Талисман

Глава 23

Итак, мы разделились. Не скажу, чтобы такое положение дел меня устраивало, но мой напарник, или шеф, что ближе к истине, сказал, что иначе мы не успеем.

– Не успеем что? – поинтересовался я.

– Не успеем на мой концерт сегодня вечером.

Ах да, наш детектив еще и музыкант, и певец, и так далее. Ну что ж, достойны похвалы деяния, а не сам человек.

Кстати, человек этот настоял, чтобы я прихватил бутылку водки с собой. Я не очень понимал – зачем? И почему я должен брать водку из дома, а не купить по дороге? И не могу я вручать женщинам, пусть и уголовницам, бутылку водки.

– Потому что алкоголь с утра не продают, – отрезал шеф и был таков.

Дома-корабли, в одном из которых проживали эти милые дамы, выглядели облезлыми и потрепанными временем и людьми. Многочисленные лоджии, у кого застекленные, у кого чем-то заставленные, придавали домам разномастный и неаккуратный вид.

Александра Никитична Шувалкина, именуемая бабой Шурой, чуть приоткрыла дверь и подозрительно рассматривала меня в щель. Я распинался уже минут пять, причем слушателей было как минимум трое: баба Шура и парочка личностей, стоявших на верхней площадке и куривших. Я рассказал, кто я, зачем пришел, кто мне дал ее адрес, напомнил про телефонный звонок Арсения вчера и сегодня…

– Это… А че надо-то? – наконец услышал я ее голос. Хрипловатый, но достаточно громкий. – Слушай, ты, это… Иди подобру-поздорову… Че к нам-то приперся?

– Бабка! – раздался из квартиры еще один женский голос, такой же, как и у моей собеседницы, только громче: – Ты че, опять курить пошла? Дверь закрой, сквозняк!

– Не, там пришел кто-то! – А это, вероятно, вступила в беседу внучка бабы Шуры, Екатерина.

Словом, через минуту они уже втроем рассматривали меня сквозь дверной проем со смесью любопытства и подозрения.

– Короче, – взорвался я, – я могу и уйти! Только вот куда девать? – и продемонстрировал литровую бутылку водки. Потряс ею в воздухе и только собрался убрать в сумку, как дверь раскрылась и бабка Шура, уперев руки в боки, проговорила:

– Че на лестнице-то стоять? Заходите, пожалуйста! – после чего повернулась к дочери: – Ольга, проводи мужчину в гостиную!

В квартире оказалось на удивление чисто, но довольно убого. Обстановка чем-то напоминала квартиру Валентины Тимофеевны, разве только обои посветлее. Из-за боязни сквозняков окна были заклеены и задраены наглухо, отчего воздух в квартире был неподвижный и душный, как в старом шкафу, да еще и пропитан испарениями… От предложенных тапок я предпочел отказаться, босиком было ходить страшновато, но, к счастью, у меня в кармане завалялась пара бахил, которые я и надел на сапоги, чем вызвал смех у Кати. Она выглядела несколько непропорционально: мощный торс, здоровенные руки и ноги и на этом фоне малюсенькая голова. Органическое поражение головного мозга – это понятно, поставил я диагноз, но этиология?

– Мужчина мешки на ноги надел! – радостно сообщила она маме Оле.

– Ты че, дура, что ли? – ответила Ольга. – Сейчас везде так ходят! В поликлинике не была, что ли?

– Хватит на мужиков заглядываться, – захрипела баба Шура, – возьми бутылку, неси на кухню!

Катя бутылку взяла, но продолжала смотреть на меня с неподдельным интересом.

– Че хотели-то? – поинтересовалась Ольга, когда мы сели вокруг стола.

– Я уже говорил, что мы с моим напарником расследуем убийство Устиньи Филипповны…

– Вы че, мент? – удивилась она.

– Цемент, блин! – перебила ее баба Шура. – Я ж тебе говорила, что они это… Как их? Ядрить твою, памяти никакой!

– Да ниче ты не говорила! – огрызнулась ее дочка. – Задолбала, старая…

Ну, пришлось мне повторять все заново: что мы частные детективы, расследуем убийство, хотели их расспросить, может, знают что? И про Фотографа, вот его портрет…

– А че расследовать-то? И так все знают, кто пришил старуху! – заявила Ольга. – Хахель Иркин! Я уж не знаю, сама она знала или нет? Наверное, знала… А хорошая девка-то была! Ну, со всеми случается! – добавила она, видимо, в ее оправдание.

– А ты все знаешь, – возразила Александра Никитична. – Кто, кого да где… Мы-то вообще давно ее не видели! Вот на похоронах и свиделись! Хорошо, что гроб-то открытый был! А Устинья как живая прям…

– А я этого мужчину видела, – перебила ее внучка, – он тоже на похоронах был! – и указала на портрет.

– Катя, а вы… э-э, а ты с ним говорила? – спросил я.

Она закивала головой и широко улыбнулась.

– Вот зараза, везде успеет! – беззлобно прокомментировала мать.

– А что он тебе сказал? – стал я осторожно расспрашивать.

– Ниче. Сказал, что Ваней звать. Иван Иваныч. И спросил, как меня зовут… Интересный мужчина.

– Я те дам интересный! – накинулась на нее Ольга.

– Да! – стояла на своем Катя. – Мне понравился. И молодой, не то что ты! – Последнее относилось ко мне.

Я вежливо улыбнулся. Значит, Фотограф младше меня. Или я так плохо выгляжу.

– Только креститься не умеет! – Видимо, он произвел на Катю впечатление, потому что улыбка не сходила с ее лица, даже несмотря на нападки мамы и бабушки. – Крестются вот так! – Она медленно и основательно перекрестилась.

– А он? – уточнил я.

– А он вот так… – и она перекрестилась в другую сторону.

– Вот молодежь! – вставила баба Шура. – Ну чего от них ждать, когда и покреститься правильно не могут? Нехристи! Тьфу!

И она встала и пошла в сторону кухни. Вероятно, дочка Ольга заподозрила неладное, потому что угрожающе крикнула:

– Бабка! Только попробуй!

– Так ведь только и попробую! – крикнула бабка в ответ.

– Вот пьянь старая! – Ольга встала и тоже ушла в сторону кухни.

Я еще поспрашивал Катю про «мужчину ее мечты», но ничего путного не услышал…

– А вы с мамой и бабушкой в Лахте не бываете? – напоследок спросил я.

– Бываем! – радостно закивала она. – На базар ездили, грибами торговали. И к тете Мате заходили, она нам денег немного дала…

– Да это старуха там живет одна, – пояснила вошедшая Ольга. – Ну, там, рядом с Устиньиным домом, стоит шанхай…

– Что стоит?

– Да шанхай, дом такой. В нем только Матильда и живет, все давно разъехались. Мы ей продуктов привезли, а она нам денег подкинула… Могла бы и побольше! У нее есть! Вот интересно, откуда она лавэ берет? Ведь слепая, ни фига не видит, а деньги есть. И не из заначек! В комнате-то у нее их нет, мы смотрели! Кто-то, видать, подбрасывает!

– Матильда? – переспросил я, снимая бахилы и пятясь на лестницу.

– Да, старая, ей лет сто!

– Да уж больше, – подтвердила появившаяся баба Шура. Судя по блеску в глазах, водку она успела попробовать. – Я девчонкой была, а она уже старухой!

– Спасибо большое за помощь! Всего хорошего!

Я через две ступеньки побежал на улицу. На воздух! «Breathe, breathe in the air…» (Pink Floyd)

Глава 24

Несмотря на непогоду, я решил прогуляться и не ждать трамвая. Шел по Каменному острову и напевал гимн «Anthem» Леонарда Коэна. Настроение у меня было мрачноватое.

По правую руку осталась церковь Иоанна Предтечи, где Пушкины крестили своих детей. Кстати, церковь эта когда-то принадлежала Мальтийскому ордену! Надо будет Арсению рассказать про времена императора Павла. Это воспоминание навело меня на мысли о Джоне Гартнере, который, вероятно, был членом этого ордена. Преодолев Ушаковский мост, ощущая лицом ледяной ветер от Невы, я пробрался тихими двориками до своего дома и, сидя в пустой квартире, стал ждать инструкций от Строганова.

Известие от Арсения поступило около пяти часов вечера. Сумерки незаметно превратились в темноту. Дождь сменился мокрым снегом. Дети вернулись из школы и отправились по кружкам. А от Арсения пришло СМС-сообщение: «Ну надо же, мистер Холмс! Ну надо же!» Я попробовал перезвонить, но телефон не отвечал. Решив, что это сигнал: концерт в клубе и поездка в Лахту – вот программа на вечер, я быстро собрался и ринулся на улицу.

По дороге пришло еще одно СМС-сообщение: «На Спортивной. При выходе».

Я приехал на встречу немного раньше своего напарника и, заметив кучу неотвеченных вызовов, стал перезванивать: жене, Шарапову, доктору, который узнавал про Лимонова и клинику «Алконет», пациентам… Тут и появился Арсений. Вид у него был утомленно-рассеянный. Волосы всклокочены, глаза расширены, красные, как у кролика, под глазами черные круги. Плащ застегнут криво.

– Как самочувствие? – заботливо поинтересовался я.

– Я чувствую! – наклонился он ко мне. – Чувствую, что мы все ближе!

– В каком смысле? – Я пытался угадать, он пил или принял что-то сильнодействующее?

– В смысле поимки преступника! – выдохнул он мне в ухо. – И разгадки! Я просмотрел тысячу выпусков газет! Выяснил, кто украл кольцо-талисман Пушкина! Обнаружил убийцу одного из Гартнеров! Узнал о судьбе другого Гартнера! Заподозрил причастность Мальтийского ордена к преступлениям! Я знаю все! Ну, почти все!

Последнее он произнес в полный голос, чем привлек внимание двух полицейских. Я счел за благо покинуть вестибюль метрополитена. На улице встряхнул его за плечи и попросил поделиться.

– А у меня денег почти не осталось, – тут же ответил Арсений.

– Поделись своими знаниями, – пояснил я, не особо веря в сказанное им.

– Сначала ты. Докладывай о Шувалкиных, что удалось узнать? – С этими словами Арсений купил в «Союзпечати» бутылку воды и, вылив ее в ладони, умылся.

– Ну, собственно, хвастать нечем, – начал я, – кроме того, что Фотографа зовут Иван Иванычем, он моложе меня и не умеет креститься. Вот и все.

– Круто! – покивал головой Арсений. – А поподробнее? Почему креститься не умеет? Это ты каким образом выяснил?

– Внучка бабы Шуры рассказала. Она на мужиков западает, и он ей очень понравился…

– Иван Иванович? – прервал меня Арсений. – Интересно!

– Ну, он так представился. Скорее всего, просто соврал…

– А что с крещением? – Строганов был сама собранность и внимание. Стоял ровно, не шатался, смотрел на меня очень серьезно.

– Ну, он крестился неправильно. – И я попытался показать, как.

– Феноменально, доктор! – Арсений был удивлен и обрадован моей информацией. Знать бы, что именно он так оценил?

– Ты хочешь сказать, что это важно?

– Возможно, – уклончиво ответил он. – Но ты молодец! А то, что крестится, как ты говоришь, неправильно…

– Это девица Шувалкина говорит… – поправил я его.

– Неважно. Так вот, еще неизвестно – кто правильно, а кто нет! Таким образом, все новые пазлы могут встать на свои места!

В отличие от Арсения, мои пазлы не встали на свои места. Мы пошли в сторону Владимирского собора. Я обратил внимание, что многие из тех, кто шел рядом с нами, поднимали головы на мощные пятиглавия собора и осеняли себя крестным знамением справа налево.

– Здесь замешан Мальтийский орден! Масонский заговор! Черт его знает что! – ораторствовал Арсений. –Идет охота за кольцом, идет охота!

Я остановился. У меня промелькнула мысль, что он в библиотеке взял почитать Умберто Эко и теперь пытается просто запудрить мне мозги, так и озвучил ее.

– Нет, доктор, – потянул он меня за рукав. – Умберто Эко я не смог читать, потому что занудно, хоть и очень умно. Брауна твоего я не стал читать, потому что слишком тупо, хоть и интересно. А Акунин про это не писал. Так что слушай теперь мои новости.

– В библиотеке мне понравилось, – начал он свой рассказ, – тихо, тепло, девиц полно молодых… Я заказал подшивки нескольких газет. Сначала решил посмотреть «Русское слово». Хорошая газета, потому что выходила часто. И смотри, – Арсений достал свой телефон и показал мне фотографию газеты, – видишь, слева в рамках фамилии? Это списки покойников!

Я удивленно посмотрел на снимок первой страницы.

– Газета ежедневно публиковала фамилии умерших в этот день! Прикинь, как удобно? Минус только один – это московская газета, и прикрыли ее в 1918-м. Меня интересовал Питер. И Лахта. И 1920-е годы. Тогда я взял другую газету – так и называлась, «Петербургская газета». Там писали о происшествиях и, что важно, о смертях! Но, блин, в 1918 году она также прекратила свое существование, большевики подгадили. Зато в «Петербургском листке» и его продолжении, «Петроградском листке», я обнаружил «Дневник приключений» – это что-то вроде криминальной хроники. Смотри, какие еще интересные выпуски я нашел! – И он показал фотографии газет столетней давности. – Короче, идем сейчас ко мне домой, и по дороге я тебе изложу свою версию. У меня потрясающая версия!

– Кстати, – вспомнил я про звонок своего приятеля-доктора, – насчет Лимонова. Его не было в клинике в день убийства Ухтомского. Правда, после трех часов дня и до позднего вечера…

– Черт! – возмущенно отреагировал Арсений. – А где же он… впрочем… может, просто совпадение?

– А вдруг? – предположил я. – Вдруг он все-таки замешан? Как сообщник?

– Ты считаешь, его нужно проверить?

– Думаю, да.

– Черт! – снова повторил Арсений. – У нас великолепная версия, а этот придурок ее может испортить. Может, плюнуть на него? Наверняка он ни при чем…

– Ты не хочешь его проверять только потому, что это может нарушить ход твоих мыслей?! – всплеснул я руками.

Он глубоко вздохнул и, достав свой телефон, набрал чей-то номер.

– Ира, добрый вечер! А вы сейчас где? Не дома? А, ну ничего страшного… А Олег? Дома? Прекрасно. Нет-нет! Ничего такого, потом позвоню вам! – прервав разговор, он обратился ко мне: – Отлично, доктор, нам везет! Подозреваемый сейчас дома, мы его навестим. Только давай я буду его спрашивать? У меня быстрее получится! А то времени мало…

Я с удовольствием согласился. Мы свернули в какую-то темную подворотню, чтобы сократить путь. Арсений мог быть Сусаниным Петроградской стороны. Я это осознал, когда мы уперлись в глухой двор и пришлось поворачивать обратно. Идя за ним по узким тротуарам, мне приходилось прислушиваться к рассказу Арсения про его находки. Меня это раздражало, но времени останавливаться и правда не было, а услышать новости хотелось прямо сейчас.

– Мне принесли несколько годовых подшивок газет, начиная с 1924 года. – Арсений шел очень бодрым шагом, вполоборота повернувшись ко мне.

– А… почему… именно 1924-й? – едва поспевая за ним, поинтересовался я.

– Ира упоминала, что в 1924-м ее дедушка купил этот дом у Гартнера. Я и взял этот год за отправную точку. И, представляешь, прямо в яблочко! Просмотрев около двухсот газетных выпусков, я наткнулся на заметку!

– Двести выпусков?! – изумился я и провалился ногой в яму с водой.

– Это не так много, – бросил мне Арсений, не снижая скорости. – Две-три секунды на лист. Я вбил в свой поисковик слова: «Гартнер», «Лахта», «Мальтийский орден». Затем смотрю пару секунд на газетный лист, вот так… И если нужного слова нет, то листаю дальше. Несколько раз пришлось просматривать статьи, где фигурировала Лахта. Но Гартнер и Мальтийский орден не появлялись ни разу. И вдруг! Ты можешь себе представить мое ликование? Я вижу заметку, точнее, только заглавие, в происшествиях: «Смерть молодого человека в поселке Лахта»! Я аж заорал от радости! Великолепно раньше писали! Эмоционально! Красочно! Загадочно и наивно. Цитирую близко к тексту: «В тихом и безмятежном поселке, что совсем рядом с Петроградом, произошло чрезвычайное происшествие! Один из его жителей, которые обыкновенно отличаются незлобивостью и трезвостью, зашел по личному делу в дом по соседству. И каков же был его ужас, когда он застал хозяина дома мертвым, столкнувшись с ним прямо на лестнице! Молодой человек решил свести счеты с жизнью, вначале надрезав себе вены на руке, а затем повесившись на лестнице. То, что это было самоубийство, не вызывает сомнений. Так нам объяснили в местном милицейском участке, в доказательство своей правоты предоставив предсмертную записку несчастного Гартнера Джона Джоновича. В которой, впрочем, ничего не было сказано о причинах, побудивших совершить этот страшный шаг. Но рискнем предположить, что недавняя смерть отца могла повредить рассудок молодого человека… Его вдова с маленьким ребенком гостили в этот момент у родственников в Петрограде…» Ну, и еще там пара слов, несущественных. Скажи, доктор, что самое важное в этой заметке?

– Э-э, его повесили? Это не самоубийство? – предположил я.

– Ну, это и Громову понятно! – поморщился Арсений. – Но сейчас не это важно.

– А что тогда? Личность того, кто нашел труп? То, что жены в этот момент не было? Смерть отца?

– Нет! То есть это тоже важно, но самое интересное то, что упоминаетсямолодой человек!

– Ну и что? – Я не понимал, почему Арсений привязался к возрасту жертвы. – Ну, не девушка, не старик…

– А сколько, по-твоему, ему было лет? Я нарочно посмотрел среднюю продолжительность жизни в то время. Молодым считался человек лет до двадцати – двадцати пяти!

– Ну и что?! – повторил я.

– А то, что Гартнеру Джону Джоновичу было значительно больше! Помнишь, я наткнулся на факт в интернете, что некий Гартнер Д. Д. купил участок земли в Лахте под строительство дома в 1903 году. Всяк тогда ему было не меньше двадцати лет, а то и больше! Стало быть, в 1924-м ему сороковник как минимум. А сорок лет, это, уж прости, не молодой человек!

– Но и не старик, – проворчал я.

– Таким образом, какие ты делаешь выводы? – хитро улыбаясь, поинтересовался мой напарник.

– Э-э… это не он? Повесился, в смысле. Не Гартнер?

– И да, и нет, – усмехнулся Арсений. – Это его сын. Джон Джонович.

– Чей сын? – переспросил я.

– Гартнера Джона Джоновича! У них, видать, традиция: всех мальчиков называть Джонами. А может, с фантазией туговато… – Арсений остановился посреди улицы. – Смотри! Джон Джонович Гартнер, назовем его Гартнер-старший, покупает землю в Лахте в 1903 году и строит на ней дом. Рискну предположить, что после этого он женится и у него рождается сын, которого называют Джон. Затем, в 1922 году, Гартнера-старшего награждают Мальтийским орденом. А в 1924 году он умирает, и вслед за ним погибает его сын! Кстати, в ноябре месяце и, скорее всего, насильственным образом.

– Потрясающе! – искренне восхитился я своим другом.

– Ерунда! – отмахнулся он. – Вот дальше – да, там я превзошел самого себя!

Арсений замолк, потому что дергал калитку, через которую мы в очередной раз должны были попасть в старую квартиру Ухтомского, временно занимаемую Ириной и ее лживым другом. Поднимаясь по лестнице, он молчал, поскольку на каждой лестничной площадке стояли люди. По одному, по двое. И курили. Видимо, время было такое, для перекура.

– Сейчас поговорим с Олегом, и я дорасскажу тебе про Гартнеров! – пообещал Арсений и стал колотить в дверь. Через минуту она приоткрылась и появился сам временный хозяин квартиры.

– Опять вы? – удивился он и не стал приглашать нас внутрь.

Арсений рывком открыл дверь и со словами «мы ненадолго» нанес ему резкий апперкот. Удар был настолько быстрым, что я увидел лишь его результат: Олег сложился пополам. Арсений уперся ему своей ладонью в голову и с силой втолкнул в прихожую. Тот полетел, словно шар в боулинге, по всему коридору и завалился где-то в конце, уронив на себя стоявшие вдоль стены картины.

– Осторожнее! – вскрикнул я, обращаясь к Арсению. Он мог его убить!

Арсений понял меня по-своему, крикнув вдогонку несчастному подозреваемому:

– Осторожно, там картины! Испортишь – прибью!

Так мы очутились, в который раз, в квартире родителей Игоря.

Я хотел схватить Арсения за рукав, поскольку тот демонстративно занес над жертвой ногу, но не успел. Не глядя на меня, он бросил:

– Доктор! Мы договорились! Я сам спрашиваю! – И, уже разговаривая с Олегом, сказал: – Уважаемый! Или я тебя бью ногами, или ты отвечаешь честно на один мой вопрос. Пять секунд на размышление. Время пошло!

– Нет! – стал мотать головой лежащий на полу Олег. – То есть да!

– Я не понял, – озадаченно проговорил Арсений. – На вопросы отвечать будешь?

– Только не бейте! – пришел в себя Лимонов.

– Где тебя черти носили в день, когда убили Ухтомского? Точнее, в вечер…

Быстро допросить не получилось. Во-первых, Олег забыл, когда было убийство Игоря Ухтомского. Во-вторых, он со страху не мог вспомнить, где был в этот вечер. И наконец, он был уверен, что клинику не покидал, разве только…

– Ах да, я в тот день сумел за бутылкой вырваться! Ребята в палате раздобыли немного денег и послали меня за выпивкой. Ну, а потом я отлеживался там… недалеко… Честное слово!

Таким образом, получалось, что он просто напился и отсутствовал по уважительной причине. Арсений некоторое время молча его разглядывал, потом, развернувшись и не попрощавшись, пошел к выходу.

Я догнал его уже на лестнице и, схватив за плечо, развернул к себе.

– Тебе не стыдно? – Меня переполняли эмоции. Мне совсем не нравился этот тип, Лимонов, но Строганов вел себя еще хуже. – Я уважаю силу! Но ненавижу насилие! – сказал я ему.

Теперь Арсений шел чуть позади меня, опустив голову, притихший и без своей обычной бравады. Мне даже стало его жалко.

Перед тем как войти к нему в парадную, я решил помириться с ним и только открыл рот, как он заговорил первым:

– Ты прав, доктор! Как и всегда. Я запомню твое изречение про силу и насилие. Мне стыдно, и я учту это на будущее.

Я улыбнулся.

– Но поступить иначе я не мог, – добавил он и стал быстро взбираться по лестнице.

Я обреченно покачал головой.

Глава 25

– А что хотел Шарапов? – спросил меня Арсений, когда мы уселись на кухне.

– Шарапов? – переспросил я. – Ах да! Он сказал, что Сердюковы отдыхают в каком-то санатории в Белоруссии. Уехали за день до убийства Игоря. Ну, и спросил, как дела.

– Спросил, как дела? Чего это он? А ты?

– Ну, рассказал, что собираемся ловить Фотографа. Сегодня. В Лахте. А что, не надо было?

Арсений молча пожал плечами. Он примеривал себе на пальцы различные кольца, готовясь к вечернему выступлению в клубе.

– Смотри, а если вообще все надеть? – спросил он меня, напяливая на все пальцы по одному кольцу. – Тебе какие больше нравятся?

Я кашлянул.

– Мне, вообще-то, не нравится… я, честно говоря, ношу только обручальное кольцо. Мне его достаточно.

– А вот Пушкин обожал перстни и кольца…

– Я, кстати, жду рассказ про пушкинский перстень-талисман, – напомнил я ему, – и про твои другие находки. И про Гартнеров.

– Да, совершенно верно, – кивнул Арсений, видимо, своим мыслям. – Короче, надену все! Итак. То, что меня больше всего поразило сегодня, это немыслимое везение и совпадения! Такого со мной еще не случалось. Помнишь, ты как-то рассказывал про истории болезней в больнице? Ну, когда тебе нужна история болезни какого-то определенного пациента и она лежит в стопке других «историй».

– И что? – не понимал я.

– И то, что нужная история болезни всегда оказывается самой нижней! Так?

– Ну, это же прикол такой. Бывает, конечно! – усмехнулся я.

– Вот, а представь себе, что нужная «история» всегда будет лежать сверху? Или, кидая кости, всегда будешь выбрасывать «шестерки»? Это же немыслимое везение! Я ощутил его, когда наткнулся на эту статью в газете… Смотри, после того, как я прочитал про повесившегося Гартнера-младшего, назовем его так, я решил полистать еще немного. Но уже другие газеты. Взял «Русское слово» и «Копейку», «Петербургский листок» и «Русский инвалид». Тут-то везение и проявило себя! Мне принесли газеты за 1924 и за 1896-й. Почему именно он? Не знаю. Я попросил любой за двадцать предыдущих лет. Дело в том, что многие газеты пропали, в смысле, были повреждены после протечки. Я брал те выпуски, что лежали ближе ко мне… Кстати, твой приятель Соболев оказался абсолютно прав. Он предупредил, что каждая газета писала для своего читателя. И только согласно своему, так сказать, формату. Например, если Шариков дал по башке Швондеру, то про это писали самые дешевые газеты, в которые заворачивали селедку в кабаке. А если Его Высочество во время игры в карты заехал кому-то канделябром, то и это освещала соответствующая пресса…

Зазвонил телефон, Арсений показал, что звонит Громов. Скорчил гримасу и отвечать не стал.

– Короче говоря, я стал «отлистывать» газеты назад, от ноября 1924-го, и буквально через несколько выпусков обнаружил статью, конечно же, в криминальной хронике, про банду лихачей. Статья так и называлась – «Накрыта банда лихачей». Возглавлял ее некий Афанасий Кузьмин…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.