в нем перед этим лежал молоток. Возможно, это и было то самое ненайденное орудие убийства.

Затем сержант Дайк сообщил о подозрительной находке: на ковре и на диване лежали окурки. Они были разбросаны так, словно кто-то специально их рассыпал. Один даже лежал на шелковой наволочке подушки, на кушетке. Ничего не сгорело. Было ясно, что их оставил не тот, кто курил, а неизвестный, который хотел, чтобы окурки были здесь найдены. Во время тщательного осмотра сержант Дайк установил, что все они были раздавлены между пальцами, а не потушены в пепельнице. Когда затем один из полицейских обнаружил дамские бигуди, инспектор Берт осторожно взял их в носовой платок и показал Хильде Диниван.

– Они ваши, мисс? – спросил он.

– Нет, – тут же ответила она.

– Вам, вероятно, известно, кому они могли бы принадлежать?

– Нет, я этого не знаю, – довольно неуверенно произнесла она, словно не хотела сказать всю правду.

Инспектор Берт продолжал вопросительно на нее смотреть, поэтому она добавила:

– Понимаете, господин инспектор, об этом непросто говорить, но вы, наверное, должны это знать. Дед иногда, как бы это сказать, любил поразвлечься. Тогда он приводил какую-нибудь женщину. В большинстве своем это были продажные женщины. Бигуди могли принадлежать одной из них. Хотя маловероятно, что бигуди могли быть в волосах, когда женщина идет на свидание. Кроме того, мне кажется, это какие-то старые бигуди, я таких давно не видела.

– «Старину Динни» посетила проститутка. Он был с ней на диване, тогда у нее из волос и выпали бигуди. Пока она ублажала старика, ее парень обчистил квартиру.

– И разбросал старые, давно затушенные окурки, – насмешливо продолжил инспектор Берт. – Нет, дорогой коллега. У меня создалось впечатление, что окурки и бигуди – ловушка. Кто-то их подбросил, чтобы отправить нас по ложному следу. Возможно, по следу проституток из Борнемота. Кому могло прийти в голову курить, занимаясь любовью, а затем разбрасывать окурки на подушках. Взгляните, под шелком еще один. Думаю, было бы неплохо поговорить со знавшими его женщинами, но уверен, что ветер дует с другой стороны.

Полицейские опросили проституток и были удивлены тем, сколько их знало старика не только понаслышке. Проверили знакомых Динивана и нашли среди них старого приятеля покойного – отставного сержанта британской колониальной армии Джозефа Уильямса. Он жил в нескольких минутах ходьбы от виллы Динивана, на Пул-роуд.

– Это старый знакомый деда, – сказала Хильда Диниван, когда ее спросили об Уильямсе. Он не мог этого сделать. Он очень стар, думаю, что ему за семьдесят.

Сначала старому отставнику не уделили должного внимания. Возможно, полицейских сбило с толку утверждение Хильды Диниван. Но затем одна из проституток, близко знавшая «старину Динни», проговорилась, что знакома и с Уильямсом.

– Откуда я его знаю? Да все оттуда же!

– Но ведь ему уже семьдесят лет! – засомневался допрашивавший ее сержант Дайк.

– Ну и что? Я только одно вам скажу: Уильяме вечно не имел ни гроша, а двадцать второго числа у него оказалась куча денег.

– Откуда вам это известно?

– Потому что он расплатился. И сделал это впервые в жизни.

– Откуда вам известно, что это было именно двадцать второго?

– Потому что я помню, когда убили беднягу Динни.

Отставник британской колониальной армии Уильяме жил в собственном домике на Пул-роуд. Старик был по уши в долгах. Банк напрасно ожидал от него взносов за ссуду. Но несколько дней назад он погасил часть задолженности по ипотеке. Старший инспектор Берт и сержант Дайк посетили Уильямса 25 мая рано утром. Отставник принял их неприветливо. Он сидел в потертом кожаном кресле в невероятно грязном помещении, где пахло, как в хлеву, и сжимал в руке саблю. Пошарпанный столик, два стула, неприбранная постель, камин, мусор, пустые бутылки и жирная бумага от холодных ужинов. Сухощавый, неопрятного вида старик размахивал над головой саблей, словно помешанный, угрожал полицейским, что «погонит их вон со двора», если они немедленно сами не уберутся.

– Думаете, что я идиот? Думаете, не знаю, что вы здесь вынюхиваете? Напрасно, господа. Я могу отчитаться за каждую минуту того рокового дня, когда убили Динивана. Но я не имею с этим ничего общего. Последний раз я видел его семнадцатого. Мы пошли к нему. Он не захотел одолжить мне ни пенса, но потом дал мне всего пять фунтов. Достал их из своего сейфа.

Больше Уильяме ничего не сказал. Вероятно, испугался, что сболтнул лишнее. Старший инспектор Берт предложил ему позволить снять отпечатки его пальцев и доказать тем самым свою невиновность. Но он встал, замахал над головой саблей и взревел сиплым голосом:

– Думаете, я не знаю ваших уловок? Думаете, я дурак и не знаю, что вам разрешено, а что нет? А ну, убирайтесь, пока я не разозлился! – крикнул он, загасил сигарету, растерев ее пальцами, и тут же закурил новую. Окурки были похожи на те, что Дайк нашел в квартире старика Диннй.

Метрополитен Полис Лэборэтори – учреждение, занимающееся исследованием предметов, оставленных или возможно оставленных преступниками на месте преступления. Рош Линч подверг окурки анализу и по остаткам слюны установил, что у курившего очень редкая группа крови АВ. Следователи подозревали, что окурки принадлежали Уильямсу. Линч мог провести сравнительную экспертизу, но для этого ему нужна была слюна Уильямса. Полицейские понимали, что по доброй воле они ее от старика не получат, поэтому прибегли к уловке.

За Уильямсом следили. Когда однажды в Бронксоме он зашел в бар, полицейские последовали за ним. Поздоровались, удивились случайной встрече, расспросили о здоровье и пошутили по поводу своего прошлого визита. Затем комиссар Берт заказал для всех виски, предложил сигареты, и все веди себя так, как обычно ведет себя мужская компания за бутылкой виски. Джозеф Уильяме был заядлым курильщиком. Он прикуривал одну сигарету от другой, и сержант Дайк с готовностью подсовывал ему пачку с сигаретами. Когда старик отлучился в туалет, полицейский высыпал окурки в бумажный кулек и спрятал его в кармане. На следующий день окурки были у Роша Линча в Лондоне. Экспертиза подтвердила предположение: у Джозефа Уильямса кровь была группы АВ.

Полицейские отправились за Уильямсом на Пул-роуд. Он разошелся уже в дверях. Отвергал подозрение. Утверждал, что дружил со «стариной Динни» – как же он мог его убить, что в жизни он и мухи не обидел.

– Валяйте! Шарьте, сколько влезет, – заявил отставник, узнав, что у него будет обыск, – все равно ничего не найдете. В этом, господа, я вам ручаюсь.

Начался обыск. Насупившись, Уильяме сидел в потертом вольтеровском кресле и делал вид, что происходящее его не касается. Затем сержант Дайк нашел пакет кульков из коричневой бумаги и показал его Уильямсу.

– Ну и что? – заявил пожилой господин, размахивая перед носом полицейского саблей. – Когда-то я продавал овощи, и пакеты остались у меня. Торговал и рыбой, для этого тоже нужны бумажные пакеты. Оставьте меня в покое. Хотите еще обыскать вот это? – он бросал на стол свой бумажник. – Взгляните и убедитесь, что ни один банкнот не перекочевал сюда из сейфа Динни.