Год Дракона

Дракон?!

Да – безусловно, это был именно Дракон. Елена, даже не понимая, что делает, встала.

– Здравствуйте, пани Елена! – завопили девочки, размахивая руками. – Ой, какая вы сегодня красивая!

– А… Здравствуйте, ваши высочества, – промямлила Елена, чувствуя, что мир вокруг неё закачался и вот-вот перевернётся вверх тормашками.

– Мама, мамочка! – задыхаясь, произнесла старшая девочка, сияя глазами и заливаясь румянцем. – Мама, можно, мы с Драконом ещё поиграем?! Мама, ну, пожалуйста!

– Нет, Кароли, – улыбаясь, покачала головой Марина, – сегодня, увы, не выйдет. У нас с Драконом и пани Еленой – важный разговор.

– Государственный? – упавшим голосом спросила девочка, всё ещё держа Майзеля за руку и с надеждой глядя на него.

– Да, государственный, – кивнула Марина. – А теперь, – Анна, Агата, – отпустите, пожалуйста, Дракона и ступайте в детскую. Нам в самом деле нужно поговорить.

– До самого-самого вечера? – спросила Каролина совсем уже тихо. – Но так нечестно!

– Я приду завтра, – подал голос Майзель. – Честное слово.

– Честное-пречестное драконье? – тряхнула его руку другая девочка, светловолосая и синеглазая, как отец.

– Честное-пречестное драконье слово, – подтвердил он, подкрепляя сказанное энергичным кивком.

– До свидания, пани Елена, – хором сказали дети, выпуская Майзеля из своих объятий. Они по очереди расцеловали его, присевшего на корточки, в обе щёки, и, помахав Елене ладошками, гуськом скрылись за дверями, аккуратно притворив их за собой.

Откуда они знают, кто я и как меня зовут, в полнейшей растерянности подумала Елена, пытаясь – пока безуспешно – овладеть собой. Если это спектакль, то режиссёр его – гений, а если нет… То я вообще ничего не понимаю!

Елена рассматривала его во все глаза. Она и подумать не могла, что он окажется таким огромным. И таким красивым, – жуткой красотой почти на грани уродства: крупные семитские черты не смуглого даже, а словно опалённого потаённым внутренним пламенем лица, – ещё чуть-чуть крупнее и явственнее, и он оказался бы карикатурой на самого себя. Неуловимое, пугающее и вместе с тем завораживающее сродство с восточными драконами, какими воображали их себе художники и скульпторы Запретного Города – и обжигающий взгляд изумрудно-зелёных с золотистыми прожилками глаз. Его лицо непрерывно менялось, и сам он двигался, перетекая из одной позы в другую, – ошеломляюще стремительно и плавно. Во всём его облике и немыслимом наряде проявлялось такое нерасторжимое единство формы и содержания, о котором живописец или актёр могут лишь мечтать. И голос – под стать наружности: низкий, рокочущий баритон, кажется, сообщающий колебания предметам вокруг себя, словно накатывающийся на слушателя со всех сторон. Или здесь просто такая акустика?!

А он – он рассматривал её, сознавая, как мало могут сказать о живой женщине жалкие попытки оптики и электроники остановить мгновение. Никто никогда не решился бы предположить, будто Елене за тридцать, если бы не взгляд – к обороне готовый, юные женщины так не глядят, вспомнил он, – взгляд мудрого и много пережившего на своём веку человека. И глаза у неё были такие яркие и такие голубые, что у него кровь застучала в висках. Достоинство и благородство, и только потом – красота, очевидная и в то же время чуть-чуть приглушённая, не рвущаяся напоказ, – святые небеса, подумал Майзель, породу не спрячешь!

Марина, глядя на них, замерших друг перед другом, напряжённо изучающих друг друга и таких поразительно друг на друга похожих, несмотря на отсутствие всякого намёка на внешнее сходство, поняла – необходимо вмешаться.

– Пани Томанова, – пан Майзель. Дракон, – пани Елена, – Марина улыбнулась и едва удержалась, чтобы не покачать головой. Не слишком ли я тороплюсь, с оттенком беспокойства подумала она, но тут же заставила себя отогнать малодушную мысль: всё должно получиться!

Она неожиданно шагнула к Елене и, обняв её, прошептала почти в самое ухо:

– Не обижайте его, дорогая. Он наш. И… удачи!

Елена даже не нашлась, что ответить, – и увидела Майзеля, сидящего прямо на столе за спиной у Марины. Когда он там очутился, – двигается, будто привидение, рассердилась Елена. Марина отстранилась:

– Дракон, позаботься о нашей гостье. Увидимся завтра.

Проходя мимо Майзеля, Марина ласково коснулась его плеча, а он – кивнул в ответ, и Елена поняла: эти двое – родные люди, понимающие друг друга даже не с полуслова – с полувзгляда.

Теперь между ней и Драконом не было спасительной преграды – королевы. Теперь он находился прямо перед Еленой и смотрел на неё, подперев кулаком подбородок – почти роденовская скульптура, разве что не бронзовая. Майзель вдруг убрал руку от лица, и его повелительный жест буквально толкнул Елену в кресло. Это был не гипноз, а что-то совсем уже запредельное, и она затрясла головой, отгоняя наваждение.

– Вам, кажется, велели позаботиться обо мне, а не швырять, будто куклу! – возмутилась Елена.

– Извини, – тотчас откликнулся Майзель, – но не уговаривать же тебя присесть. А я уже сижу.

Ах, так это всё-таки правда, азартно удивилась Елена. Он действительно всем «тычет»! Но как же у него это выходит – так не обидно и весело? Даже не хочется возражать!

– Могли бы попробовать, – проворчала она. – Я столько лет пыталась к вам подобраться, уговаривая всех вокруг устроить это для меня, – мы бы сделались квиты.

– Репортёры не могут встречаться со мной, – усмехнулся Майзель. – Ну, подумай сама, на что же это похоже?! Встреч с Ежибабой[25 - Персонаж чешских и словацких народных сказок, аналог Бабы-Яги из русского фольклора.] или Кощеем Бессмертным ты же не ищешь! Я не гламурный, а сказочный персонаж.

– И поэтому вы со всеми на «ты»? Органично, ничего не скажешь! – фыркнула Елена. – Подумаешь! И, тем не менее – я сижу перед вами. Может быть, вы собираетесь меня проглотить?

– Увы, на трапезу ты не тянешь, – печально вздохнул Майзель, скептически оглядывая её. – Разве что так – в качестве лёгкой закуски.

Он дождался, пока Елена наберёт в грудь достаточно воздуха, чтобы всадить в него какую-нибудь шпильку поострее, и не дал ей этого сделать:

– Вот что. Давай уедем отсюда, пани Елена. Вставай, – он протянул ей руку. – Ну, смелее. А хочешь – могу тебя понести!

Искушать судьбу Елена не стала: а вдруг действительно схватит и на плече понесёт?! Вон, какая махина! Приняв его галантную – на этот раз – помощь, она поднялась. Держаться за него оказалось чертовски приятно. Проклятый альфа-самец, подумала Елена, забыв рассердиться. Гормональный террор какой-то. Впрочем, она ощутила, как дрогнула его ладонь, когда Елена к ней прикоснулась. Или ей всего лишь почудилось?

* * *

– Дракономобиль, – усмехнулась Елена, усевшись в его карету и как следует оглядевшись. – Куда мы едем? В пещеру?

– Кабинет устроит? – осведомился, трогаясь, Майзель. – Что ты, в самом деле. Персонаж-то я сказочный, но современный. С постмодернистским душком. Куда же от этого деться?

Сидеть рядом с ним и мчаться по городу – не ехать, а именно мчаться, – ощущение было захватывающим. Елена даже немного расстроилась, когда они прибыли в пункт назначения.

– Слушайте, а ведь я вас вижу первый раз в жизни. Я только сейчас это поняла! Как такое возможно, – в двадцать первом веке?!

– Молчи, скрывайся и таи, – продекламировал Майзель. – Три источника и три составных, так сказать, части.

– Посмейтесь, посмейтесь, – зловеще произнесла Елена. – Так как же? Только не повторяйтесь – насчёт сказочного персонажа я уже наслышана.

– Это оказалось непросто, – притворно вздохнул Майзель. – Разбитая техника, переломанные конечности, несколько разорённых медиахолдингов – ну, не только из-за этого, разумеется, это было лишь превосходным предлогом – вот таким вот, пани Елена, макаром. Образ должен быть цельным, законченным – Дракон, Великий и Ужасный. В мире, где командовали даже не журналисты, а сознательно потакающие самым низменным вкусам испорченного плебса дельцы, следовало навести порядок. И мы его навели. Издержки, увы, неизбежны.

– Но люди просто выполняли свою работу.

– Люди в форме «СС» тоже выполняли свою работу, – огрызнулся Майзель. – И до сих пор убеждены – их не за что винить!

– Ну, у вас и параллели! – отшатнулась Елена. – Сравнивать папарацци с нацистами?! Это уж слишком!

– Это явления одного порядка: бога нет – значит, всё позволено. Не позволено. Бога нет, зато есть Дракон. Не боитесь наказания на том свете – получи?те сейчас. Очень просто.

– Увы, да. У чудовищ всегда всё просто.

– Напрасно ты так, – сердито произнёс он, и Елена поняла: он и в самом деле рассержен. – Это и твои заклятые враги: прикрываясь трескучими фразами о свободе слова, они выдают за неё грязь и пошлость, забивая людям мозги всяким дерьмом, отучая их думать!

Он прав, с горечью подумала Елена. Но разве можно бороться с этим, – так, как делает он?! Или – только так и можно?! Боже правый, да что сегодня со мной?!

Она промолчала – и увидела, как утихает пламя в его глазах.