Врата бога. Ашшур в гневе. Часть первая

– Разгони половину своего гарема и будет у тебя приличная экономия! Ведь несколько сот дармоедок держишь! А нам вскоре понадобятся не эти вертихвостки, а воины!

Шамаш окончательно оторвался от своих табличек с отчётами и вопросительно уставился на тестя:

– Что ты имеешь в виду?

– А то самое, что тебе, дорогой зятёк, пора увеличивать армию. Время для этого уже наступило.– Набу-ката-цабат заозирался по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет и никто его, кроме Шамаша, не услышит, всё равно понизил голос до шёпота. – Или ты думаешь, что нам двух вавилонских корпусов хватит, чтобы справиться с ассирийской армией, когда мы поднимем восстание и перестанем признавать над собой власть Великого царя?!

– Ну, хорошо, я сейчас не буду спрашивать, где мы найдём средства, причём совсем не маленькие, чтобы сформировать целую армию, а вот скажи мне, под каким предлогом мы это сделаем? А ведь это надо сделать так, чтобы мой братец ничего не заподозрил! И чтобы он нам на это дал добро!

– Я уже и об этом подумал, – многозначительно усмехнулся тесть Шамаша. – Ты, главное, изыщи для набора новых воинов золота!

Глава третья

Зачастую, когда хотели сказать о чём-то очень удалённом и необычном, то для сравнения приводили Дильмун. Он упоминался в том же примерно ключе, как и сейчас мы упоминаем топонимическое название «Тьмутаракань». О нём Аматтея много слышала, так как уже в те годы об этом острове, как и о Вавилоне, слагались легенды. Он являлся самым крупным островом в архипелаге, состоявшем из тридцати трёх островов, лежавших у восточного побережья Аравии. Из всех этих островов Дильмун выделялся размерами, и только он был заселён. А вообще все острова этого архипелага были плоские и сложены были в основном из известняка. И только на Дильмуне имелось несколько источников пресной воды. Но, несмотря на то, что их было достаточно много, почти половина острова представляла из себя классическую аравийскую пустыню с очень скудной растительностью.

Впрочем, на Дильмуне были и оазисы. В самом крупном из них, находившемся на севере острова, располагался единственный город на архипелаге, являвшийся одновременно и его столицей.

А ещё Дильмун с незапамятных времён превратился в место захоронения для правителей шумерских городов, а также для их приближённых и жрецов, и до сих пор на нём возвышались десятки тысяч могильных курганов – от совсем небольших и до очень внушительных, возраст самых старых из которых исчислялся, по меньшей мере, четырьмя тысячелетиями.

По религиозным представлениям шумеров, чтобы обрести покой и счастье в загробной жизни, необходимо было упокоиться именно на этом острове. Вот и хоронили шумеры всех своих знатных соплеменников на протяжении нескольких тысячелетий на Дильмуне. И даже в описываемое время некоторые богатые вавилоняне изъявляли желание быть похороненными на этом острове, так что количество могильников на нём продолжало возрастать.

***

Дильмун давно пережил эпоху своего расцвета, которая пришлась на время существования в Южной Месопотамии шумерской цивилизации. Тогда он являлся связующим звеном в торговле между городами-государствами шумеров и Мелуххой, то есть Индией. Но по мере угасания шумерских государств торговые пути стали смещаться, и к XIII веку до новой эры они окончательно переориентировались с моря на сушу и пролегли по территории Элама. После этого Дильмун как-то уж очень быстро превратился в захолустье.

Сейчас этот остров лишь формально входил в состав империи, так как он настолько был удалён от её основных центров, что на нём не было даже постоянного ассирийского гарнизона и редкие купцы из Кальхи и Ниневии посещали его проездом, когда направлялись по своим торговым делам в Аравию или в восточные земли Элама. И совсем уж немного ассирийских купцов торговали напрямую с индийскими государствами через Дильмун, и именно эти купцы и завели на острове своё подворье. Оно располагалось в северной части острова.

Находясь на Дильмуне, Аматтея впервые за много дней почувствовала себя более-менее в безопасности. Ей здесь нравилось, особенно она любила выезжать за пределы Аваля и теперь часто путешествовала на колеснице по всему острову, с каждым разом всё больше удаляясь вглубь его. Но одно её угнетало – они уже совсем редко виделись с возлюбленным.

Губернатор острова, дядя халдейского князя, только внешне выглядел суровым и малоразговорчивым, однако на самом деле он оказался простым и приветливым мужчиной, и вскоре они c ним даже подружились. Он предоставил в распоряжение Варлаама (то есть Аматтеи) одну служанку и юношу-араба по имени Малик, который при лидийке теперь исполнял роль возничего. Он ухаживал за конями, которые Аматтея получила от Намтара, и ездил с ней по всему Дильмуну. Малик знал остров как свои пять пальцев и знакомил Аматтею с его достопримечательностями. А этих достопримечательностей на острове оказалось немало. Это были и могильники, и не менее древние поселения, и несколько доисторических и давно заброшенных храмов.

Но на этот раз они особенно далеко отъехали от Аваля и уже ближе к полудню следующего дня достигли южной оконечности острова, где находился самый удалённый от города оазис. Навстречу Аматтее и Малику вышел старик, опиравшийся на посох. У старика этого всё лицо избороздили глубокие морщины, и он выглядел измождённым. А ещё он был тёмным, как нубиец, совершенно лысым и его прикрывала только набедренная повязка.

– Это Уту! – пояснил Аматтее Малик. – Ему больше ста лет, так утверждают те, кто его знает, хотя, сколько лет ему на самом деле, даже Уту не может сказать! Он не понимает ни по-арамейски, ни по-аккадски, и говорит исключительно на своём шумерском! И все его считают последним из шумеров. Уту присматривает здесь за древним храмом, исполняет обряды и приносит жертвы богу Ану, главному богу своего уже давно растворившегося в царстве теней народа.

– А ты понимаешь по-шумерски? – спросила Аматтея Малика.

– Да, господин!

– Значит, ты сможешь ему переводить, что я буду говорить?

– Ну, конечно! Я жил в детстве в соседнем селении и часто навещал Уту. Так что я могу с ним общаться, потому что достаточно хорошо знаю его язык.

– Тогда переведи ему, что я рада его видеть и что очень хочу посмотреть храм, за которым он присматривает!

Малик перевёл слова Аматтеи и, выслушав, что сказал в ответ старик, обратился к лидийке:

– Уту приглашает тебя пройти в его храм.

Последний из живых шумеров рассказал Аматтее очень много интересного. Из его рассказа следовало, что за храмом бога Ану присматривали ещё его предки, и это происходило на протяжении сорока поколений его семьи. И почти всех своих предков даже с незапамятных времён он помнит по именам, и что некогда в этом храме они были главными жрецами, но это было давно, уже тысячу лет назад, когда остров населяли в основном шумеры. Также Уту поведал, что храм богу Ану возвели четыре тысячи пятьсот семьдесят лет назад, и об этом сохранилось предание, записанное полторы тысячи лет спустя.

Старик провёл Аматтею и Малика к храму, вернее, к тому, что от него ещё сохранилось. Это был полуразрушенный средних размеров трёхступенчатый зиккурат, сложенный из сырцового кирпича. Со всех сторон его обступали финиковые пальмы. В ста шагах от него журчал родник. Перед главным входом в храм на постаментах возвышались два человекобыка – шедду, примерно такие же, какие сейчас охраняли ассирийские и вавилонские дворцы и культовые сооружения. Внутри многое тоже напоминало нынешние месопотамские храмы, и это было неслучайно, потому что и в религии, и в культуре, и в архитектуре шумеры привнесли очень многое в более поздние цивилизации Ближнего Востока, и если уж на то пошло, то они оставили в них неизгладимый след.

Старик зажёг два факела и один из них передал Малику. Они прошли в главное помещение, где располагались алтарь и скульптура верховного шумерского бога. Он изображался в виде могучего мужа с рогатой тиарой на голове и с пастушеским посохом в правой руке. Скульптура этого бога была настолько древней, что от времени полностью почернела, а кое-где и потрескалась.

Аматтея с интересом стала рассматривать рельефы на стенах. Они были ещё допотопные и отражали мифы шумеров. Тут были и боги, и герой Гильгамеш, и его друг Энкиду, и процессии с жертвоприношениями, и много чего ещё.

Впервые от старого шумера Аматтея услышала и удивительную историю не только про богов. Старик-смотритель храма рассказал, как вообще зародилась цивилизация. Этот его рассказ потряс лидийку. По словам Уту много-много тысяч лет назад между Юпитером и Марсом находилась ещё одна планета, которая называлась Нибиру. И вот именно с этой ныне уже не существующей планеты на Землю спустились первые боги, которые себя называли анунаками. Их было всего пятьдесят. Возглавляли их Ану и его жена Анту. Чтобы спасти свою планету, им было необходимо добыть как можно больше золота. Но для того, чтобы его добывать, в шахтах требовались подневольные работники, и для этого анунаки по своему подобию, но только в меньших размерах вылепили из глины первых людей и вдохнули в них жизнь. Эти первые люди стали работать на анунаков. А потом из милости к своим подневольным работникам анунаки начали передавать им часть своих знаний. Так продолжалось не одно тысячелетие. Но вот однажды, когда пришельцы добыли нужное им количество золота и уже собирались возвращаться на свою планету, случилась катастрофа – Нибиру, по каким-то причинам, взорвалась и рассыпалась на мелкие осколки, а богам-анунакам пришлось навечно остаться на Земле.

Ещё очень много интересного услышала Аматтея от Уту. Заночевали они в его хижине, а когда на утро Аматтея и Малик засобирались возвращаться в Аваль, Уту преподнёс лидийке несколько глиняных табличек.

– Что это? – спросила лидийская поэтесса через Малика старика.

– Это подарок тебе! – перевёл слова Уту юноша-араб. – Здесь записано, как боги-анунаки спустились на Землю, и где они теперь находятся. И пусть здесь всё излагается по-шумерски, но тебе весь текст переведут!

Аматтея была очень рада этому подарку и горячо поблагодарила старика. А ещё она оставила от себя пожертвование храму в виде золотого ожерелья и пообещала Уту, что будет хотя бы изредка навещать его.

***

Я уже упоминал, что Вавилонский визирь был необыкновенно хитрым и изворотливым типом и умел не хуже Накии манипулировать людьми. Он давно изучил зятя и знал все его слабые стороны, и этим теперь вовсю пользовался.

Заранее приготовившись к разговору, Набу-ката-цабат решил не ходить вокруг да около и сразу пояснил Шамашу, как задумал набрать два корпуса новых воинов и при этом не вызвать подозрений у Великого царя.

– Мы введём новые налоги, а после этого объявим о наборе стражников, – сказал Набу-ката-цабат.– И сошлёмся при этом на то, что в Вавилоне и в других городах выросло недовольство черни от вводимых нами налогов. То есть, мы, с одной стороны, пополним нашу казну, а с другой, наберём… да, наберём стражников, но их будут усиленно обучать воинскому делу. И вооружение для них мы подготовим в тайне на отдалённых складах. И когда нам это будет необходимо, то эти стражники быстро превратятся в настоящих воинов. В обученных, хорошо вооружённых и дисциплинированных!

– Постой, постой! – возразил Шамаш. – Но мы же этими действиями, я имею в виду введение новых налогов, можем настроить против себя всех вавилонян! А ведь сколько сил и времени я потратил на то, чтобы привлечь их на свою сторону! И всё будет коту под хвост?! Мне этого не надо!

– Не волнуйся по этому поводу! – возразил визирь. – Я и это предусмотрел, зятёк! Мы распустим слухи, что нас вынудили ввести новые налоги, так как Ниневия потребовала дополнительных поступлений в главную казну. То есть мы недовольство черни от введения новых налогов обратим не против себя, а против Ашшурбанапала!

– У-ух, ты! А я теперь всё, кажется, понял!

– Ну и прекрасно, что ты такой понятливый!

– Ловко это! – восхитился Шамаш хитрости визиря.

«Ох, хи-итё-ёр! Хи-итё-ёр!» – прокричал попугай Нергал, сидевший в клетке.

– Когда-нибудь я ему сверну башку! – сердито погрозил попугаю кулаком визирь и Нергал тут же испугано умолк.

– Теперь ты видишь, что я всё продумал. И повод появляется для набора рекрутов, и наша казна пополняется, и недовольство среди вавилонян в отношении засилья ассирийцев в Вавилонии становится ещё большим! Но нам, зятёк, в ближайшее время необходимо сделать и ещё кое-что.

И Набу-ката-цабат нервно застучал костяшками пальцев по подлокотнику кресла. Шамаш не вытерпел и переспросил:

– Ну, что ты тянешь?

Визирь не сразу отреагировал. Тогда Шамаш в нетерпении переспросил:

– Продолжай! Что молчишь?