2 пьесы 2. Веселые истории

СЛОН. Помнишь Лёху, который был радио диджеем в тюрьме? Работал он у меня барменом, когда не было клиентов, ставил Евгения Онегина в исполнение Георга Отса. Выбегает однажды посудомойка и кричит, «он нас замучил, всякую дрянь крутит». «Так это же Пушкин!». «Да хоть Хуюшкин». А ты Чехов – хренов. Тут сам Пушкин, брат сукин сын.

ДРУГОЙ. Вот только не надо воспоминаний о том, когда ты был богатый. Ты не был, тебе казалось. Ты богат духовно. Ты аристократ духа.

СЛОН. С хрена ли духа, я простите по рождению русский дворянин недобитый.

ДРУГОЙ. А мама знает, ваше благородие? Тут куда теперь не плюнь сплошь дворяне да крестьяне. Одни от сохи, другие от престола.

СЛОН. Россия матушка, страна патриархальная. Мама комсомолка, помнит похороны Сталина. Куда несется Русь, от кого бежит, кого догоняет? Тройка гоголем. Прокурор, судья, палач. Хоть плачь. Грустно мне, мил человек, грустно, так что выпить надо, а не можно русскому пить. Голова моя кругом идет от шампанского и живот болит, а от водки бок колет и под глазами желтые синяки. Помру я, наверное, на покров день, если пить стану. Хороший день покров. Можно и на рождество помереть, тоже прикольно.

ДРУГОЙ. Эх, житуха. Может, покурим.

ПРИСТАВ. Предпоследнее предупреждение.

ДРУГОЙ. А чо сразу, чо такого я сказал. Ничо же не было. Я извиняюсь, но мне кажется, вы перегибаете. То есть я хочу вежливо объяснить, что все в рамках, и не надо нам тут себя показывать. Мы ваших знаем. Да пошел ты лесом. Лежу это я значит однажды на пляже, ты спишь в гамаке, мимо идет такая дева, сверкает, титьки топорщатся, как ты любишь и проходит мимо, раз на тебя косяка даванула, и тут я понял, судьба твоя. Но по природной противности не стал тебя будить. Вот козел же я, скажи?

СЛОН. Точно судьба?

ДРУГОЙ. Я что судьбу не отличу, что ли? Ты меня прям непонятно за кого держишь. Вот щас обидно было.

СЛОН. Только маме не говори.

ДРУГОЙ. Как скажешь, дорогой.

МАМА. А я слышала. У него этих судеб уже три раза было, переживет. Да и хватит, наверное. А с другой стороны, пусть бы женился. А зачем? Девушки к нему ходют и ходют, топчут тут. А носки я сама постираю и накормлю. Нечего по ресторанам ходить. Ты все знаешь, скажи царь у нас настоящий?

ДРУГОЙ. А давайте его и спросим. Гражданин президент, товарищ главнокомандующий, отец родной, царь наш батюшка всемогущий! А чо все дорожает? Почему цены на еду, бензин и ЖКХ все время растут? Челом бьет народ.

МАМА. Господи прости, не про это же, хотя это тоже интересно.

ДРУГОЙ. Молчит как партизан.

СЛОН. Он шпион.

ПРИСТАВ. Не обсуждается.

МАМА. Тебе хорошо. Сидишь на довольствие и на окладе, а ты на пенсию попробуй прожить.

ПРИСТАВ. Ой, не надо мама мне тут рассказывать за деньги, у вас 3 квартиры в столице.

СЛОН. Поэтому и три, что боимся. Всю жизнь бедности боюсь. Работаешь, работаешь, пашешь как раб на галерах, правильно я цитирую? А потом раз и накрылось все медным тазом три раза. А возраст то уже не тот, силы то уже не те, так то уж и гуж не туж. Мама если дотянетесь, ударьте его кочергой, чтобы знал свое место. Вам за это по старости ничего не будет.

ПРИСТАВ. Эй, ну ладно, ладно.

МАМА. В поликлинику ходила, сегодня был наш специальный, бабушкин день. Старушки со всего района ковыляют на приём. Смотреть страшно, какие мы все старые, больные. Не стану говорить как там, но так хочется, чтобы не болело, можно не ходить, но веришь докторам, не надеешься уже, но веришь. В бога не так веришь, я сама то в церкви ничего не понимаю, приду, стою как пенек с глазами.

ДРУГОЙ. Имеющий глаза да увидит.

СЛОН. А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших; истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому. Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби.

ДРУГОЙ. Это сильно.

СЛОН. Я вчера опять про время думал. Не складывается у меня время.

ДРУГОЙ. А ты его умножай.

СЛОН. Давайте спросим Перельмана. Что ж нам делать со временем. Перельман выходи!

ДРУГОЙ. Выходи Перельман.

МАМА. Может его на булку, заманить? За хлебом же он выходит. Пристали к бедному человеку, жить спокойно не дают. А что он придумал?

СЛОН. Решил уравнение.

ДРУГОЙ. Тетки в Дикиси говорили, что он знает, как миром управлять. Пусть расскажет. Перельман выходи. У нас мяч есть

СЛОН. Теперь точно не выйдет. Кто с мячом к нам придет, так с мячом и уйдет полем, лесом и оврагами. Не наше это круглое пинать, не заповедное. Я теперь про другую думаю, про бывшую.

ДРУГОЙ. Сучка.

ПРИСТАВ. Господа, дорогие вы мои, вы же приличные люди. Один из вас этику и этикет студентам читает.

ДРУГОЙ. Сучка я говорю. И воздастся ей.

СЛОН. Не пугай, да не пуганый будешь. Жалко мне себя. Лежу и жалею. Какой я бедненький. И вид то у меня жалостливый, а пожалеть некому. Как закричу сейчас. Как устрою истерику, буду биться головой об стену. Буду кричать, «Господи помилуй меня. Господи помилуй меня». (Поет на разные мотивы.) Господи помилуй меня, господи помилуй мя. Ом. Мне себя жалко, потому что я не знаю, хорошо ли ей? А может мне себя жалко, потому что ей хорошо? А может жалко, что мне нехорошо. А почему мне нехорошо? Потому, что мне жалко себя. Что сделать? Может пойти танцевать? Там много женщин, увлечься и не переживать, не думать про бывших. Не думать, не думать, не думать. Жалеть или не жалеть.

ДРУГОЙ. Нытик. Поплачь, расцарапай себе грудь до крови. Сколько же в тебе всяких психов.

СЛОН. Человек.

МАМА. А позовите Борю, Боря откроет вам глаза.

СЛОН. Какого Борю?

МАМА. Которого вы слушали с утра?

СЛОН. Бориса Борисовича?

МАМА. Да. Он поет красивые и загадочные песни, может он колдун?

ДРУГОЙ. Этот – волхв. Одинокий волхв из Петербурга.

СЛОН. А мы где сейчас?

ДРУГОЙ. Ты уже спрашивал. Мы везде, мы можем быть в горах, а можем быть дома, а дома у нас два. Мы даже можем быть между.

СЛОН. Тут и останемся. Между – это волшебное место.

ПРИСТАВ. А может ему обратится к врачу?