Мир, в котором мы живем

– И я тоже еду?

– Именно, душечка моя! Там или засада, или контракт, поэтому едем все!

– Ладно, дай сюда еще раз руку!

Я увидел, как Лена очень внимательно смотрит на ладонь подруги:

– Есть какая-то странность, как будто темнота кругом, но ты жива.

– Ага. Живьем закопают!

– Скорее, тюрьма.

– Значит, с Лешенькой будет засада? Ну, тогда он очень глуп, если думает, что живым вернется к своим сучкам. А если будет возможность, то и их порешу, а потом себе пулю в лоб, – и Кира оскалилась, и это было очень страшно в негативе!

И мне тоже страшно стало. Но я решил, что охрану выставлять для девчонок нет смысла, да и они способны постоять за себя. Настя кучу оружия в квартиру притащила, но так, чтобы никто не понял, что это, с виду просто вещи. То есть ни хочу никаких подозрений, чтобы слухов никаких об этом! Вообще ничего! Как будто и нет ничего.

И не было.

Что касаемо комендантского часа, то все, кто хочет, пропуска имеют. А на машины тем более. Впрочем, это только одиноких пешеходов могут прихватить, и то для их же блага. Машины не трогают вовсе, даже если в них и сидит один водитель. Просто фиксируется, а потом проверяется, что и почему. Да, нарушаем закон о полном салоне. Но вечером и ночью почти нет проверок дорожной инспекции, а если и попадешься, то на штраф всегда есть деньги.

Э… Когда это я успел стать таким наглым? Купоны крышу снесли?

Услышав все, что хотел, я встал со скамейки и, пройдя пару кварталов, сел за руль «Гелендвагена». Рулить я умел, просто не любил. Не мое это занятие.

Завел двигатель, но поехал не к дому, а сразу к седьмой промышленной зоне. Место немного неприятное, оттого мало кем используемое. То есть там можно встретиться и обговорить все дела, не боясь, что кто-то заметит. Или окажется лишним на встрече. Хотя, конечно, любопытных всегда очень много, особенно журналисты любят совать нос не в свои дела. Когда-то была объявлена свобода слова и печати, вот и расцвела журналистика, но, если честно, половину газет я бы закрыл на фиг, а другую выбросил бы куда подальше. Ведь когда я ожил благодаря Насте, она же мне еще и газеты принесла, где про мою персону было написано. И чего только там было не написано. Все хочу кое с кем встретиться и морду так об асфальт. Об асфальт! Чтобы неповадно было всякие гадости писать. И ведь покупают и читают! Даже в моем квартале! Правда, люди тут живут адекватные и знают меня, а в других кварталах?

Я наконец проехал через покосившиеся ворота седьмой промышленной зоны. В ближнем свете фар все было не так хорошо видно. Но я эту местность когда-то выучил наизусть, тут с пацанами в войнушку играли. Ну да, пусть мир рушится, а мальчишкам дай только в войнушку поиграть. Впрочем, с нами были и девчонки, и тут у нас паритет был половина на половину. В детстве как-то не замечаешь различий, пока хм… не созрел. Да и девчонки боевые собрались, ничего не скажешь. Одну я поцеловать хотел на радостях, когда победили – такие ружья с краской использовали, и у нас меньше пятен было, чем у противников, – а она мне как заедет по одному важному месту, несколько минут перед глазами круги плавали и я сам плавал. С тех пор старался целовать только с разрешения.

Сейчас, кстати, тут продолжали играть. Но после шести вечера зона пустела, никого тут не было. Белый ходок мог бы забрести, или многоножка отсиживаться и расти, а так ни одной живой души. И неживой тоже.

Я это еще проверил через монитор Хомичева, его же можно настроить и на присутствие людей. Но не было тут людей, как и тварей никаких.

И еще я выбрал эту зону из-за того, что к ней шла только одна дорога, все остальное были кочки и ухабы. Конечно, Рикши приедут не на «Роллс-ройсе», но и любой внедорожник тоже вряд ли проедет по этому нагромождению металла и всякого мусора, меж которого и пролегал путь. Так что в город только одна дорога, а там уже Макар Петрович их встретит на обратном пути. Ну, я надеялся на это.

Часа через два, как я приехал, послышался звук двигателя, и я специально взял и поморгал фарами, чтобы меня заметили.

И вскоре напротив меня остановился «Джип чероки», очень популярный в нашей местности автомобиль. Но если иметь хорошую память, то по номерам можно было понять, чей автомобиль, даже не обращаясь в специальные службы. Машин ведь мало в Горске. И, например, мой «Гелендваген» вообще номеров не имел, так как был единственным в городе.

Почему о номерах вспомнил? Потому, что на этом джипе стоял номер, не существующий в Горском круге! Какая-то белиберда из цифр и букв. То ли глупость, то ли просто выпендрёж…

Одна из девчонок Рикшей, в камуфляже и с маской на лице, вышла с правой стороны от машины и тоже монитором Хомичева все окрестности обследовала. И несколько удивленно в машину проговорила:

– Никого нет. Чисто все.

По голосу понял, что это Наташа.

А они что, думали, я сюда толпу приведу?

Еще секунд через пять вышла одна, та, кто за рулем, и за ней та, что сзади сидела, с автоматом наизготовку. Обе тоже в камуфляже и в масках.

– Ну хорошо, мальчик, мы тут. Какое у тебя к нам дело? – по голосу я узнал, что это Кира. Хотя она и пыталась говорить более хриплым голосом.

Все-таки странно, что они так быстро согласились. Может, и вправду у них с деньгами напряженка? Или желание вспомнить прошлое взыграло ретивое? Или просто я для них не был опасен, за мной ведь не числилось вообще никаких интриг. Я Проводник. Просто Проводник, и даже бывший.

Я подошел к задней двери, открыл ее и вытащил с сиденья большой чемодан, подошел к вышедшим и, не доходя до них метра три, поставил чемодан на землю, а сам отошел к «Гелендвагену».

Кира хмыкнула, взяла чемодан, довольно неаккуратно положила его на капот своей машины, открыла, а та, что с автоматом, проверила купюры каким-то приборчиком:

– Чисто, – а вот это Нона.

– Хорошо! Купоны получены, кого нужно убрать?

– Девочек Маркова, – проговорил я и услышал, как Нона очень тихо, да пусть хоть шептала, все равно бы услышал:

– Чего?

Но Кира ее так к себе за спину и продолжила:

– У него много девочек было.

Это она на Нинель намекает? Хм… По их разговорам тоже вариант был бы. Но они ошиблись.

Ну, ладно, будет вам конкретика, и я перечислил их всех поименно:

– Кира Глебовна Малышева; Римма Васильевна Крутикова – поменяла фамилию, с Бургузовой на Крутикову, так многие женщины делают, когда получают второй паспорт в двадцать один год, даже замуж не выходя; Нона Игоревна Семенова; Наталья Ивановна Тропова; Елена Аркадьевна Борисова.

Кира хмыкнула:

– Личности известные.

– Но я уверен, что двести тысяч перебивают их страховку, заплаченную вам в этом месяце?

– Да. Это большие деньги. Мы берем контракт.

Кира тут же вытащила две прямоугольных пластинки, а Нона очень быстро организовала небольшой столик: две сплюснутые круглые столешницы, нажимаешь на ту, которая на земле, ногой и резко дергаешь верхнюю столешницу до щелчка, и специальная арматура создает походный и очень крепкий столик посередине между нами, так называемый «договорной стол». Кира подошла к столику, положила на него две эти пластинки, затем оцарапала свой большой палец правой руки и приложила его к пластинкам. Отошла.

– Надеюсь, знаешь, что делать?

Я хмыкнул, подошел в свою очередь к столику, тоже оцарапав большой палец правой руки и уже оставил свой отпечаток на пластинках. И отошел от стола.

Кира подошла к столу и, взяв правую пластинку, удовлетворительно хмыкнув. Я же, сделав свои шаги, забрал левую.

Так сказать, контракт был заключен. Хотя я не понимал этой традиции, что и как можно было бы выяснить по отпечатку, но все свято соблюдали такие контракты. Даже легальные договоры так подписывались! И просто на бумаге, и пальцы на таких пластинках – они у меня в кармане тоже были, как говорится, технологии Пустоши. Но мы, конечно, подписывать ничего не стали, нам хватило этих пластинок.

– Когда исполнить заказ?

– Как можно быстрее.